Читать интересную книгу Борисов Александр Анатольевич - Александр Борисов

  Итак, мы доехали, нисколько не похудев. Лыску поставили на подворье у бабушки Оли - дальней родственницы по трудноуловимой линии. Гости в горной глуши - нечаянная радость. Поэтому разговор затянулся. Невыносимо скучный разговор двух взрослых людей о погоде, о видах на урожай, повседневном житье-бытье...

   Я выскользнул за открытую дверь. Огненная черепаха солнца устало клонилась к рваному горизонту. Где-то внизу шумела река. Шум этот кашлем отдавался в ущелье, небрежно раскроившем горный хребет. По левой, отвесной его стороне кое-где чудом повырастали огромнейшие деревья. Они, как за жизнь, цеплялись за щели и трещины щупальцами обнаженных корней. И так от подножия - до самой вершины. Чуть выше, под самыми облаками, парили орлы.

   Правый берег реки казался почти пологим. Над ним поработали люди. Примерно по центру горы была вырублена рукотворная ниша. По этому "тоннелю в разрезе" деловито сновал паровоз "кукушка". Он тащил за собой несколько игрушечных вагончиков. Кавалькада, время от времени, скрывалась в брызгах, летящих через нее, водопадов.

   Вскоре меня покликали "вечерять". Посидев за гостеприимным столом соответствующее правилам приличия время и отдав должное кулинарным изыскам хозяйки, мы стали собираться в дорогу. Оделись как можно теплей. Захватили с собой удочки и прочие ингредиенты, необходимые для ухи. Дед, между делом, раздобыл где-то в сарае алюминиевую фляжку солдатского образца. Наполнил ее жидкостью из бочонка.

   Мягкая вечерняя прохлада, сопровождавшая нас до ущелья, огрызнулась откровенным холодом. Шпалы узкоколейки были проложены очень неровно. Быстрого, размеренного шага не получалось. У меня сбивалась "дыхалка". А идти по обочине дед не рискнул. Мало ли что? В горах не бывает сумерек, сразу же - ночь.

   - Ты будешь приходить в эти места уже без меня, - сказал он, остановившись, чтобы я перевел дух. - Так что запоминай главные ориентиры. Даже если пойдешь по другой стороне, они пригодятся. Учись все, всегда, с первого раза запомнить.

   - И тогда я стану последним Хранителем?

   - Если станешь.

   - А почему "последним"? Интересно, кому же последний сможет передать что-нибудь, если он самый распоследний последний?

   Вопрос, по моим понятиям, получился довольно каверзным. Хоть я задал его просто так, чтоб немного потянуть время, и еще хоть чуток отдохнуть.

   - Ты оставишь все, что мы сохранили, людям.

   - Как оставлю? Возьму и отдам?

   - Время покажет как. Но это будет не скоро, в канун Утра Сварога.

   - А это когда?

   - Давай посчитаем, - дед ненадолго задумался, - если отбросить сегодняшний день, то ровно через двести сорок семь лет по земному календарю. Это же надо!

   Мне показалось, он сам удивился тому, что сказал.

   - А утро? Когда же наступит утро? - в нетерпении выкрикнул я.

   - Это, Антон, зависит только от двух человек - от меня и тебя. Если хочешь точнее, запомни: двадцатое декабря две тысячи двенадцатого года.

   - Это сколько ж мне будет?

   - Сколько б ни было - все твои.

   - А если со мной вдруг что-то случится, знания не исчезнут? - осознав, что такое, возможно, я съежился и застыл в ожидании слова.

   - Не говори глупостей! - дед ни с того ни с сего рассердился. - Не для того двенадцать поколений Хранителей несли свою ношу сквозь долгую ночь! Если б ты мог только представить, сколько людей на земле родилось, и сколько еще родится, только лишь для того, чтобы во время тебя поддержать!

   Мой рот раскрылся от изумления:

   - Люди рождаются ради меня? Что, ради меня одного?!

   - Я не совсем правильно выразился, - теперь уже дед прислонился к скале, присел поудобней на корточки, закурил. - Видишь ли, Тошка, все в мире взаимосвязано. И люди приходят в него, чтобы исполнить свою данность на этой земле. По большому счету, вся наша планета и звезды вокруг нее - единое игровое пространство. Все в этом пространстве гораздо сложней, чем в объемных шахматах, в которые люди еще не умеют играть. Есть только две силы, способные осмысленно двигать фигуры на этом гигантском поле. Два разума, два интеллекта, схлестнувшиеся в напряженной борьбе. Они друг от друга по разные стороны, но в пространстве - они везде.

   Я слушал, раскрыв рот, затаив дыхание.

   - Это я образно выразился, - продолжал дед, - что они "по разные стороны". Всяко бывает. Они переплетаются, плавно перетекают друг в друга и, даже, представляют собой единое целое. Причем, не в каком-то одном месте, а во многих одновременно. Разные принципы у них, бесконечно великих. И совершенно непохожие способы ведения борьбы. Борьбы без сроков и правил, где каждый ход просчитан и точен потому, что необратим. Тот, что для нас выше - это Добро, или Явь. А тот, что царствует на Земле - Навь - Вселенское Зло. Только и это вовсе не значит, что один исповедует добро и только добро, а другой, соответственно - зло. Когда любое из действий просчитываются на миллионы ответных реакций, все средства борьбы хороши. Они моделируют ситуации, заставляющие людей совершать немыслимые поступки, очень тонко влияя на инстинкты и подсознание. Иной потом разводит руками, да чешет в затылке: "Сам не пойму, и как оно вышло?! Бес, понимаешь, попутал..."

   В разверзшейся пасти ущелья каждый звук порождал эхо. Я сидел на коленях у деда, зарывшись лицом в пропахшую дымом, фуфайку и совсем ничего не боялся. Даже этой, не очень понятной сказки. А он продолжал:

   - В чем же прелесть этой игры? В том, что каждый из тех, кто пришел в этот мир, был и будет всегда уверен: он свободен в своем выборе и сам совершает поступки. Каждый мнит себя главной фигурой. Чуть ли ни эпицентром, вокруг которого свершается то, что действительно достойно внимания.

   - Неужели никто из них ни о чем не догадывается? - удивился я.

   - Посуди сам, - дед старательно раскурил погасшую папироску, потом почему-то выплюнул и достал из пачки другую. - Посуди сам: одному из Великих, для каких-то далеких целей однажды понадобится, чтобы Колька Петряк, например, стал редактором на краевом радио.

   - Нет, не получится! - отпарировал я, - Колька хочет стать космонавтом!

   - А кто его будет спрашивать, коли другого такой вариант тоже устраивает? Влюбится Колька в Танюху из соседнего дома. И поедет с ней за компанию, поступать, например, в МГУ... что, невозможно такое?

   Тут я понял, что крыть совершенно нечем. За Танькой из соседнего дома я тоже готов хоть сейчас на край света!

   - Уж поверь мне, Антон, мечты очень редко сбываются. Если написано на роду, Колька редактором будет. Хоть ненадолго, но будет. А уже на дальнейшее есть у Великих свои варианты событий. После целого ряда "случайностей", "совпадений" и "неувязок", которые одновременно являются и звеньями каких-то других комбинаций, Колька получает образование, устроится на работу. Разве он может догадываться, что вся его прошлая жизнь, весь путь по карьерной лестнице - всего лишь прелюдия, а нужен он, по большому счету, ради одного какого-то часа?

   Когда этот час придет, одинокая женщина, единственная из многих, вдруг почему-то вспомнит, что у одной из подружек скоро праздничный юбилей. К этому ее подведут другие цепи воздействий. Как же давно мы не виделись! - скажет она про себя. - Надо бы Светку поздравить, песню для нее заказать. Она тоже ни за что не поверит, что телефонный звонок в редакцию - это не ее прихоть.

  Вот и все. Круг замкнулся. Дальше можно моделировать все что угодно: встреча, свадьба, совместное путешествие. Или другой вариант: просто телефонный звонок. Но что-то неуловимое в голосе этой женщины заставит нашего Кольку подумать о той, другой, которую он когда-то очень любил. Заставит вспомнить день встречи и песню, под которую они танцевали. И опять он будет уверен, что это его личные, никому не доступные воспоминания. Посчитает, что этот голос, мелкий дождь, аромат духов, мимолетно дохнувший из прошлого - следствие, а не причина.

   Не нужно быть великим провидцем, чтобы угадать его действия. Он зайдет в дискотеку, попросит доставить к себе в кабинет пластинку с нужной мелодией, пару раз, для души, прослушает песню и включит ее в одну из ближайших программ. Да еще со словами: "своя рука, мол, владыка". А уже кто-то третий, услышав ее по радио, пойдет на работу другой дорогой и попадет под автобус...

   Ситуация, которую я развернул - одна из тончайших паутинок величайшей сети причинно-следственных связей, многократно дублирующих друг друга. Ты хоть понял, насколько все это сложно?

   Вот это я точно понял.

   Дед тяжело поднялся на ноги и, болезненно морщась, принялся растирать раненую ногу. Пора было идти дальше.

   - Так значит, не мы куда-то идем, а нас куда-то ведут? - выдавил я сквозь надутые губы.

   - Никто никого никуда не ведет, - усмехнулся дед, - если не хочешь, можешь остаться тут.