Это – атмосфера первого появления Маргариты у Воланда, когда Коровьев поясняет: «Вы женщина весьма умная и, конечно, уже догадались о том, кто наш хозяин». Квартира 50 раздвигается до необъятных пределов – ведь и во сне Татьяны: «Вдруг меж дерев шалаш убогой…», а «в шалаше и крик и шум», и «за столом Сидят чудовища кругом». Эта сцена в уже ярко освещенном «шалаше убогом» – ядро будущего бала висельников в романе Булгакова.
Пушкинская Татьяна во сне – потенциальная добыча гостей на сборище за столом Онегина (вполне соотносимых и с самой свитой Воланда, и с его гостями на балу). Только грозный возглас Онегина защищает ее:
…Все указует на нее,И все кричат: мое! мое!
ХХМое! сказал Евгений грозно,И шайка вся сокрылась вдруг.
(Подобно этому у Булгакова после того, как Воланд «поднес ей чашу и повелительно сказал: – Пей!» – «Толпы гостей стали терять свой облик. И фрачники, и женщины распались в прах»).
Сохраняется и преемственность сложнейшей психологической атмосферы: тяготение к тому, кто представляет темные силы, опора на него.
Демонический образ Онегина из сна Татьяны в романе Булгакова, на наш взгляд, раздваивается – на Воланда и Мастера.
Сон Маргариты в романе Булгакова обещал ей свидание с возлюбленным. Но войдя в дом, где, как во сне Татьяны, идет шабаш, – она сначала встречает там квазивозлюбленного…
Напомним – и сопоставим – строки Пушкина и Булгакова.
Онегин тихо увлекаетТатьяну в угол и слагаетЕе на шаткую скамьюИ клонит голову своюЕй на плечо…
«Воланд широко раскинулся на постели, был одет в ночную длинную рубашку… Одну голую ногу он поджал под себя, другую вытянул на скамеечку. …Он протянул руку и поманил к себе Маргариту. Та подошла, не чувствуя пола под босыми ногами. Воланд положил свою <…> руку на плечо Маргариты, дернул ее к себе и посадил на кровать рядом с собою»;
«…Воланд в сорочке сидел на постели… Воланд поманил ее, как и тогда, к себе и показал, чтобы она села рядом…».
Зачем я предлагаю эти соположения вниманию учителей-словесников? Прежде всего – для демонстрации учащимся того, как знание текстов Пушкина углубляет и утончает наше восприятие лучших образцов русской литературы ХХ века.
Но мой прицел – более далекий. И более прагматичный.
Глянем еще раз в глаза реальности. Да, школьники в большинстве своем не читают заданную им на дом русскую классику и весьма изобретательно камуфлируют свое незнание Пушкина и Гоголя. Но социологические опросы неопровержимо свидетельствуют – большинство из них прочитало включенный в школьную программу роман «Мастер и Маргарита». Многие – в 12–14 лет! Они любят этот роман и помнят, легко цитируют наизусть.
На мой взгляд, нужно использовать этот факт – через Булгакова выводить учащихся к русской классике ХIХ – ХХ веков. В первую очередь, к булгаковским кумирам – Пушкину и Гоголю.
…Не только «Евгений Онегин», но, например, и хрестоматийное стихотворение «Бесы»:
…В поле бес нас водит, видно,Да кружит по сторонам.…………………………….Там верстою небывалойОн торчал передо мной;Там сверкнул он искрой малойИ пропал во мгле пустой.
К не прочитанному своевременно пушкинскому стихотворению можно заново привлечь внимание, обратив внимание на некоторые страницы булгаковского романа:
«И тут знойный воздух сгустился перед ним, и соткался из этого воздуха прозрачный господин престранного вида. <…> Господин ростом в сажень, но в плечах узок, худ неимоверно…».
«Сажень» – то есть немного больше двух метров, да еще и узок в плечах – не тот ли, что в «Бесах» напомнил верстовой столб?.. Как известно, российский верстовой столб был трехметровым, очень высокого человека называли «верста».
«Тут ужас до того овладел Берлиозом, что он закрыл глаза. А когда он их открыл, увидел, что все кончилось, марево растворилось, клетчатый исчез…».
Как у Пушкина: «…И пропал во мгле пустой».
Случай напомнить учащимся, что даже такое удивительное, ни на что не похожее произведение, как «Мастер и Маргарита», не берется из ничего – любая реальность, служащая ему материалом, все равно проходит сквозь призму предшествующего литературного опыта. Только у разных писателей – ориентация на разный опыт: у одних – на самые высокие образцы, у других – на низкие.
…Страшно, страшно поневолеСредь неведомых равнин!………………………………Мчатся тучи, вьются тучи;Невидимкою лунаОсвещает снег летучий;Мутно небо, ночь мутна.Сил нам нет кружиться доле;Колокольчик вдруг умолк;Кони стали………………………………..Домового ли хоронят,Ведьму ль замуж выдают?………………………………Мчатся бесы рой за роемВ беспредельной вышине…
Прочитаем сразу вслед:
«Боги, боги мои! Как грустна вечерняя земля! Как таинственны туманы над болотами. <…> Волшебные черные кони и те утомились и несли своих всадников медленно, и неизбежная ночь стала их догонять. <…> Ночь густела, летела рядом, хватала скачущих за плащи <…>. Когда же навстречу им из-за края леса начала выходить багровая и полная луна, все обманы исчезли <…>. Так летели в молчании долго, пока и сама местность внизу не стала меняться. Печальные леса утонули в земном мраке <…>» (финальная глава романа «Мастер и Маргарита» «Прощение и вечный приют»).
Не заимствовано, конечно, Булгаковым у Пушкина. Но скорей всего – Пушкиным навеяно. И кони, и невидимая луна, и быстрое движение в зловещей тьме, и ведьма Маргарита, скачущая рядом со своим возлюбленным, и бесы, и неземная тоска и страх…
Так еще раз мы видим, что Пушкин – неисчерпаем.
Небольшое отступление: в учебнике 9-го класса после текста пушкинского стихотворения следует его анализ. После заголовка «Поразмышляем вместе» начинается якобы совместное размышление:
«Глубокий общественно-философский и исторический смысл в стихотворении “Бесы” заключается в том, что в творческом сознании Пушкина укрепилась мысль о необходимости прочного союза между дворянством и крестьянством, и поэт ищет основания для сближения дворянина и народа. В “Бесах” оба участника бытовой сцены и исторического движения не знают верной дороги <…> Пушкин имел в виду не только свою личную судьбу, но судьбу всей России, исторические пути которой ему также были неясны и, может быть, даже более неопределенны, чем личная судьба».
Подростка, прочитавшего такой призыв к совместному размышлению, вряд ли потянет читать само стихотворение. В нем ведь уже не магия волшебных строк – «Невидимкою луна Освещает снег летучий» – окутывает тебя, а закладываются основания «для сближения дворянина и народа».
О мировоззрении Пушкина и многосложном отражении его в поэзии говорить надо или очень основательно (в гуманитарных классах, в школе Юного филолога), или – никак (в обычной школе). Да, буду на этом настаивать. Ведь не вдаваясь подробнейшим образом в детали мировоззренческого и биографического характера, все равно не понять, как смотрел Пушкин в эти именно годы на историческую судьбу России и свою собственную. И вышеприведенными беглыми сентенциями мы школьника никак не обогащаем. Зато сами стихи – наверняка затмеваем.
4. Гоголь у Булгакова
Гоголя Булгаков прямо называл своим учителем.
В ранних редакциях романа о Мастере он придавал герою портретное сходство с Гоголем.
Тот, кто хорошо помнит «Мастера и Маргариту», давно, увидел близость к «Вию» некоторых сцен романа.
Например – свет настольной лампы, освещающей кабинет финансового директора театра Варьете Римского, когда пред ним сидит администратор театра Варенуха. Он уже превратился в вампира, но Римский этого еще не знает – только смутно и с ужасом догадывается о чем-то непонятном и страшном,
«ни на мгновение не сводя глаз с администратора, как-то странно корчившегося в кресле, все время стремящегося не выходить из-под голубой тени настольной лампы…».
Темный кабинет – и только свет лампы, от которого прикрывается газеткой Варенуха, заставляет припомнить свечи в церкви в «Вие», которые освещают «только иконостас и слегка середину церкви», после чего и начинаются всякие страшные вещи.
Во вторую ночь гоголевский Хома
«слышал, как бились крыльями в стекла церковных окон и в железные рамы, как царапали с визгом когтями по железу…»
Нельзя не вспомнить, как у Булгакова в кабинете Римского голая девица, к его полному ужасу, «ногтями начала царапать шпингалет и потрясать раму», стремясь проникнуть внутрь. А на третью ночь у Гоголя уже внутри самой церкви «все летало и носилось, ища всюду философа». У Булгакова же все совершается в одну ночь, ускоренно.