– А вы, Виктор Федотыч, говорили: ничего интересного. А интересное само к нам в руки пришло. Зачем этот человек цветы возложил именно на могилу Светланы, а не на ту, где поминал кого-то? Никому это не кажется странным?
– Верно, – согласился следователь, – тут что-то есть. Побеседуйте-ка, Владимир Иванович, с работником телестудии. Может быть, что какая-то новая нитка у нас в руках окажется.
– Обязательно побеседую. Даже откладывать не стану. Сема! Слетай на студию, отыщи этого человека и привези его к нам. Тут и поговорим. – Распорядился Макаров.
*****
Виктор Силин был очень удивлен внезапным вызовом в милицию. Но, пригласивший его к себе в кабинет Илья Степанович, указывая на Сему Курочкина, порекомендовал:
– Поезжайте с товарищем Курочкиным. Ваши показания, как мне объяснили, могут оказать большую помощь следствию. Потому безотлагательно поезжайте!
– Я не понимаю причин. Мне, практически, нечего сказать органам. – Растерянно произнес Силин, но противиться рекомендации начальника не стал и безоговорочно последовал за Семой.
Только тогда, когда Макаров предъявил ему фото, Силин успокоился.
– Это? Сенька Мишин. Земляк мой. Я же родом из Холодного Ключа. Встречались там. В одной школе учились ведь. Потом я в институт уехал, а он в сельхозтехникум там поступил. Еще несколько раз встречались, пока родители мои живы были. Потом я их избушку продал и больше в Ключ не ездил. А тут на кладбище и увидел его. Вроде как мимо шел. Поздоровались без рукопожатий. Я больше за ним и не наблюдал. В автобус с коллегами пошли. Куда он делся, тоже не знаю…
Глава пятая
На одном из изъятых с рабочего места Обручевой дисков, Макаров действительно обнаружил письмо, о котором, скорее всего, и рассказывала Ева Мирохина.
«Уважаемая Светлана! – Было написано там. – Мы с вами не знакомы. Но я с большим вниманием смотрю передачу „Обо всем понемногу“. Мне очень нравятся ваши журналистские расследования, которые заставляют терять сон некоторых нынешних „воротил“. На душе становится больше уверенности в том, что мы сумеем когда-то свернуть головы всем тем, кто имеет криминальные корни. Случайно узнал, что вы готовите собираете материал на депутата вашего городского совета Тербунского. Я тоже знаю о теневых сторонах его жизни. Не из-за того, что вел какие-то поиски сведений о нем, а от того, что являюсь работником предприятия, которым руководит его сводный брат Гусляков Игорь. Не знаю точно, но, скорее всего, они еще и компаньоны. Мало знаю Тербунского. Зато Гуслякова знаю, как облупленного. Если довелось бы встретиться, многое бы мог вам рассказать про те делишки, которыми они тут ворочают. Удастся увидеться, все вам расскажу. Если захотите встретиться, позвоните. Договоримся».
Дальше следовал номер телефона и фамилия и имя автора. В папке же, ранее лежавшей на столе Обручевой, находились несколько листов бумаги, которую используют для принтеров. Два листа были заполнены с обеих сторон ровным женским почерком. Как понял Макаров, это был короткий отчет о ходе журналистского расследования, исполненный набросками в виде отдельных абзацев.
«Зря Артем Пронин убеждал меня в том, что рукописи ушли в прошлое в их профессии. Вот наглядное тому опровержение». – Так думал Макаров, читая изложенное на четырех страницах. Первые три страницы не принесли ему никаких новостей. Все это он уже знал. А вот на четвертой странице он обнаружил то, что очень даже пробудило его профессиональный интерес.
«… Только что вернулась из Холодного Ключа. В самом селе не светилась. Семен Мишин забрал меня от остановки и увез в сторону от села, куда-то к зданиям неработающего плодоконсервного завода. Мы остановились в кустах в полукилометре. И я наблюдала удивительную картину: за время нашего короткого пребывания в своем укрытии с территории завода выехала фура и направилась прямо на трассу, которая проходит менее чем в километре от завода».
«Мы пробыли в своем укрытии пару часов, и за это время с территории завода выехала еще одна фура. Я сняла на фото оба этих автомобиля в процессе их движения от завода к трассе. Семен пояснил мне, что фуры грузятся на заводе, ни чем иным как поддельными коньяками и виски. Пообещал к следующему моему приезду снабдить меня образцами подпольного бизнеса».
«Больше в этот раз выезда машин с завода не было. Поинтересовалась у Семена, как объяснит свое отсутствие в селе. Сказал, что ему часто приходиться мотаться в Ухабино по делам фирмы. В данном случае сошлется на то же, если кто-то и задаст вопрос. Никуда заезжать мы не стали. Выехали на трассу, и Семен усадил меня в попутный автомобиль. Договорились, что через несколько дней снова наведаюсь к нему. Нужно подождать его в Ухабино. Оттуда он меня и заберет».
Других записей не было. Зато на одном из дисков Владимир обнаружил именно те фотографии, о которых говорилось в тексте. Четко отснятые фуры выезжали из территории завода, не подававшего признаков жизни, и устремлялись к трассе, разъехавшись в противоположные стороны. Были отчетливо видны и номера государственной регистрации.
– Если Светлана и Мишин нигде не засветились, тогда возникает вопрос: как появилась у кого-то возможность встретить ее на автостанции и расправиться с ней? – Сам себе задал вопрос Владимир, изучив лежавшие перед ним материалы. – Тут есть кто-то еще, о ком мы пока не знаем. Но этот «кто-то» явно был в ближайшем окружении Светланы и знал о ее поездке. Кто же этот человек?
Вошедший в кабинет Курочкин отвлек Владимира от размышлений.
– Беседа с мужем Светланы ничего не дала. – Объявил он прямо от порога. – Он не слышал от нее ни о каких угрозах. И Обручева редко делилась с ним подробностями своих дел. Зря я надеялся, что добуду что-то новое. Пустой номер. А у вас что, Владимир Иванович?
– Есть кое-что. Нужно нам по Холодному Ключу поработать. А для того помощь ОМОНа понадобится. Я связался с Мишиным. Телефон у Обручевой в бумагах нашел. Через пару дней ждет нас в гости. Будем подпольный завод накрывать. Я сейчас к руководству, чтобы согласовать план действий, а ты звони Ларисе Дудиной. Пора пускать материал Обручевой в эфир. Самое время. Я с Бобровым предварительно договаривался. Нужно народу нервы пощекотать. Пусть обязательно объявит, что это – первая часть большого материала. Коллектив студии сообща завершил работу погибшей коллеги и вскоре в эфир пойдет вторая часть. Обязательно пусть так объявит.
Конец ознакомительного фрагмента.