Дженис подобрала в тугой пучок две выбившиеся пряди волос, поплотнее надвинула шляпку, сняла перчатки и принялась отсчитывать деньги из кошелька.
— Из тебя получится хорошая мама, Эллен. Когда же Бобби наконец достроит дом, чтобы ты могла отдыхать?
Улыбка Эллен пропала, но лишь на мгновение.
— Он строит, мисс Харрисон. А я себя прекрасно чувствую. Не знаю, что бы я делала, сидя дома. Я так рада, что мистер Холт разрешил мне остаться на работе!
Мистер Холт оставил ее на работе только потому, что Дженис попросила об этом Джэсона, а тот поговорил с Холтом. Ведь теперь Джэсон был владельцем банка, который достался ему от последней жены. А то обстоятельство, что Бобби Фзарвезер постепенно превращался в бездельника-пьяницу, сделало это решение крайне необходимым. Дженис сильно удручало то, что мужчины являлись не только средоточием всех зол, но и всей власти.
— Ну что ж, если понадобится какая-то помощь, обращайся ко мне или к Бетси. Мы с ней не зависим от прихоти мужчин.
Дженис положила деньги на прилавок, пряча иронию своих слов за приятной улыбкой.
— Что верно, то верно! — весело засмеялась Эллен. — Да моего Бобби хватил бы удар, сядь я на ваш велосипед. Иногда мне кажется, что вы самая умная женщина в городке, потому что живете без мужчины.
— Знаешь, меня тоже хватит удар, если ты сейчас, с таким пузом, влезешь на велосипед, — ласково ответила Дженис. — Береги ребенка, а завтра я пришлю к тебе Бетси поблагодарить за краски.
Дженис быстро вышла на улицу, отметив про себя, что наконец научилась скрывать свои чувства. Ей двадцать пять лет, и у нее на совести тайна, от которой весь городок пришел бы в праведный ужас. Но что же видят люди? Старую деву неопределенного возраста, которая с похвальным рвением заботится о своей младшей сестренке. Все знают, что ее семья осталась в Огайо. Знают, что она дружит со сводной сестрой Хардингов Эви Монтейн, которая и помогла ей устроиться здесь на работу. Вот все, что им известно, но это не совсем так.
Она остановила велосипед у аптеки, потратила оставшиеся несколько монет на пузырек с лекарством, которое, по словам аптекаря, гарантировало излечение слабого сердца, и покатила домой.
Первым делом спрятав подарок, Дженис сняла перчатки и легкую накидку, которую надевала поверх платья. Сейчас единственным, на что девушка позволяла себе тратиться, была одежда. Столько лет носила она старые тряпки, что на первую же приличную зарплату купила в кредит швейную машинку.
Зависть — нехорошее чувство, но именно зависть подстегивала Дженис в решимости прилично одеть себя и семью. Те годы, что она проработала на швейной фабрике, выпуская одежду для других, а сестра Одри — в шикарном магазине, продавая ее богатым, которые обращались с ней как с грязью, оставили горький след в душе Дженис.
Ограничивая себя во всем и работая от зари до зари, теперь она зарабатывала себе на хорошую одежду. Одри собиралась замуж, брат Дуглас учился у Дэниела Маллони газетному делу, Дженис уже не надо было отсылать родным в Огайо большую часть своего заработка. Скоро она и Бетси будут чаще обновлять свой гардероб.
Молодое поколение Харрисонов было живым воплощением всеамериканской мечты: выбраться из нищеты с помощью образования и собственного труда, хотя и не без доброй поддержки нужных людей.
Дженис отрезала несколько кусков от висевшего в кладовой окорока и бросила их в кастрюльку. Нет, она не блаженная и прекрасно понимает, что драила бы сейчас полы в Огайо, если бы не Дэниел, который помог ей вырваться из когтей монополии Маллони. Но она понимает и то, что ее семья жила бы сейчас намного лучше, если бы не остальные члены семейки Маллони, мерзкие и жадные, которые еще долго после того, как кончилась война, пользовались рабским трудом. Если бы у нее было время ненавидеть, то она ненавидела бы этих Маллони за то, что пришлось из-за них пережить в те годы ей и ее семье.
Пока варился окорок, Дженис замесила тесто для печенья. В свои двадцать пять она знала жизнь и людей лучше иных сорокалетних. Если честно, то, наверное, некоторые давали ей сорок. Она нарочно старила себя прической и очками. Вряд ли удалось бы столького здесь добиться, если бы все знали, какая она еще молодая женщина. Даже Джэсон Хардинг считал ее старше и после смерти жены все чаще поглядывал на Дженис, и она не воротила нос, хоть и знала, что ему уже за сорок пять.
Давным-давно Дженис решила, что выйдет замуж за любого, кто обеспечит ей спокойную безбедную жизнь, которой она не знала. Выйдет хоть за восьмидесятилетнего старца. Материальное благополучие значит куда больше, чем внешность, возраст и чувства, тем более что последние в ее жизни играли такую маленькую роль, что в расчет не брались. Дженис научилась пользоваться своими мелкими обидами и завистью как полезной движущей силой и считала, что ни на какие сильные эмоции не способна, если не считать любви к Бетси. Но даже это чувство омрачалось обстоятельствами рождения девочки. С заботой о хлебе насущном эмоции не имели ничего общего. Дженис научилась с ними справляться и делала бы это еще лучше, будь у нее богатый муж. «Богатый и снисходительный», — поправила себя Дженис.
Она отвлеклась от невеселых мыслей, услышав шум подъехавшего экипажа, крики детей и стук каблуков дорогих кожаных туфель Кармен Хардинг. Жена Джэсона не оставила ему детей. Наследников ранчо Хардингов произвели на свет его младший брат Кайл с женой Кармен. Вот кто ни в чем себе не отказывал, так это Кармен. Все ее желания выполнялись мгновенно, стоило ей бровью повести.
Странно, но это ничуть не испортило Кармен, она осталась такой же милой и искренней, какой была в детстве. Бетси распахнула входную дверь, но Кармен Хардинг задержалась на пороге, вежливо постучав.
— Дженис? Ты дома? — с легким акцентом позвала она.
— Входи, Кармен! Ты, наверное, устала целый день смотреть за такой оравой? Как твой дядя? Дети слушались его на уроках?
Дженис подошла, вытирая руки о передник, обняла Бетси и поприветствовала гостью.
Кармен улыбнулась:
— Бетси слушалась и занималась, а мои лазили по деревьям в саду. Дядя Джеймс не возражал.
— Твой дядя — милейший человек на свете. Не представляю, как у него хватает терпения учить рисованию этих маленьких чертенят. Бетси только и говорит о нем, когда приходит домой.
Разумеется, женщины не упомянули о том, что Бетси слишком слаба, чтобы лазить по деревьям, поэтому ей только и остается заниматься уроками.
— Дядя Джеймс — человек с характером. Этим он мне нравится. — Кармен с улыбкой посмотрела на Бетси, которая приплясывала на месте, будто ей не терпелось что-то сказать, и, глубоко вздохнув, сразу решила поговорить о главном, дабы больше не мучить девочку. — Дело в том, что он собирается на лето к Эви и Тайлеру. Ты знаешь, как плохи дела на ранчо, поэтому Кайл не может отлучиться, но Тайлер пришлет за нами личный паровоз. Дети хотят, чтобы Бетси тоже поехала. Она нисколько нас не обременит, а дядя Джеймс будет в восторге: он сможет чаще заниматься с ней рисованием, так как считается, что у нее талант. Пожалуйста, подумай над этим, Дженис.