Читать интересную книгу Дети Дня (СИ) - Некрасова Наталия Владимировна

Анье поднялась наверх.

И увидела человека. Он сидел в тени самого верхнего камня, как у подножия трона, и смотрел на нее. Он не шевелился. У него была очень белая кожа, одежда на нем была темная, коричнево-зеленая. В руках он держал лук и две стрелы. Темный, такой неподвижный, он мог бы слиться с лишайниками, богато покрывавшими камни. Особенно если смотреть издали.

— Вы… кто? — тихо спросила она, словно пробуя голос.

Человек не ответил. Взгляд его стал удивленным. Он по-прежнему не шевелился.

— Почему вы не отвечаете? — ей потихоньку снова начинало становиться страшно.

— Ты меня видишь, девушка? — недоверчиво спросил тот, как-то странно выговаривая слова.

— Да, сударь, — удивилась Анье. — Вы из лесной стражи? Отведите меня домой, будьте любезны. Я Анье Тианаль, — для пущей важности добавила она.

— Ты либо очень отважна, либо непроходимая дура, — ответил мужчина некуртуазно.

Анье была готова возмутиться, как вдруг мужчина насторожился, бесшумно поднялся и знаком приказал Анье молчать. Мужчина застыл, прислушиваясь. Анье прислушалась тоже.

Ничего.

Она хотела было уже спросить у мужчины, в чем дело, как услышала тихий-тихий плач. Это был даже не звук в полном смысле этого слова — скорее, предчувствие звука.

— Кто…

— Заткнись, — одними губами произнес мужчина.

Снова послышался плач — уже ближе. Птицы вдруг перестали перекликаться, даже насекомые исчезли. Жалобный, тихий плач ребенка. Мужчина вдруг положил лук на камни, достал из-за пазухи черный платок и завязал себе глаза. Затем уверенно, словно с открытыми глазами, взял лук и наложил стрелу на тетиву.

Вот тут Анье действительно испугалась. Слишком странно действовал человек. А плач приближался. Теперь в нем слышалась странная настойчивость. Мужчина медленно поворачивался, направляя острие стрелы куда-то в лесную тень. Анье, которую уже ощутимо трясло, следила за направлением стрелы. И вдруг тень от дерева по другую сторону поляны как-то дрогнула. Всего на миг, словно это был обман зрения, но стрела уже сорвалась с тетивы. Мужчина тут же наложил другую и замер, прислушиваясь. Плач прервался коротким скулением. Он еще раз выстрелил. Короткий всхлип. Тишина. Мужчина почти бесшумно скатился вниз, исчез в лесу и через несколько бесконечных мгновений появился на поляне с отвратительным куском окровавленной кожи с длинными прядями белых волос. Сунув добычу в кожаную сумку, он быстро поднялся на камни.

— Я слышу погоню, — спокойно сказа он. — Сюда мчатся кони, лают собаки. Это Дневные. Сдается, это за тобой.

— Я ничего не слышу, — прошептала Анье.

— Ты Дневная, и ты не привыкла к лесу. Зря ты ушла из дома.

— Ты Ночной? — ахнула Анье. — Но ты же совсем как мы!

Мужчина даже не ответил.

— Жди тут.

Он спустился вниз — и как растворился в тени. Точно как Ифа растаял в лесу облачком.

Через пару минут Анье тоже услышала далекий лай собак. Он все приближался, потом послышались голоса и топот копыт, треск веток и ругань. На поляну выскочили собаки, стали прыгать вокруг камней, затем одна бросилась было в лес, туда, куда стрелял Ночной, и тут же вылетела оттуда с жалобным визгом.

А потом на поляне появился брат со своими людьми.

— Да вот она! — заорал кто-то.

Брат молча смотрел на нее снизу вверх, и ничего хорошего его взгляд не предвещал.

— Слезай, — наконец, сказал он.

— Господин! — выбежал и леса один из охотников. — Господин!

— Что там? — рявкнул Тианальт.

— Полудница, — почтительным шепотом проговорил тот. — Мертвая. И скальп снят.

Брат мгновенно забыл об Анье. Она начала робко спускаться вниз. На поляну вытащили бледное существо, похожее на человека, на женщину в длинной белой одежде. Но на самом деле это были длинные волосы, покрывавшие ее тело от шеи до ног. Лицо полудницы было отвратительно похоже на человеческое — огромные ярко-зеленые глаза с вертикальным зрачком, нос с очень узкими ноздрями и треугольный безгубый рот, полный острых зубов. Тонкие когтистые пальцы мертвой хваткой вцепились в торчащее из груди древко стрелы. По жесткой шерсти скатывалась каплями слишком темная кровь. Вторая стрела вошла твари в лоб.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Такую тварь завалить двумя стрелами… — уважительно прошептал охотник.

— Ночной, — коротко бросил Фарна.

Брат молча посмотрел на сестру. И отвесил ей с размаху оплеуху. Анье схватилась за щеку, глаза мгновенно наполнились слезами, щека покраснела, в ушах зазвенело. Охотники отворачивались и продолжали разговоры, словно ни в чем ни бывало.

— У нас в Холмах женщин не бьют, — послышался голос из ниоткуда. Вот тут все замолчали. А возле камней снова стоял Ночной.

— Она моя сестра! — от неожиданности ответил Вирранд, глядя во все глаза на Ночного.

— И что?

Вирранд побагровел, озлившись на себя. С чего он, Блюститель Юга, оправдывается, да еще перед непонятно кем?

— Я Вирранд Тианальт. Я…

— А я Хелья из Холмов. И тут не Тиана, а лес. И мне ты никто.

Вирранд молча потянул из ножен меч.

— Я не буду с тобой драться — между нами Уговор и вражды нет. Но я с удовольствием набил бы тебе морду. Любящий братец.

— Я вправе учить эту дуру, — процедил Вирранд, делая охотникам знак отойти.

— Она дура, но отважная. И еще вот что я скажу тебе, Тианальт — она увидела меня неподвижного.

С этими словами Ночной повернулся и снова исчез. Собаки поскуливали, прижимаясь к ногам ловчих.

Виранд стиснул кулаки.

— Это неправда, — глухо сказал он. — Вранье. — Он закусил губу, помотал головой, затем заорал: — Ну, что встали? Домой!

Грубо рванул Анье за руку, вздергивая ее к себе на седло.

— А с тобой мы еще дома поговорим, сестрица.

— Ой, братик! — почуяв расправу, быстро запричитала Анье. — Ой, не надо! Ой, милый! Ой, пожалуйста!

— Заткнись, — прошипел Вирранд.

Всю дорогу в замок он угрюмо молчал. Он ненавидел сестру за то, что чувствовал себя неправым. А себя — за то, что испугался слов Ночного. Дневные могут увидеть Ночных только если те нарочно покажутся. Видят Ночных просто так лишь… выродки? Он не верил в существование выродков. А если они и существуют, он не верил в то, что эта их способность противна богам. И более того — он не верил в Шепот богов.

Но вот сейчас он сам убедился, что выродки… то есть, те, кто видят Ночных в любой момент, есть.

Какой вывод он доложен теперь сделать? Какой?

Вирранд помотал головой, прикусив со злости длинную прядь волос.

К Тиане они подъехали уже вечером, когда последний краешек солнца скрылся за лесом.

На рассвете на Знаменной башне ветер тихонько раскачивал маленькую фигурку, похожую на белое облачко.

Глава 2

Тиво Ньявельт мерз, не смотря на летний день. Теплый ветер раскачивал ветви старой яблони, навалившейся на балкон, нагревал белые плиты. И все равно Тиво было холодно. Болезни в последнее время все чаще напоминали о годах. И все чаще подступала тоска. Тиво всю жизнь был человеком деятельным. Но если прежде он трудился ради ясной цели — преумножить богатство, влиятельность и славу семьи, обеспечить будущее сыновьям — то теперь он все чаще делал дело просто ради дела. Чтобы не думать о том, что цели больше, собственно, и нет. Настал момент, когда воспоминаний стало намного больше, чем надежд. А, значит, жизнь перевалила через вершину, и начался неумолимый спуск к смерти.

Сыновья оказались неудачными. Старший — пьяница. Тиво решительно лишил его наследства. Младший — дурак. Умный не ушел бы в пограничную стражу, а остался бы здесь, умножать богатства и славу семьи. Оставалось надеяться на внуков. Тиво покачал головой. Жаль, что Вирранд Тианальт не его сын. Жаль.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но все же есть еще надежда, что сыновья в конце концов женятся и родят хороших внуков. Вон, отец у Вирранда был совсем никчемный человека, а внук каким молодцом оказался! Вдруг и с его внуками него будет так же?

Немного у него оставалось надежд, зато эти надежды заставляли его жить дальше.