Читать интересную книгу Лестница власти 1 - Владислав Добрый

Возмутиться я не успел, дверца приоткрылась и туда ввалился мужичок. Кажется, его выпихнули в комнату силой.

Мужичок был как раз тот, который мне ногу держал, пока старшенькая сводная сестренка, Федосья, её дубинкой ломала. Тогда он был веселый и озорной, а сейчас крысиная мордочка была испуганная и грустная. Прижался к стенке, попытался слиться с расписными бревнышками. Получалось плохо, но мы с Григорием ему подыграли, старательно не замечая.

Видимо к колдунству тут относились серьезно. И приближаться опасались.

Григорий как знал, что наедине нас уже не оставят. Уже загодя меня обратно на кровать уложил, а сам принял пафосную позу, как фокусник над ассистенткой, которую сейчас распиливать будет. Зло сверкнул глазами на меня, видимо намекая, чтобы я молчал. А потом забормотал скороговорку. Я ни черта не понял, что он там говорит. И вообще, подозреваю, что он белиберду на блаблакал.

Поводил надо мной руками с растопыренными пальцами. Красиво так, чувствуется практика. Я понятливо выгнулся. Хотел застонать, но побоялся. Еще выдам случайно что-то непристойное. И тут Гриша резко выдернул из-за пояса кинжал. Кавказский такой, характерный. Красивое оружие, жаль не у меня. Надо бы это исправить. Впрочем, дернуться я не успел — старец Григорий картинным жестом положил кинджяль на меня, плашмя. Как меч на павшего викинга. И даже руки мне поверх рукоятки сложил. Потом устроил пантомиму. Подвывал, кривлялся, зенки закатывал. Я покосился на дверь. Она была приоткрыта, мужичок в комнате по прежнему был один, но из-за косяка торчало голов пять. Таращились, раскрыв рты.

Тут мне стало не до публики, кость в ноге и ребра вдруг зачесались. Не знаю, как это назвать. Но вот если бы кости внутри могли чесаться, то вот так бы они и чесались. Жуткое чувство. Я страдальчески застонал, занервничал и без притворство начал дергаться, выгибаться и елозить по кровати. Гриша тут же взвыл, глазами завращал, одной рукой меня к кровати попридавил, второй за бороду себя дернул. И тихонько так мне говорит.

— Терпи, ща отпустит.

Я в этот момент малость растерянный был, вместо того чтобы кивнуть, машинально хотел «ладно сказать».

— Чую как Чернобог кости грызет! Старец, поведай ему, что я за себя откуп даю! Тебя, Тимошка! — заверещал я дурным голосом и рукой в жмущегося к стенке мужика ткнул. Это и был Тимошка, как я сейчас вспомнил. Сначала он недоуменно таращился на мой палец, в него направленный. А потом испугался и разом сбледнул. В смысле побледнел, а потом чуть не проблевался. И убежал за дверь, спотыкаясь. В след ему несся мой демонический хохот.

Честно говоря, как только я начал говорить, я начинал примерно понимать, что ща скажу. Между нами, мог бы я этого крысомордого и не запугивать. Но мог и напугать. И не смог устоять. Григорий, неодобрительно на меня зыркнл. Ему бы депиляцию ноздрей провести, с такого ракурса глаз почти не видно. А еще, гад, кинжал отнял. Я с трудом с этим смирился, остановило одно — по опыту знал, с одним ножом из этого терема не вырваться. Прежний хозяин терема пробовал.

Григорий кинжалом взмахнул и этот экологически чистый гипс на моей ноге, из тканых лент и деревяшек, срезал. Острая железяка однако. А потом старец Григорий столкнул меня с кровати, я встал и пошел.

Я точно знал, что еще пять минут назад я был в не самой лучшей форме. Есть неприятный опыт, знаю какого это, когда все отбито и в ребрах трещины. Сейчас, кроме затихающего зуда внутри костей, не чувствовал повреждений. Наклонился осторожно вперед, назад. Нет никаких гематом в мышцах, и без дискомфорта внутри. Рискнул, и сделал поворот корпуса влево, вправо, вызвав удивленный вздох от дверей. Деревянно повернулся, вытянул руки вперед, и двинулся к двери с криком «Мозгиии!».

Мой личный экспромт, до сих пор горжусь.

Челядь с диким визгом исчезла. Я повернулся к Григорию. Не знаю, что я там хотел сказать ему. Может просто подмигнуть. Ну, типо, я в деле. Но старец времени не терял, кинжал спрятал куда-то под кафтан свой, палку схватил и ходу. Пронесся мимо меня, едва плечом не сбив. И вовремя — в дверях уже стояла маман с лицом властным и требовательным.

— Кормить до отвала. Потом пусть спит, сколько сможет. Завтра как новый будет, — доложился Григорий Ядвиге, снова склонившись в поклоне. В этот раз не таком глубоком, макушка чуть ниже сисек мачехи. Но морда спрятана.

Маменька величаво развернулась и уплыла. Гриша, даже не оглянувшись на прощание, проследовал за ней. Я тоже, было, к двери рыпнулся. Но наткнулся на второго костолома. Его имя, я кстати, даже не знаю. Из новеньких. Тот зыркнул на меня равнодушно, оглядел горницу, и скрылся за дверью. Саму дверь плотно закрыв.

Я осторожно подобрался поближе. В двери не обнаружилось ни отверстия для ключа, ни даже ручки изнутри не было. Сама дверь была из толстенных досок, красивых, полированных. Я приложил к ней руки и осторожно толкнул, потом толкнул сильнее. Похоже, там снаружи засов — дверь даже не покачнулась. Хорошо сделано. И плотно прилегает — вокруг порожек мехом проклеенный… Короче, тут меня убивать могут, снаружи никто и ничего даже не услышит.

Вернулся и внимательно осмотрел комнату. Труба от печки уходит в потолок. Окошко есть, размером хорошее. Только из толстенных стеклянные блоков в массивной деревянной раме. Рама вделана в стены намертво, считай как стальная решетка на окнах.

Я пометался еще немного по комнатке загнанным зверем, позаглядывал в массивные сундуки оказавшиеся пустыми, поискал кочергу рядом с печкой, и скоро убедился в том, что комнатка хоть и выглядит прилично, а на самом деле форменный карцер.

Устал. И есть хотелось. Упал на кровать. И очень вовремя — дверь открылась и внутрь вошла молоденькая девочка с подносом в руках. И осторожно поставила его на кровать — больше то некуда — и за дверь юркнула.

От двери её контролировали знакомые мои мужички. Взгляд у них плохой. Безразличный. Смотрят на меня, как на объект. За поясом плетки. Это вместо дубинок. Руки на плетках, глаза на мне, мысли о своем. Профессиональнальные тюремщики, чтобы их сплющило.

Поднос и посуда была деревянная. Красивая, лакированная, но как оружие использовать будет затруднительно. Хотел массивную ложку заныкать, но решил, только охрану насторожу. Мало она мне поможет.

Угощали, кстати, славно. Борщ нажористый, хлеб, ветчина копченая, мороженные ягоды какие-то. Первый раз в этой жизни наелся, можно сказать. Увлекся, переел, отвалился, благо кровать уже под жопой. Мягкая.

Подошел Тимошка,