Читать интересную книгу Удивительное путешествие Полисены Пороселло - Бьянка Питцорно

Оказавшись одна в маленькой монашеской келье, Полисена бросилась открывать шкатулку. Сестра Зелинда оставила чашку молока, немного хлеба и огарок свечи, от которой исходил слабый дрожащий свет. Она поставила все это в углубление в стене, потому что единственной мебелью в келье была узкая и жесткая койка, едва прикрытая драным одеялом. На эту койку Полисена положила свое сокровище, в то время как поросенок бродил по комнате, обнюхивая все углы и постоянно возвращаясь к девочке, чтобы потереться о ее ноги.

Уже держа ее в руках, Полисена заметила, что шкатулка была почти невесомая, но когда открыла, то при колеблющемся свете ей поначалу показалось, что она пуста. Потом на дне шкатулки увидела несколько предметов, осторожно вытащила их и разложила в ряд на одеяле.

Они совсем не были похожи на то, что она ожидала там найти; никаких кружевных пеленок, никаких медальонов и драгоценностей и даже свитков с тайнописью. Единственным, что могло иметь отдаленное отношение к родовым знакам, о которых Полисена читала в книгах, была коралловая подвеска в виде рыбки, скудно отделанная серебром. На первый взгляд она казалась обыкновенным талисманом в форме рожка, но приглядевшись получше, Полисена поняла, что это именно рыбка. Голова, плавники, хвост были тщательно вырезаны на куске красивого блестящего коралла ярко-красного цвета. Но сколько ни приближала его Полисена к пламени свечи, сколько ни напрягала зрение, ей не удалось обнаружить на нем ни даты, ни какой-нибудь надписи, вообще ни одной буквы или знака, по которым можно было бы определить место, время или имя человека.

Кроме того, в шкатулке лежал кусочек черного, затвердевшего от грязи полотна с разодранными краями и сероватым пятном с одной стороны. И, наконец, там был красный шелковый чулок. Мужской чулок, длиной до колена, из тех, что носят франты. Но почему красный? Полисена еще ни разу не видела, чтобы кто-то носил чулки такого цвета, не видела она таких и среди товаров своего отца, то есть бывшего отца, купца Доброттини.

Девочка неуверенно развернула одеяло из серой шерсти, но оно оказалось скорее узким и очень длинным поясом, связанным на спицах из нитей светлых и темных оттенков. Кому пришло в голову завернуть новорожденного в такие грубые пеленки, ведь это негигиенично, они такие колючие для его нежной кожи!

Полисена ничего не понимала. Если кто-то положил ее на порог монастыря, оставив вместе с ней эти предметы, то с какой-то определенной целью. Но с какой?

Она стояла на коленях возле кровати, положив локти на одеяло, и рассматривала содержимое шкатулки больше часа, как будто сила и продолжительность взгляда могли заставить предметы открыть ей свою тайну.

У нее слипались глаза от усталости, ей хотелось есть, так как во рту не было маковой росинки с самого раннего утра. Но взяв в руки чашку с молоком, она почувствовала приступ тошноты. «Я слишком нервничаю», – подумала она. Поманив жестом поросенка, девочка поставила чашку на пол и накрошила в нее хлеба. Поросенок поел с большим аппетитом, негромко похрюкивая от удовольствия. Не успел он до конца вылизать чашку, как фитиль у свечи треснул, и, вспыхнув на прощание, пламя погасло.

Вздохнув, Полисена на ощупь собрала подвеску, полотно, чулок, шерстяной пояс и положила все в шкатулку. Потом, прямо в одежде (видела бы ее Агнесса!), растянулась на койке и, казалось бы, должна была мгновенно уснуть от усталости.

Но сон все никак не шел. Тысяча беспорядочных мыслей, тысяча вопросов проносилась у нее в голове, как тучи, которые слетаются на небе перед грозой. Вот, например, как ее зовут на самом деле? Полисеной звали бабушку Азаротти, и, разумеется, удочеряя малышку, купеческая жена окрестила ее так же в честь своей матери. Но раньше-то те, «другие», настоящие родители, как они ее называли? И как потеряли ее?

Полисена отказывалась верить в то, что ее бросили по своей воле. Наверное, ее выкрали из колыбели и унесли тайком. Но куда? Почему? И сколько ей было дней или месяцев, когда ее разлучили с семьей?

Она помнила, что научилась ходить, уже когда жила в доме Доброттини, потому что не только Агнесса и ма… и синьора Джиневра, но и соседки часто вспоминали смешные эпизоды того времени, когда она делала первые шаги, и как за ней гнался индюк, которого она дернула за хвост.

И потом, она задавалась вопросом: почему двое молодоженов, которые могли иметь своих собственных детей – о чем свидетельствует рождение Ипполиты и Петрониллы – отправились в монастырь на поиски найденыша?

Полисена лежала в темноте с открытыми глазами и в мыслях возвращалась к тысячам эпизодов из своей жизни в камнелунском доме. Ссоры и игры с сестрами, уроки музыки, прогулки пешком и в двуколке, сбор винограда, крестный ход в Страстную неделю вместе с Петрониллой, одетой ангелом и подвешенной на канате к древку флага… Вроде бы незначительные эпизоды, но они, казалось, терялись в каком-то сказочном тумане…

Потом она стала воскрешать в памяти картинки, известные ей только по книгам и рассказам перед сном: окруженный башнями замок, пустующий трон, королева, одетая в траур, пустая колыбель, орошенная слезами…

Посреди ночи ей вдруг стало так холодно, несмотря на июль, что она встала с постели, взяла поросенка и крепко-крепко прижала его к себе под тонким одеялом.

Два или три раза в голове вспыхнул соблазн: «Завтра утром вернусь в Камнелун, домой. Выброшу шкатулку в реку и сделаю вид, будто ничего не произошло».

Полисена не сомневалась, что ее примут с распростертыми объятиями. Не сомневалась, что ее ищут, а Петронилла плачет и зовет, повторяя имя сестры. Если она вернется, то все будут счастливы.

Но для нее не было дороги назад. Ей непременно нужно узнать, чья же она дочь и кто ее настоящие родители.

Часть вторая

Труппа Жиральди и звери-циркачи

Глава первая

В шесть часов утра сестра Зелинда пришла будить Полисену. С собой она принесла еще одну чашку дымящегося молока, два больших куска хлеба и свернутую в узел большую салфетку.

– Вот немного припасов для твоего путешествия. Это от игуменьи.

Полисена поблагодарила, покрошила, как в предыдущий вечер, один кусок хлеба в молоко и отдала похлебку поросенку, который тут же погрузил в нее свой розовый пятачок. Другой кусок она собиралась съесть сама, но поняла, что еда все еще вызывает у нее тошноту. Поэтому положила его в сверток вместе с остальными припасами. Хотя девочка и осознавала, что неразумно отправляться в путь на голодный желудок, одна только мысль о еде вызывала тошноту.

«Это пройдет», – утешила она себя, надеясь на облегчение от свежего утреннего воздуха.

Все же, несмотря на то, что она всю ночь провела в раздумьях и молитвах всем ангелам и святым о вдохновении, Полисена понятия не имела, с чего начинать свои поиски. Ни диковинное одеяло, ни предметы из шкатулки не наводили ее на какие-нибудь мысли.

«Ну, по дороге что-нибудь да придет в голову», – решила она. Не сидеть же в монастыре в ожидании чуда! Да еще рискуя, что Ипполита вспомнит последнюю фразу Серафимы, и вся семья Доброттини придет сюда, чтобы отвести ее домой.

Поэтому она взяла узелок с провизией и повязала его за спиной. Засунула под мышку с одной стороны поросенка, с другой – шкатулку и вышла из кельи. Попрощавшись с матушкой привратницей, которая открыла ей ворота, гремя ключами, она отправилась в сторону леса. Почему именно леса? Да только потому, что он был в стороне, противоположной городу и купеческому дому.

Девочка всего несколько минут шла среди деревьев, как вдруг услышала звон бубна – ритмичные звуки, под которые так и хотелось пуститься в пляс. Поросенок забеспокоился, попытался высвободиться и сойти на землю, но Полисена крепко держала его: боялась, что он потеряется. Ей стало любопытно, и она направилась к поляне, с которой доносилась музыка. На всякий случай решила не показываться и остановилась за ореховым деревом, вытягивая шею, чтобы получше видеть.

Но то, что предстало ее взору, рассеяло все опасения.

– Лукреция! – закричала она. – Лукреция Жиральди! – И, позабыв об осторожности, вышла из своего убежища.

Ее появление выглядело более чем странно, потому что девочка со светлыми волосами, которая играла на бубне, аккомпанируя танцующему молодому медведю, окруженная другими животными, не издававшими ни звука, замерла на месте с поднятым бубном и посмотрела на Полисену с раскрытым ртом, будто бы не она со своими друзьями представляла необычное зрелище, а Полисена.

– Это вы? – пролепетала светловолосая девочка с почтительным поклоном после минутного молчания. – Вы старшая сестра госпожи Ипполиты? Дочь мессира Доброттини, да благословит его Бог…