Читать интересную книгу Советское детство - Федор Раззаков

В зависимости от входящих компонентов смеси выпускались следующих наименований: отвары — рисовый, овсяный, гречневый; молочные смеси — рис, овес, греча; молочные каши — каша манная 5 %-ная на цельном молоке, каша манная 10 %-ная на цельном молоке; молочно-мучная смесь № 1 и № 2; овоще-мучная смесь витаминизированная; рисово-молочная смесь с морковью; пшеничная мука с овощами или с тыквой, или с яблоками; рисовая мука с овощами или с тыквой, или с яблоками; гречневая мука с овощами или с тыквой, или с яблоками; толокно с овощами или с тыквой, или с яблоками.

В состав питательных детских смесей с овощами и плодовыми порошками входил сухой отвар шиповника, повышающий С-витаминную активность продуктов. Питательные детские смеси выпускались по утвержденным рецептурам.

Смеси расфасовывались в металлические банки из белой жести или в комбинированные коробки, корпуса которых были изготовлены из специального картона, а крышки и дно из белой жести. Внутренняя поверхность картонной банки имела накат из алюминиевой лакированной фольги; в случае использования нелакированной фольги внутрь банки вставлялся пакет из пергамента или подпергамента, такие же пакеты вкладывались и в металлические банки. Расфасовывались смеси по 150, 250 и 300 грамм. Банки и коробки оформлялись этикетками и упаковывались в дощатые или фанерные ящики весом нетто до 24 килограмм.

Питательные детские смеси должны были удовлетворять следующим требованиям: внешний вид — порошкообразный продукт от белого до кремового цвета различных оттенков; смесь должна проходить через шелковое сито № 27 не менее чем на 95 %; содержание влаги 5,5—10,0 %; содержание сахара в смесях, в рецептуры которых не входит сухое молоко и сахар, должно быть в пределах 4–5 %, а в рецептуры которых входит сахар и сухое молоко — 17–43 %.

На этих питательных смесях выросли миллионы советских детей, в том числе и те из них, которые чуть позже станут либералами и будут воротить носы от всего советского, называя его презрительно «совком». Образчик такого либерала — рок-музыкант Андрей Макаревич, рассказ которого нас ждет впереди. А пока приведу другие комментарии — из Интернета, под заголовком «Экстрим для младенцев. Родильные дома в России становятся зоной повышенного риска»:

Натали: «Показатели смертности в 11,6 в сегодняшней России приведены без учета требований ВОЗ, подсчитаны по старой методике. С учетом требований ВОЗ (вес плода более 500 г) реальная смертность среди новорожденных составляет 19 младенцев на тысячу. Для сравнения в Беларуси — 5,3. На Кубе — 5,3 на тысячу. России было бы неплохо для начала довести этот показатель до уровня СССР — 9 на тысячу, а до Кубы и Беларуси — это в далекой перспективе, где-то к 2060 году».

Оля: «Для чего затевать эту бодягу с капитализмом, если по всем прогнозам Россия может приблизиться к СССР 1956 года не ранее 2025 года. По уровню медицины, образования, социальных гарантий, жилищного строительства не догонит СССР никогда».

Дик Чейни: «Зачем стремиться к СССР, это пройденный этап. Нет никакой необходимости строить большое количество жилья, обустраивать медицину или делать бесплатным образование, если это противоречит основной экономической концепции — переходу к сырьевому государству. В этой ситуации требуется не более 20–30 млн. человек, работающих в сырьевом секторе. Остальные — лишние люди, зачем о них заботиться. Надо повыше поднять цены, как на газ на 30 % с 2008 года, они сами вымрут…»

В детском саду распускаются розы…

В системе советского дошкольного воспитания главное место занимали ясли-сады. Отметим, что если в 1960 году их число в СССР было равно 43 569, то в 1970-м яслей-садов стало 83 100, а пять лет спустя — 99 392. Читаем в Большой советской энциклопедии:

«…С первых дней существования Советского государства началась организация детских садов (Д. с.) как массовых учреждений. За годы Советской власти организована широчайшая сеть Д. с. В Программе КПСС поставлена задача дальнейшего расширения сети дошкольных учреждений с тем, чтобы удовлетворить потребности трудящихся в общественном воспитании детей. Д. с. открываются местными Советами депутатов трудящихся, предприятиями, ведомствами, колхозами. С 1959 наряду с Д. с. организуются ясли-сады для детей с 2 месяцев до 7 лет. Работой всех дошкольных учреждений руководят министерства просвещения и их местные органы. На конец 1970 насчитывалось 83 100 Д. с. и яслей-садов, в которых воспитывалось 8099,7 тыс. детей.

Содержание воспитательной работы в Д. с. определяется государственной «Программой воспитания в детском саду». Воспитание и обучение ведутся на родном языке детей. В Д. с. осуществляется физическое, умственное, нравственное, эстетическое и трудовое воспитание детей в соответствии с их возрастными особенностями. Детей объединяют в группы по 20–25 человек по возрастному принципу: младшая группа — дети 4-го года жизни, средняя группа — дети 5-го года, старшая группа — дети 6-го года, подготовительная группа к школе — дети 7-го года. Дети в Д. с. находятся 10 или 12 часов в день; для детей, родители которых работают по сменам или работа которых связана с отъездами, имеются интернатные Д. с., откуда детей берут домой только на выходные дни.

Уклад жизни детей в Д. с. организуется в рамках рационального режима и чередования игр, занятий, посильного труда и отдыха. Забота о здоровье и правильном физическом развитии детей — одна из важнейших задач Д. с. Ее решение обеспечивается правильным режимом дня, рациональным питанием, закаливанием детского организма, профилактическими мероприятиями, гимнастическими упражнениями, медицинским надзором. В режиме Д. с. много времени отводится разнообразным играм, в том числе дидактическим — на развитие речи, слуха, счета, на распознавание цвета, формы и т. д. (см. Игры детские). Торжественными и веселыми музыкально-художественными утренниками отмечаются революционные праздники и памятные даты.

На занятиях дети знакомятся с явлениями природы и общественной жизни, учатся рисованию, лепке, конструированию, пению, овладевают начатками грамоты и элементарными математическими представлениями. В процессе занятий у детей развиваются речь и мышление, постепенно формируются первоначальные навыки учебной деятельности: умение слушать и понимать объяснения воспитателя, действовать согласно его указаниям, доводить работу до конца. Детей приучают наблюдать природу, воспитывают любовь к ней, уважение к труду людей. Всей системой своей работы Д. с. готовит детей к школе…»

В БСЭ не говорится о том, что ясли-сады в СССР были двух типов: привилегированные и обычные. В первые ходили дети советской знати, во вторые — дети рядовых граждан. Естественно, элитных ясель-садов было значительно меньше, поскольку знать в СССР все-таки знала свое место — особо не выпячивалась и не шиковала. Может быть, именно это и злит сегодня детей этой самой знати, которые презрительно именуют СССР «совком». Упомянутый выше Андрей Макаревич из этих — «знатных». Родившийся в привилегированной московской семье (его папа был видным архитектором — одним из авторов памятника К. Маркса в Москве), он в наши дни превратился в яростного антисовка, который в своих мемуарах описывает собственное пребывание в детском саду в середине 50-х без какого-либо пиетета, а то и вовсе с отвращением. Хотя жилось малышне в этом детсадике очень даже неплохо, а то и вовсе зажиточно, учитывая, что каких-нибудь десять лет назад страна пережила самую страшную из войн. Читаем у Макаревича:

«Мой детсад находился неподалеку от дома — прямо у Александровского сада, в доме, где в свое время проживала Инесса Арманд. Внутри были высокие сводчатые потолки, воспитательница Жанна Андреевна и неправильный запах. Пахло чем-то медицинским и очень недомашним. Этот запах и отчаяние оттого, что я должен слушаться весь день не маму и папу, а какую-то Жанну Андреевну, преследовали меня все полгода, пока меня туда водили…

Мама со своим сливочным маслом, няня с творогом в одной руке и будильником в другой — все это было ужасно. Но это все-таки был дом — с индивидуальным подходом (ко мне) и с человеческим началом. А тут я попал в советское учреждение, где все должны были быть как все. Прием пищи превратился во что-то вообще невообразимое.

Во-первых, пища была нехороша. Не в смысле, скажем, несвежести — она была приготовлена с большой нелюбовью к тем, кто ее должен был есть. Обязательной дозой рыбьего жира поливали второе (не давать же каждому с ложечки, в самом деле). От запаха рыбьего жира меня рвет до сих пор (согласимся с тем, что рыбий жир — это не самая приятная субстанция, но зато очень полезная, о чем антисовок Макаревич, естественно, не вспоминает. — Ф. Р.).

Со сливочным маслом поступали еще лучше — его клали каждому в стакан кофе с молоком или какао (странно, что не в чай), оно там таяло и плавало сверху прозрачной белой блямбой. Добраться до кофе, не хлебнув при этом масла, было невозможно. Вы хорошо представляете себе вкус этого продукта? Скоро я насобачился быстро, пока Жанна Андреевна отвернулась, вычерпывать масло ложкой и сливать под стол (ложку надо было незаметно оставить, когда убирали тарелки от супа).