Не прошло и десяти минут, как я стоял перед дверью Сашкиной квартиры.
— Забирай своего рака, — сказал я, вручая другу кан.
— Зачем он мне? — зевнул не успевший еще окончательно проснуться Сашка.
— Не знаю. Свари, если хочешь. Он живой еще, только клешня обломилась. Она тоже тут лежит.
Сашка заглянул в кан, потом молча, уставился на меня, наверное, силясь сообразить, что же в действительности я от него хочу и не разыгрываю ли.
— Ну ладно, Санек, мне на работу пора, — сказал я и ушел.
Я ушел, передав своему другу кошмар! Зачем я сделал это? Почему не выбросил проклятого рака в какой-нибудь сугроб? Может, что-то независящее от меня заставило поступить именно так?
Вечером, вернувшись с работы, я обнаружил на половичке перед дверью мою любимую кошку. Нашей обоюдной радости не было предела. Вдоволь наевшись, рыбы, соскучившаяся Федя, вместо обычного послеобеденного возлежания на кровати, продолжала бегать за мной по пятам по всей квартире. Только в ванную комнату она не пошла. Остановилась на пороге и недоверчиво так принюхивается.
— Не бойся, дурочка, — сказал я, — нет здесь никакого рака. Теперь ты в квартире снова полновластная хозяйка.
Я и сам бояться перестал. Настроение отличное, никаких тягостных мыслей. И спал нормально, без снов.
На следующий день под вечер позвонил Сашка.
— Слушай, Димон, ты за раком ничего странного не замечал? — осторожно поинтересовался он.
— Нет, ничего, — как ни в чем не бывало соврал я. — Рак как рак. А что случилось?
— Да так, ничего особенного, — разочарованно сказал Сашка и повесил трубку.
«Ну что я мог ему рассказать? — подумал я, уставившись на телефон. — Не пересказывать же свои ночные галлюцинации. И вообще — он сам рака поймал, пусть сам с ним и разбирается».
Но отговорки эти не могли вытеснить из моей души неприятнейшего чувства предательства. Я должен был все рассказать Сашке, пусть и, рискуя показаться непонятым и даже смешным…
Обычно по пятницам Максим и Сашка приходят вечером ко мне, чтобы попить пивка и обсудить планы на субботу и воскресенье. На этот раз Максим пришел с пивом, но без Сашки.
— Представляешь, Дмитрий, — сказал он, раздеваясь, — меня Александр даже на порог не пустил!
— А в чем, собственно, дело? — как бы удивившись, спросил я, предчувствуя, однако, что Максим произнесет сейчас слова, которые мне меньше всего хотелось бы услышать.
— Не знаю в чем дело, — продолжал возмущаться он. — «Ты, — говорит, — Макс, ко мне не заходи. Занят я, — говорит». Чем он там может быть занят?
Я только пожал плечами. Максим достал из сумки одну бутылку «Клинского», открыл ее и приложился к горлышку.
— Какой-то Сашка странный был. Словно пришибленный. И весь мокрый почему-то.
— Мокрый?
— Ага, — Максим сделал еще пару глотков. — Я говорю: «Ты что, белье стираешь?» — А он: «Да, стираю». — И дверь перед самым моим носом захлопнул.
— Нет, Макс, белье он никогда в жизни не стирал. За него это всегда мамаша делает.
— Ну, и черт с ним, — махнул рукой Максим. — Ему же хуже. У тебя там, Димон, с прошлого раза, вроде бы, вобла осталась?
Я принес двух копченых лещей и мы, болтая о том — о сем, стали пить бутылку за бутылкой. На рыбалку в выходные решили не ездить — слишком холодно было, градусов тридцать мороза. Сидели мы долго. Но вопрос, мучивший меня весь вечер, я задал, только когда Максим собрался уходить.
— Может быть, Сашка из-за рака не согласился с нами пиво пить?
— Какого рака? — не понял Максим.
— Которого он на Вазузе поймал.
— А-а-а, — вспомнил Максим, — того самого, что мне галошу испортил? Так он же тебе его подарил.
— Правильно, подарил. Рак у меня в ванне жил. А позавчера я его обратно Сашке отнес.
— Ну и в чем дело?
— Понимаешь, — замялся я, — когда рак у меня жил, мне всякая чертовщина мерещилась. И Федя на улицу убежала…
— Так вот же Федя твоя, на кровати спит, — кивнул Максим в сторону мирно дремлющей кошки.
— Она вернулась только после того, как я рака Сашке всучил. А когда рак дома жил, Федя сама не своя была — зло чуяла. Я тоже сам не свой ходил. Знаешь, какие меня кошмары преследовали? Чуть не свихнулся!
— Эх, Димон, — ухмыльнулся Максим, — говорил же я тебе, что пить надо больше и чаще!
Я открыл, было, рот, чтобы ему возразить, но понял, что нормальный человек вряд ли мог бы серьезно воспринять чепуху, которую я только что молол…
Суббота пролетела незаметно. Встал я поздно. Немного побаливала голова, но после выпитой большой кружки крепкого чая — прошла. Весь день я безвылазно просидел дома. Даже по телефону ни с кем не разговаривал.
Сегодня воскресенье. После звонка Максима, я сходил на лестничную площадку за газетой и прочитал заметку, о которой он говорил. Прочитал несколько раз, отказываясь верить тому, что в ней написано. И вот уже в который раз я набираю номер телефона моего друга Сашки. Набираю, чтобы снова услышать длинные гудки. Набираю в тщетной надежде, что гудки прервутся, и мой друг Сашка наконец-то снимет трубку…
«Найден у проруби»
О трагедиях на рыбалке в зимнее время читатели узнают довольно часто. Причиной их обычно бывает неосторожное поведение на льду. Рыбаков уносит в море на отколовшихся льдинах; одиночки тонут в полыньях; переезжая реки и водохранилища, проваливаются под лед автомобили, владельцы которых не всегда бываю достаточно расторопны, чтобы вовремя покинуть обреченное детище.
Случай, произошедший сегодня на Вазузском водохранилище, необычен и загадочен. Рыбаки, передвигавшиеся в поисках уловистых мест, обратили внимание на человека, продолжительное время лежавшего на льду. Подойдя ближе, они увидели, что человек лежит, уткнувшись лицом в снег с опущенной в лунку правой рукой. Самым ужасным для потрясенных свидетелей этого происшествия стал момент, когда они приподняли уже окоченевшее тело. Рука, окунутая в лунку, оказалась полностью лишенной кисти. Один из рыбаков успел заметить, как с искромсанного кровавого обрубка руки отвалился и плюхнулся обратно в лунку рак с одной клешней…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});