Читать интересную книгу Открытые мысли - Сьюзан Кей Куинн

Я выпрямилась, когда мистер Баркли послал на наши планшеты информацию, и погрузилась в синусы и косинусы.

Мистер Баркли ходил между рядами и постукивал кончиком пальца по тыльной стороне руки каждого ученика. Некоторые богатые дети были одеты во «вторую кожу», и мистер Баркли терпеливо ждал, пока они стащат длинные перчатки, доходящие до локтя. Сенсорная проверка была в новинку, и не нарушала правило «Никаких Прикосновений». Я хотела бы, чтобы у меня была возможность узнать настоящие мысли Симуса.

Когда мистер Баркли дошел до меня, я улыбнулась ему. Его серо-голубые глаза соответствовали его рубашке в голубую полоску, и его черные волосы заметно отросли после первого года. Конечно, он должен был проверить мои ответы по-старинке.

Он прочистил горло: — Приятно видеть вас в моем классе снова мисс Мур, — он говорил мягко, но его голос был похож на скрип пера и скрип стула. — Как ваши дела?

— Великолепно. Спасибо, — наступила тишина, прерываемая шагами мистера Баркли к следующему ученику.

После математики ноги дергались от необходимости бежать подальше от Малых Умов Небесного Гнева. У меня было свободное время, поэтому я взяла спортивную сумку и переоделась в раздевалке.

Длинные ноги, унаследованные от отца, несли меня вниз по улице, мимо пригородных домов, расставленных так, чтобы нельзя было подслушать мысли соседей. Я уклонилась от небольших скулящих собак и разбрызгивателей, которые пытались восстановить кольца мертвой травы. Тепло действовало на все словно мокрое одеяло, и в конце дня лилии согнулись под его весом. Пот покрывал каждый сантиметр моего тела, принося в меня некоторую нормальность.

Если бы я родилась девяносто лет назад, я чувствовала себя так каждый день. Тогда, появились первые читающие, они поплатились за свои способности. Истории бабушки О`Доннелл о лагерях, где держали ее отца и других ранних читателей, по-прежнему заставляли меня дрожать.

Только позднее они нашли фармацевтической коктейль, который уже был в мире питьевого водоснабжения. Смесь наркотиков распространилась по всему миру. И к тому времени, когда поняли, что происходит, она уже начала активировать часть мозга, которые позволяли думать через волны. И было уже слишком поздно, чтобы остановить это.

По крайней мере, если я не изменюсь, меня не отошлют в лагерь нулевых. Мир стал более цивилизованным, были проведены эксперименты на первых читающих. Я завернула за угол, в школу, пытаясь убежать от своей судьбы. Даже мои ботинки скрипели. «Ну-ле-вая. Ну-ле-вая».

Мне действительно была нужна психологическая помощь. Может, я смогу присоединиться к одному из позитивно мыслящих культов, которые пытаются перевернуть мир, выдумывая хорошие мысли. Эта идея заставила меня так сильно смеяться, что я закашляла и стала ловить ртом воздух

Они тоже не захотят нулевую.

После короткого душа и слишком длинной репетиции группы, я поспешила догнать автобус. Прежде, чем я поднялась внутрь, мое внимание привлекли затемненные окна. Я не могла сказать, кто там был, но водитель выглядел более недружелюбным, чем сегодня утром.

Я развернулась и пошла вниз по тротуару, решив идти домой пешком в послеобеденную жару.

Глава 4

У моей мамы было немного друзей.

Сара Мур не совсем hemerita, то есть та из читающих, кто запирается в своей спальне, чтобы скрыть свои мысли от других людей. Она продолжает придерживаться нормальности, печет печенье для Родительско-Преподавательской Ассоциации, которую никогда не посещает, но, в основном, она бывает дома.

Кислый запах полировки повеял от раковины, где она атаковала вычурный чайный сервиз. Со стипендией Симуса в Вест-Пойнте и кончиной бабушки мамина уборка приняла оттенок Обсессивно-компульсивного расстройства.

Она следовала за мной повсюду, чистя вещи и следя за мной, как будто я была бомбой, готовой взорваться в любой момент.

Я старалась игнорировать ее, пока делала домашнее задание по латыни за кухонным столом.

Обычно, я призывала убирать руки от неизвестных взрывных устройствах. Это лучше, чем говорить о том, как сокращается количество моих друзей. Но сегодня ее бесшумная полировка была только эхом школьной тишины.

Тишина заставляла кожу покрываться зудом, и слова сами вырвались.

— В школе было отстойно.

Она вздрогнула. Я не могла прочитать ее мысли, но стиснутые челюсти и усердное протирание сервиза выдавало ее разочарование. Она отложила чайную ложку и прислонилась к столешнице со скрещенными руками. Ее волосы, каштановые и серые, были собраны в пучок.

— Что случилось?

— Ничего, — об инцидентах с Саймоном Зеганом и Шарк Боем лучше было не говорить. — Я просто решила, что буду ходить в этом году. И мне нужен слуховой аппарат.

Она медленно кивнула, как будто, если двигаться слишком быстро, то можно установить бомбу.

— Я не думаю, что слуховой аппарат сделает меня невидимой, — я говорила в шутку, но на ее лицо упала мрачная тень. Я оказалась нулевой, как и ее мама.

— Я уверена, что могу найти тот, что не будет... — она пыталась подобрать слово, — ...виден.

— Это не скроет того факта, что мне нужна помощь, мама. Но это будет лучше, чем оранжевый неоновый штамп нулевой.

Она поморщилась при слове «нулевая» и открыла рот, но скрип открывающейся двери прервал ее. Мой папа прошел вверх по лестнице на кухню в своей парадной форме военно-морского флота. То, что он пришел домой так рано, было хорошим знаком. Обычно, это означает дислокацию.

Он прижался губами к моему лбу.

— Привет, малыш, — я поморщилась и оттолкнула его, недолюбливая это прозвище еще сильнее, чем обычно. Его улыбка погасла, когда он поцеловал мою маму. Они должны были обменяться чувствами, и папа не мог скрыть своего разочарования, как мама.

— Ты так рано, — сказала я, надеясь избежать любые Кира-вопросы, о которых они могли подумать. — Переход на другую секретную миссию?

Мой папа работал в Управлении военно-морской разведки. Когда мы были детьми, папа в шутку говорил нам, что был шпионом. Политики обменивались всей ключевой информацией на ежегодной конференции «Доверие», и шпионаж был не более чем романтической выдумкой; все шпионы давно вымерли. Мама знала, что он нам рассказывал, а брат узнал, как только изменился, но я все еще не была уверена, где заканчивалась выдумка и начиналась правда. Чем бы он ни занимался, он исчезал на несколько месяцев.

— К сожалению, да. Кто-то должен остановить плохих парней, — веселье светилось в его глазах, но он слишком долго удерживал взгляд на моей маме. Я знала, что они не могли читать друг друга, но это был их способ общения при мне. Особенно, когда я, скорее всего, являюсь темой разговора.