Читать интересную книгу Тусовка на острове Скелета - Валерий Гусев

Ва-ня нахмурился. Он будто что-то вспоминал. Потом его лицо осветилось улыбкой:

– Чи-жов! Гы!

– У-у-у! – сказал Алешка.

– Прекрати! – оборвал его папа. – С ним нужно разговаривать нормально. Тогда он быстрее придет в себя. А вообще ему врач нужен. – И папа еще раз спросил: – Чижов?

Ва-ня закивал.

– Теплоход «Айвазовский»? Круиз?

– Вазовски! Гы! Круизм.

– Пора домой, – сказал папа. – В Россию.

Ва-ня вдруг заплакал.

– До-мой! Мос-ква! Квар-ти-ра! Катя! Дом! – Вытер ладонью слезы. – Вазовски?

– Нет. Самолет.

– Лай-нер?

Мы были поражены, как быстро этот одичавший человек, отвыкший от человеческой речи, приходил в себя. Вот тебе и «Гы!».

Папа сделал понятный жест, приглашая Ваню в лодку. Не тут-то было. Ваня сморщился и опять чуть не заплакал.

– Табу! Ням-ням!

– Нет табу, – твердо сказал папа. – Все хорошо. Нет ням-ням.

Вот это Ваня понял совершенно. А я ничего не понимал. Говорят они с папой вроде почти нормальным языком, а по сути все вроде «Гы» и «У-у-у».

Я посмотрел на Алешку. Он внимательно слушал весь этот тарабарский разговор, но в его глазах непонимания не было. Ему было все ясно. Я дернул его за рукав. Он отмахнулся от меня, как от мухи.

– Потом, Дим! Дай послушать!

– Домой, – повторил папа. – Нет табу.

– Вещи, – ответил Ваня. – Барахло. Книга.

– Пошли.

И мы пошли в его хижину за вещами. Папа, когда мы пришли, с интересом огляделся. Улыбнулся. И сказал:

– Робинзон.

Ваня засмеялся и ответил:

– Хватит! Много люди – хорошо. Один люди – плохо. Домой! – И он стал хлопотливо собирать свои пожитки. – Нет Робинзон!

Вещей было не так много. Ваня сложил их на полу хижины. Кучка получилась: рукопись из пальмовых листьев, кастрюля, мятая и черная от копоти, чайник без носика, нож без ручки, несколько гнутых ложек, лук со стрелами, копье со страшным наконечником из акульего зуба.

Папа поднял лук, осмотрел его и сказал:

– Оставь его здесь. В Москве охота с луком запрещена.

– Охота – нет! – согласился Ваня. – Музей – да.

Здорово он стал соображать.

Алешка вдруг сказал:

– Лук, посуду и копье надо оставить здесь – вдруг кому-нибудь пригодятся.

Интересно – кому это?

Ваня бережно уложил в корзинку рукопись и чернильницу, стал складывать в плетеный мешочек красивые раковины и белые и розовые кораллы.

Папа вполголоса нам объяснил:

– Иван Чижов – знаменитый коллекционер. Ученый. Всякие редкости – его страсть.

– У меня этих ракушек, – сказал Алешка, – два мешка. Могу один ему подарить.

– Подари лучше оба, – посоветовал папа.

Мы покинули хижину и уселись в лодку.

– Табу нет? – спросил Ваня, указав на наш берег. – Ням-ням нет?

– Давно нет, – сказал Алешка.

Но копье свое Ваня все-таки прихватил.

Папа вывел лодку проливом в открытое море и направил ее к селению.

Для наших островитян возвращение лодки да еще с новым пассажиром – это огромный праздник. Они столпились на берегу – все в венках – и, приплясывая, с нетерпением ждали нашего приближения.

Ваня заволновался.

Папа положил ему на плечо руку и сказал, раздельно и весомо:

– Все хорошо, Иван Васильевич. Это друзья. Бояться не надо.

Ваня Васильевич покивал головой, но копье все-таки притянул поближе.

К нам аборигены уже привыкли. А появление полуголого дяди Вани, длинноволосого и длиннобородого, да еще с копьем, привело их в восторг. Они тут же нахлобучили ему на голову венок, подняли на руки и понесли под баньян. И при этом что-то орали, смеялись и хлопали в ладоши.

– Нового вождя избрали, – хмуро заметил Алешка.

И он не ошибся. Дядю Ваню усадили в кресло из старой раскладушки, поднесли ему вскрытый кокосовый орех и бухнулись перед ним на четвереньки, задрав попы. Одновременно воздев руки в небо. Как это им удалось – не знаю. Алешка тут же попробовал – не получилось, только ткнулся носом в песок.

Алешин, стоя в воротах «па», мрачно наблюдал эту сцену.

– Этого нам только не хватало, – проворчал он. – Сергей Александрович, надо его постричь и побрить. Может, они тогда от него отстанут.

Папа хмурился – прибавилось забот. Нужно сторожить задержанных, нужно контролировать поведение островитян и нужно остерегаться удравшего боцмана Шмагу. А тут еще и новый полудикий вождь. А нас – нормальных людей – всего четверо. К тому же из этих четверых – двое пацаны. Правда, пацаны те еще…

Папа попытался унять этот балаган, ему это отчасти удалось, но островитяне остались недовольны. И когда папа уводил дядю Ваню в «па», они все-таки притащили жезл вождя с черепом и почти силой вручили его своему новому кумиру.

Дядя Ваня повертел палку с черепом в руках, щелкнул его пальцем в лоб и сказал:

– Экспонат. Пепельница. Гы!

Хорошо, что кроме нас никто его не понял. Зато островитянам его «гы» страшно понравилось. Они взялись за руки и запрыгали к морю, повторяя это «гы» под каждый прыжок.

Папа помог дяде Ване привести себя в порядок. Тот сначала побрыкался, но папа сунул ему под нос зеркальце. Дядя Ваня глянул в него и… отпрыгнул в страхе в угол.

– Это ты, – объяснил папа.

– Это ты! – не согласился дядя Ваня.

Тут пришел Алешин, снял с плеча автомат, повесил его на колышек в стене и усадил дикого дядю Ваню на чурбачок. Тот покорно подчинился – он почему-то Алешина побаивался. Алешин живо обкорнал ему буйные кудри и сбрил бороду.

Тут-то и мы отскочили в угол. Борода – ладно, а вот стрижка…

– Что ты наделал? – спросил папа.

– А что? Модельная стрижка, – не смутившись, ответил Алешин. И протянул дяде Ване зеркало. Щас что-то будет!

А ничего и не было – дяде Ване его новый облик понравился. Он засмеялся, выдернул из жезла перо покрасивее и воткнул его в остатки волос на макушке.

– Точно, – шепнул мне Алешка. – Экспонат.

А папа с Алешиным вышли из «па» и о чем-то долго шептались. Вернулись. Приняли решение.

Папа откинул дубинку, которая подпирала дверь, и сказал:

– На выход. Живо.

Из комнаты вышли наши враги – сам Оленин и два его телохранителя – здоровенные парни.

– Самое простое, – сказал папа, – это быстренько вас расстрелять.

– Или акулам скормить, – вставил Алешка. И получил от папы подзатыльник.

– Но я представляю закон, – продолжил папа, – и не могу его нарушать. В то же время – вы мне мешаете. Я принял решение. Сейчас мы переправим вас на остров Скелета. Там есть хижина, где вы будете дожидаться вертолета.

– Мы лучше с вами, – сказал один амбал. – С вами будем вертолет дожидаться.

– Вот фиг! – сказал Алешка. – Полковник из-за вас не спит. Ни днем, ни ночью. И кормить вас приходится.

– А мы не люди? – с обидой сказал другой амбал.

– Разговорчики! – предупредил Алешин. Он не любил бандитов. – Ваши ручки, фрау-мадамы.

Алешин двумя парами наручников объединил эту троицу и повел их на берег.

– Дима, – сказал мне папа. – Следи здесь за порядком.

– Да, – сказал Алешка, – следи, Дим, а мы…

– А мы без тебя обойдемся, – осадил его Алешин.

В общем, они отправили задержанных на остров Скелета, и нам стало немного спокойнее. Только Алешка ворчал:

– А где-то шляется на моей лодке боцман Шмага с моим автоматом. Вот он к ним приплывет, и как они на нас ночью набросятся!..

– У них патронов нет, сам сказал, – возразил Алешин. – Ты точно знаешь, что автомат пустой?

– Точно, точно, я все патроны расстрелял по акулам.

– Ну! – сказал папа, – вернемся домой, я тебе покажу.

– Вернемся… – Алешка нахмурился. – Лет через сто. Где твой вертолет?

А вертолета все не было.

Глава III

«ГЫ!»

Папа несколько раз пытался связаться по рации с Интерполом. Но батарейки в его рации безнадежно сели, и Интерпол не отвечал. А у нас кончалось не только терпение, но и продукты. Правда, на острове были всякие фрукты, а в океане была всякая рыба, но нам эта диета уже надоела.

Алешин ворчал больше всех:

– Я столько ночей уже не спал, караулил, мне много калорий надо. В виде мяса.

– А я домой хочу, – поддерживал его Алешка. – Мне ваш океан надоел.

Неожиданно к ним присоединился Ваня Васильевич. Сначала он сказал: «Гы!», а потом объяснил:

– Хочу водопровод. Хочу телевизор. Хочу собаку.

На что папа вполголоса заметил Алешину:

– Кажется, он приходит в себя. Память возвращается.

Алешин покачал головой с сочувствием:

– Досталось мужику.

А что ему досталось? Папа не торопился раскрывать эту тайну. Но мы все-таки поймали его на берегу, когда он сидел на перевернутой лодке, курил и тоскливо смотрел в небо – ждал вертолет. Алешка сел с ним рядом, вздохнул, положил ему руку на плечо.

– Ничего, пап, – сказал он, – нам и без телевизора хорошо.

– Без собаки плохо, – улыбнулся папа. – Не подлизывайся, ничего тебе не расскажу. Потому что сам не все знаю.

– А ты расскажи, что знаешь.

У наших ног тихо плескались маленькие волны, набегая на песок и оставляя на нем мелкую белоснежную пену. И так повторялось, наверное, уже миллиард лет. А может, и больше. Кто их считал?