Читать интересную книгу Соучастие - Владимир Чванов

— Значит, были другие работы. Ты о них не говоришь.

Фраза не смутила Гурама.

— Допустим, были. На моей дудке много не наиграешь. Приходилось и изворачиваться. Зато теперь я самостоятелен… Теперь своей жизнью доволен.

Виктор нахмурился. Уж очень непривычной для него была философия Гурама.

— Это чепуха. Ты повторяешь чужие слова, — сказала Тамара.

— Все что сказал — правда! — убежденно произнес Гурам. — Скажи, кому не хочется жить хорошо и весело? Не скажешь! Тогда зачем обманывать себя?

— Жить весело — хорошо! О чем спорить? — примирительно проговорил Виктор. — Но только не в ущерб другим.

— Слушай, дорогой, — Гурамом овладело веселое настроение. — Согласись, жить на малых оборотах неинтересно. Каждому хочется развернуться… Разве не так? Только годы летят быстро, а человек продвигается медленно. Это учитывать надо!

— Развертываются разными способами, в зависимости от цели, — сказал Виктор.

— Это само собой! Но цель-то у многих одна, а возможности разные. Вот и стоят они друг против друга, кулаки выставив. — Гурам презрительно скривил губы. — Только сильный всегда берет верх над слабым. Это закон жизни. Она ловко тасует людей. Естественный отбор. Всему есть противовес.

— По-твоему выходит, — сказал Виктор, — одни обязательно должны страдать, другие радоваться, одни смеяться, другие плакать. А надо, чтобы все смеялись и радовались. Разве для нормальной жизни нужно, чтобы кто-то врал, пугался, ставил подножку?..

— Хочешь, чтоб все? — воскликнул Гурам. — Какие они красивые! Какие честные! Какие скромные! Не смеши! Запомни, чем выше забор, тем лучше сосед. Поэтому не требуй от меня героизма. Я пожить хочу. Вот когда все люди станут добрыми, тогда и я стану как они, а сейчас расстилаться перед другими не намерен. Чего ты хочешь?

Слова Гурама раздражали Виктора. Раздражали до того, что захотелось встать и уйти. Но он ответил прямо:

— Хочу учиться.

— Учиться? — хмыкнул Гурам. — Я в детстве тоже мечтал все знать, но вскоре понял, что все уже сделано без моего ума. Скажи, дорогой, а для чего ты хочешь учиться? Чтобы все знать или чтобы возвыситься над другими? А может, чтобы получить много денег? Тогда молодец. Хорошие деньги — хорошая жизнь. Только их надо иметь смолоду. В старости зачем они? — Гурам вспомнил, что еще недавно на него многие смотрели свысока. Говорили: «Он звезд с неба не хватает…» — Теперь в моей жизни все встало на место, — продолжал он. — Как меня раньше звали? Гошка! А теперь по отчеству величают. — В его голосе прозвучали нотки превосходства.

Гурам встал из-за стола, прошелся по комнате, открыл форточку. Прохладный воздух словно остудил его. Постояв с минуту, он сел на свое место.

— Ну вот и мы посочиняли на вольную тему. Для меня это вроде умственной разминки. Интересно было узнать ваши взгляды, — он наклонился к Виктору и похлопал его по колену. — Я человек непосредственный, открытый.

Когда гости ушли, Гурам, заложив руки за голову и вытянув под столом ноги, стал думать о том, что не так давно он, как и Виктор, тоже мечтал об учебе. Вспомнил, как переживали родители, что он не стал инженером, и как подсмеивались, когда поступил в клубный оркестр. Всплыли в памяти трешки, пятерки, рубли, которые выдавались ему на карманные расходы. Тогда он ходил подавленный, сникший. Таскал из дома отцовские книги, диски, магнитофонные записи… Научился пить вино, появилась девчонка, затем фарцовка, валюта. Познал волнение и страх. В семнадцать лет — судимость и наказание. Привычка жить широко осталась прежней. Но получать новую судимость не хотелось. «Это на воле можно пудрить мозги несмышленышам о жизни в колонии. А там волком завоешь», — рассуждал он. Освободившись, сказал себе: «Если в голове не мякина, то буду с деньгами. Только надо по-умному, без суеты. Заяц и тот приспосабливается — петляет». И стал жить без шума. Поступил рабочим в универмаг. Доставал для перепродажи все, что было в ходу. Но вскоре понял, что это всего-навсего — рубли…

Февраль был теплым, лучистым. Вот и сегодня солнце, разорвав облака, приятно радовало. Настроение у Виктора отличное. Для этого были причины. Во-первых, в кафе устанавливали новые холодильники и Тамаре дали отпуск на восемнадцать дней. Теперь он мог видеться с ней ежедневно. Во-вторых, утренняя прогулка с Гурамом на новеньких «Жигулях» по Мцхете доставила большое удовольствие. Гурам вел машину, весело насвистывая. Не доезжая до Тбилиси, он затормозил и, положив руки на руль, задумался. Через опущенное стекло доносились весенние запахи зацветающих деревьев и молодой травы.

— Ты расстроен? — спросила Тамара.

— Почему так решила? — Гурам сделал рукой небрежный жест. — У меня прекрасное настроение. Мечтаю! — Он взглянул на нее в смотровое зеркальце. — Вчера из Москвы звонили друзья. Очень зовут. В пятницу еду. Присоединяйтесь!..

Тамара посмотрела на него, словно решая что-то.

— Конечно, хорошо бы вырваться на недельку.

— Мои друзья — ваши друзья, — сказал Гурам. — Лично я не вижу причин к отказу. Дорога бесплатная. Машина домчит, — он любовно похлопал по панели. — Когда такой случай будет? Вам ехать вместе — мечта!

— Хорошо! Поедем! — с неожиданным задором ответила Тамара и упрямо вскинула голову.

— Я должен посоветоваться дома. — Лицо Виктора залила краска. Было досадно, что вопрос о поездке Тамара решила и за него.

— Конечно, посоветуйся. Иначе и быть не может, — словно облегчая его положение, сказал Гурам. — Счастливый ты человек, Виктор. О тебе думает мать. Обо мне заботиться некому. — Слова прозвучали вполне искренно.

Виктор молчал.

— Ну а если Виктора не отпустят, поедешь со мной? — Гурам повернулся к Тамаре.

— Не говори глупости. Ты же знаешь, — взглянув на Виктора, она увидела в его глазах такую боль и тоску, что расстроилась и сама. — Виктор, мне очень хочется поехать. Придумай что-нибудь!

— Когда девушка просит, надо уважить, — сказал Гурам.

— Конечно, Тамара, — неожиданно для себя сказал Виктор. — Уверен, мама разрешит. Словом, еду с вами…

Тамара чмокнула его в щеку.

— Вот здорово! Если бы ты знал, как я рада! — с неподдельной радостью воскликнула она.

Гурам подмигнул Виктору.

— А ты, Виктор, парень не стандарт. О матери беспокоишься, — он выделил последнюю фразу, словно увидел в ней важную для себя суть. Будто ставя точку в разговоре, сказал: — Пива хочется. Я бы выпил сейчас целый ящик. — Он снова засвистел знакомый мотивчик, захлопнул дверцу и включил мотор.

ГЛАВА 2

Они выехали рано утром. Остались позади Сухуми, Туапсе, Краснодар. Перевалы и объезды, дороги и трассы Гурам знал так, будто ехал по своему родному городу. Он оказался хорошим попутчиком. Виктор и Тамара никогда раньше не видели его таким заботливым и внимательным. Казалось, Гурам испытывал истинное удовольствие от того, что ребятам было в пути весело и интересно. Правда, настроение несколько испортилось от инцидента, случившегося в Ростове. На стоянке у городского музея рейсовый автобус слегка помял передний бампер «Жигулей» Гурама. Он буквально дрожал от гнева и с остервенением набросился на водителя. Виктор в правилах дорожного движения не разбирался, но из крика Гурама понял, что водитель автобуса, разворачивая машину, обязан был посмотреть, что стоит за его кузовом. Спор уладил молоденький инспектор ГАИ, оказавшийся неподалеку. Бросив взгляд на помятый бампер, он с недоумением спросил: «Неужели сами не могли решить вопрос? Ему цена — пятерка».

Пятерки у водителя автобуса не нашлось. Инспектор выдал Гураму справку о причиненном его машине повреждении. Положив ее в бумажник, Гурам говорил теперь уже спокойно, неторопливо, как и положено говорить человеку, уверенному в своей правоте.

Уже в машине Тамара сказала ему:

— Ты разговаривал с водителем грубо…

— А какая теперь разница? Он же виноват.

— Разница есть. Ты не умеешь держать себя в руках и убедительно доказывать…

Впрочем, все это вскоре забылось. Гурам включил магнитофон с набором новых записей на пленке.

Всех по-прежнему радовали продолжавшееся путешествие, недолгие остановки в пути, осмотры достопримечательностей.

Когда проехали Подольск, уже стемнело. На померкшее небо наползали фиолетовые облака, которые тенью ложились на заснеженную землю. У горизонта оно светилось ярче — там жил большой город. Гурам неожиданно свернул на обочину и озабоченно произнес:

— Вот черт, нет и тридцати, а полный склероз. Забыл позвонить, чтоб встретили.

— В Москве позвонишь. Поедем! — сказала Тамара.

— Зачем людей ставить перед фактом? Это неудобно. Они знают о нашем отъезде, а не о дне приезда. Здесь почта недалеко. Сбегаю позвоню, — он хлопнул дверцей.