Если новый капитан будет меньше привержен мистике и больше — прагматике, то он, скорее всего, зачерпнет как следует из казны отечества и, сказав с трапа самолета бессмертное: «Прощай, немытая Россия», растворится в небесной синеве, предоставив гражданам возможность самим расхлебывать последствия политических экспериментов последнего десятилетия. Это — не самый худший вариант. Тогда Россия, скорее всего, придет к модели Южной Кореи, т.е. идеологически нейтральному технократическому авторитаризму, ориентированному на модернизацию экономики и форсированное развитие материального производства. Радетелей военно-патриотической духовности скорее всего, упрячут за решетку, как «банду четырех» в Китае — и правильно сделают.
Есть и третий вариант, учитывающий необъятные просторы России. Страна просто треснет и распадется на части с разными политическими системами. Получится две «Южные Кореи» (на Западе и на Востоке), одна Северная Корея (в середине), а все остальное растащат ближайшие соседи.
Можно, конечно, рассматривать четвертый вариант: приход к власти решительного лидера западноевропейского типа, вроде Шарля де Голля, но это уже из разряда утопий. По крайней мере, последние 200 лет де Голли на нашем политическом горизонте не появлялись.
В общем, есть мнение, что Россия, отказавшись от надежного, проверенного жизнью, буржуазного либерализма, очередной раз наступила на старые национал-патриотические православно-монархические грабли «русского чучхе». Теперь она при каждом движении будет получать этими граблями по лбу, пока не сделает шаг назад или в сторону.
9. Откройте, военная полиция!
Вернемся к вопросам, поставленным в самом начале. В чем смысл либеральных ценностей, в частности — политического плюрализма и права меньшинства свободно распространять свои мнения по вопросам религии и идеологии?
А смысл тот же, что у канарейки на первых подводных лодках. Канарейка была живым индикатором кислорода, поскольку она чувствительнее к его дефициту, чем человек.
Если она падала кверху лапками, это значило, что кислорода на подлодке не хватает и если ничего не предпринять, то скоро кверху лапками попадают люди.
Аналогично: если религиозные и идеологические меньшинства падают кверху лапками, то в обществе не хватает прагматизма, который обеспечивает спокойное отношение к чужим мнениям. Ни один разумно организованный государственный строй не будет остро реагировать на оппозиционную идеологию — пусть болтают что хотят, лишь бы не призывали убивать и грабить. Зачем обращать внимание на разнообразных болтунов, если трезво мыслящие граждане на практике видят, что действия правительства соответствуют целям народного благосостояния, экономического и научно-технического прогресса и общественной безопасности?
Напротив, государственный строй, организованный по-дурацки и правительство, действия которого разрушительны для экономики, нуждается в иррациональном идеологическом обосновании своей доктрины. Распространение любой альтернативной идеологии будет для такого государственного строя реальной угрозой (как для известной сказочной монархии — слова ребенка: «Смотрите, а король-то голый!»). Правительство начнет сначала осуществлять политическую цензуру, потом преследовать идеологически нелояльные сообщества, и постепенно доберется до контроля частных разговоров людей.
Если ничего не предпринять, то скоро к любому гражданину, заподозренному в недостаточно восторженном образе мысли, может постучаться в дверь Большой Брат:
«Откройте, военная полиция! Лапки кверху, подлый иностранный агент, ты арестован!»
Дальше все привычно. Черный воронок. Камера. Усталый следователь (у него очень много работы в условиях непримиримой борьбы с адептами чуждой идеологии).
«Признаете ли вы, что, по заданию западных разведок вели вражескую пропаганду в целях ослабления нравственных и религиозных основ нашего государства».
Не понимаете? Пара-тройка ударов дубинкой по почкам для вразумления непонятливых.
«Признаю».
«Очень хорошо. Распишитесь здесь, здесь и здесь».
Дальше — вагон, конвой и лагерь для перевоспитания. Полное чучхе. Один человек — ничто перед лицом государства. И другой человек — ничто. И третий. И миллионный. Вот почему вопрос стоит «или — или». Или права любого отдельного человека по отношению к интересам государства приоритетны, или все люди — ничто. Государственная машина может потребовать любых жертв, и если ее интересы приоритетны, то жертвой может оказаться каждый, и никто не может спать спокойно.
«Те, кто отказывается от свободы ради временной безопасности, не заслуживают ни свободы, ни безопасности».
(Франклин Делано Рузвельт)