мужем? Я больше не даю себе таких обещаний и еще ни разу не признавала это всерьез по отношению к Артёму. Мне нужно научиться меньше анализировать и больше наслаждать моментом. В обратном случае, я бы даже не вступила в эти отношения. Но мне правда с ним хорошо.
В своих мыслях я начинаю проваливаться в сон, это первый раз, когда мы говорили о любви. Засыпаю в полноценном ощущении счастья и комфорта. Чувствую, как его дыхание тоже становится медленнее. В районе, в котором находится дом родителей Тёмы, изумительная тишина. Из открытого на ночь окна видно контур леса, доносятся звуки пения сверчков и запах летней свежести.
Именно так я буду вспоминать каждую деталь этой ночи, проливая глухие слезы «в себя». Я буду лежать в его объятиях, но сердце не даст покоя. Всё будет сильно отличаться от объятий этой ночи. Он будет прижимать меня так сильно, что мне даже станет душно. Я буду знать, что он не спит, но мы не произнесем ни слова до утра. Я четко понимала, в чем разница той и этой ночи. Я знала, что это последний раз в нашей жизни, когда мы засыпаем вместе.
II
Я еду знакомиться к родителям Артёма. Первый раз я навещу его семью с «официальным» визитом. Интересно, какая у него всё-таки мама? Я, конечно, видела уже ее раньше, и отчетливо помню нашу первую встречу. По дороге я думаю именно про нее, так как отношения свекрови и невестки — закономерно сложная вещь.
Я приехала впервые в гараж с Тёмой, когда его машина была поломана. Мне так нравилось смотреть, как он копается в своей старой иномарке, пока я читаю возле печки. Многие девушки пренебрегают машинным хобби своих парней, но мне нравилась эта гончая развалюха. Эта машина видела много ошеломляющего драйва, и я не про скорость. У меня с ней были особые отношения. Я часто протирала салон от пыли влажными салфетками, а в бардачке лежали мои духи. Я один раз забыла их в машине, и Тёма почти весь флакон выпрыснул в салон, чтобы внутри больше пахло мной. Я не стала забирать их обратно.
Я смотрю, как Артём недовольно работает инструментами и думаю, что его руки покроются шелушинками от холода. На дворе была зима. Вдруг неожиданно распахивается дверь, я встаю с раскладного шезлонга и поворачиваюсь.
— Здравствуйте, — это было трудно назвать располагающим тоном. Скорее, это было нечто вроде обозначения своего присутствия. Мама Артёма. Она точно знала, что я нахожусь в этом гараже.
— Здравствуйте! — я очень растеряна, и не ожидала встречи в такой…неподходящей обстановке — среди машинных железяк, в теплых валенках до колена, в которые заправлены мужские болоневые штаны на несколько размеров больше моего. Хотя не думаю, что это хуже, чем когда было с…
— Меня зовут Елена Николаевна, — Елена Николаевна. Елена Николаевна. Елена Николаевна. Я пытаюсь запомнить имя мамы Артёма, повторяя его несколько раз про себя. У меня плохая память на имена, и это не лучший момент, чтобы перепутать имя. Я открываю рот, чтобы представиться, как…
— Это Агата Георгиевна, — Тёма произнес мое имя в сочетании с отчеством, это было слишком неуместно. Это было что-то вроде показного укола в сторону собственной матери. Я знаю, что Тёмины друзья зовут его маму «Тёть Лена», и мне показалось, что ему не понравилось то, что мне она представилась полным именем. Ну что ж, теперь и Тёмина мама подумает, что я высокомерная. Или просто узнает об этом.
— Агата Георгиевна? — бровь Елены Николаевны поднялась вверх и глаза в этот момент демонстративно осмотрели меня с ног до головы.
— Да, можно просто Агата, — отвечаю я с улыбкой, но внутри хочу спрятаться в «домике».
— Хорошо, я все поняла, — от одной этой фразы у меня сложилась почти полная картина характера этой женщины. В руке у нее была непотушенная сигарета, а интонация изложения дала мне понять, кто в доме хозяин. Она невысокого роста и полноватого телосложения, либо так кажется от объемной уличной куртки.
— Артём, ты долго еще будешь? Заедь вечером в магазин, купи хлеба. С утра Марию нужно будет отвезти в сад, — тон Елены Николаевны имел больше тон приказа, чем просьбы. Мария — младшая сестра Тёмы, и меня тогда удивило, что такую маленькую девочку в семье зовут полным именем.
— Хорошо, мам.
— До свидания, — Елена Николаевна чуть обернулась и улыбнулась. Словно запоминала меня, чтобы рассказать впечатления своему мужу.
— Как ты думаешь, я понравилась твоей маме? — параллельно записываю имя Тёминой мамы в заметки на телефоне.
— Ты не можешь не понравиться, Агата, — ты ошибаешься.
Вспоминаю один из болезненных моментов своей жизни — как однажды меня уже не полюбили. Это сильно било по моему самолюбию, но причина была ясна — традиции. Из меня получалась плохая армянская жена. Вот тебе и «барев дзез»! Все это каждый раз всплывает у меня в голове снова и снова, и я не хочу допустить в очередной раз ошибку. Во мне слишком много харизмы, чтобы жить по правилам патриархата, но возможно, как я поняла уже намного позже, иногда и мне можно было бы быть немного помягче. «Она должна делать какие-то шаги, чтобы попасть в нашу семью, а не заявляться и вести себя так, будто бы ей все положено!». Хотя не представляю, как можно выдавливать из себя вежливость, когда ты точно знаешь, что тебе уже не рады.
Я долгожданный и единственный ребенок в моей семье. Мама всегда называла меня «моя драгоценность», поэтому я имею такое необычное имя. И с самого детства во мне было убеждение, что я лучшая на этой планете.
«Помни, Агата, мир создан для тебя, а не ты создана для него», — слова моей мамы прочно выгравированы в моем подсознании. Поэтому, приходя в его семью, я всем видом показывала, как им повезло, но, к сожалению, они так не считали. Интересно, его мать все еще меня ненавидит? Нет, уже неинтересно.
Мы уже почти подъезжаем к дому, смотрю на себя в боковое зеркало машины и представляю, какое впечатление могла бы я создать, если бы не знала, что я — это я. Я бы подумала, что это самая сногсшибательная и умная девушка на всей планете. Нет, объективно судить не получается.
— Только когда мы войдем в дом, сделай вид, что ты не была здесь раньше.
— Почему? — я начинаю смеяться от всей абсурдности ситуации. Я была в этом доме не один раз, и