— Звучит заманчиво, — заинтересованный тон девушки быстро стал скептическим, — Но в чём подвох?
— Работа с риском для жизни. — честно сказала Катерина.
— О, ясно. — едва слышно произнесла Воронцова.
— Я понимаю, Нинель, что в это сложно поверить. Поэтому мы дадим время. — достав из жёлтой папки визитку, Тимофей отдал её девушке, — Если ты захочешь поступить к нам, позвони по этому номеру до двадцать седьмого июля включительно.
Когда Нинель позволили уйти, она со скоростью черепахи вышла в коридор. И девушку тут же окружили другие воспитанники.
— Воронцова, — Колесников преградил Нинель путь, — Рассказывай! Чего они там тебе заливали?
— Вот сам скоро и узнаешь. — обойдя парня, девушка всё на той же скорости побрела по коридору, осмысливая прошедшие собеседование.
Семья, которой не было
Месяц спустя.
Едва Нинель получила диплом, как она тут же собрала свои вещи и покинула стены детского дома, в котором она провела свои детские годы. Нельзя было сказать, что там плохо жилось. Конечно, большинство преподавателей не питали нежную любовь к своим воспитанникам, но Нинель от своих немногочисленных друзей знала, что есть люди, которые относятся к родным детям куда хуже. В принципе, девушке не на что было жаловаться, но всё же она знала сверстников, которые купались в родительской любви, и девушка всегда им завидовала. Она, как и многие воспитанники детского дома, мечтала о счастливой семье, где будут её любить, но за все пятнадцать лет, что она сиротствовала, её никто не удочерил. И к четырнадцати годам она уже смирилась с тем, что у неё никогда не будет любящих отца и матери. А скоро Нинель исполнится восемнадцать, и сейчас нужно было с нуля строить свою дальнейшую жизнь.
Прежде, чем заселиться в свою квартиру, Нинель с искусственными цветами в руке решила навестить свою семью. Приехав на кладбище, девушка прошла по знакомому пути к четырём железным надгробным крестам. Прижавшись к свежевыкрашенной ограде, Нинель положила цветы на могилы бабушки, прабабушки, матери и дедушки.
Воронцова
Нинель
Валерьевна
16. 05. 1949 — 27. 06. 1990
Сумарокова
Аглая
Михайловна
03. 11. 1926 — 19. 01. 1999
Воронцова
Евгения
Леонидовна
25. 02. 1973 — 12. 03. 1999
Воронцов
Леонид
Евгеньевич
30. 08. 1947 — 10. 04. 2000
Грустно вздохнув, Нинель достала из своего чемодана аттестат зрелости.
— Ни одной тройки. — девушка развернула диплом к могилам, — Вы, наверное, мной гордитесь. Правда ведь?
Ответа, конечно же, не последовало. В более юные годы, Нинель, навещая могилы своих родственников, любила воображать, будто они с ней разговаривают. Девушка чётко представляла интонацию каждого голоса. Представляла, как они её хвалят за успехи в учёбе и желают ей удачи перед следующей контрольной. А сейчас эти фантазии казались ей солью на раны, которые, наверное, никогда не затянутся.
Вскоре Нинель услышала приближающиеся шаги. Воронцова даже не шелохнулась, ибо она знала, кому они принадлежат.
— Добрый день, — всё ещё глядя на могилы, поздоровалась девушка, — Иван Романович.
Следователь Капшуков, тихо поздоровавшись, положил цветы на могилы. Когда Иван только начал расследовать убийство Евгении Воронцовой, он не мог подумать, насколько сильно он проникнется сочувствием к сироте. За все пятнадцать, за которые следователь так и не обзавёлся своей семьёй, мужчина успел стать для Нинель что-то вроде ангела-хранителя, дарящего на праздники небольшие подарки и помогающего советами. Также мужчина помогал девушке ухаживать за могилами, и, благодаря ему, она осталась с пропиской в квартире. Конечно же, всё это было в тайне, дабы не вызывать зависть у остальных воспитанников детского дома. Об этом не знала даже подруга Таня.
— Ну, скажите, — Нинель показала мужчине аттестат, — Правда я большая молодец!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да, Нинель. И ЕГЭ хорошо сдала. — дав пять девушке, Иван окинул взглядом могилу, — Уверен, они тобой очень гордятся.
— Иван Романович, вы пробили ту организацию?
— Как сказать… Их деятельность действительно засекречена.
— Но эта точно госорганизация?
— Не совсем. Из немногочисленных открытых источников я понял, что эта организация работает на международном уровне. — Иван положил руку на плечо девушки, — Всё это очень странно, конечно. Так что, Нинель, будь осторожна.
— Иван Романович, — лицо девушки расплылось в улыбке, — Вы же меня знаете…
— Вот поэтому и прошу. — строго сказал следователь, но затем он смягчился, — Пожалуйста, береги себя.
После кладбища Нинель приехала в район Перекопа, где располагалось её жильё. Придя в квартиру, девушка ещё раз убедилась, что время в этом месте остановилось. Всё те же старые пожелтевшие обои, всё та же ветхая мебель и всё те же тараканы. Не спасает положение даже недавняя генеральная уборка, которую девушка вместе с Иваном Романовичем недавно проводила.
Оставив вещи в коридоре, Нинель прошла в спальню. Внимание сразу же привлекла прикроватная тумбочка, на которой лежала зелёная коробка. Туда следователь Капшуков во время уборки складывал некоторые вещи. Открыв крышку, Нинель достала полароидный снимок, на котором была изображена годовалая Нинель на руках у мамы. И это, пожалуй, было единственное изображение матери вместе с дочерью. Этот снимок ещё раз доказывал, что Евгения любила свою малышку больше всего на свете.
Затем девушка взглянула на стену, на которой до сих пор остались дыры от пуль. Нинель тут же бросило в дрожь. Она ведь тогда была в этой комнате, но в силу возраста она ничего не могла вспомнить.
“Возможно, я видела твоего убийцу.” — девушка снова взглянула на фотографию, — “Какая жалость! Правда, мам?”
От печальных размышлений Нинель отвлек сигнал полученного Вконтакте сообщения. Войдя в приложение, девушка завела разговор с Таней.
Танечка: Привет, красотка!)) Надеюсь, ты не забыла, что сегодня мы идём отмечать окончание нашей шараги?
Нинель: Мне нет смысла запоминать. Ты ведь всё равно напомнишь.
Танечка:))) В общем, со мной Виталик. Он приведёт ещё одного друга.
Нинель: А я надеялась на девичник. ((
Танечка: Ну чего ты. Разве будет плохо, если нам компанию составят симпотные парни? В общем, всё решено. Нинка, но плз.
Нинель: Ну что с тобой сделаешь?)
Танечка: Моя красотуля!) Готовся!
Нинель: Уже собираюсь.
Странный вечер
Найдя в своём немногочисленного гардеробе то, что нестыдно было надеть на вечерние веселье, Нинель собрала кошелёк, ключи и телефон в сумочку, после чего ушла, цокая каблуками, на остановку, а там уже на маршрутке до улицы Свободы, где располагался “Ё бар”.
Таня вместе с Витей и его другом, который представился именем Артём, встретили девушку у входа. В этот момент Нинель в очередной раз почувствовала лёгкое покалывание в груди, которое девушка, как обычно, старалась не замечать. Затем вся компания зашла в бар. Таня и Витя сели на кожаный диван у стены, а Нинель и Артём уселись напротив них.
Деревянный интерьер, мягкий тёплый свет, из колонок играла песня “Я не отступлю” и, конечно же, горячительные напитки, — всё располагало к приятному времяпрепровождению. Пока Таня щебетала на разные темы со своим парнем, прижавшись к его груди, Артём пытался развести Нинель на более сговорчивый лад. Девушку это очень раздражало, но ради Тани она решила потерпеть эти подкаты. Вскоре Нинель стала чувствовать, что покалывание в груди сменилось на жжение. Девушка выпила пару глотков виски с колой, дабы приглушить это чувство, однако вместо этого, к жжению прибавилось и головокружение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ниночка, — Артём положил руку на плечо девушки, — С тобой всё хорошо?