Читать интересную книгу Ограбление Коффигнела - Дэшил Хэммет

— Что происходит?

— Они уходят вверх по холму, — ответил мужчина с заостренными чертами лица, небольшими усиками и винтовкой.

— Кому-нибудь удалось выбраться с острова? — спросил я.

— Нет, — проинформировал другой. — Они взорвали мост в первую очередь.

— А если вплавь?

— Не при таком ветре. Молодой Катлан попытался и еле вернулся назад, переломав пару ребер.

— Ветер стих, — заметил я.

Человек с заострившимся лицом отдал винтовку одному из своих спутников и снял пальто.

— Я попробую.

— Хорошо! Поднимайте всех и свяжитесь с морской полицией Сан-Франциско и морской пехотой на Мэр-Айленд. Они помогут, если вы скажете, что у бандитов пулеметы. А еще скажите, что у бандитов есть лодка с вооружением, на которой они собираются уходить. Это лодка Хендрикссона.

Пловец-доброволец ушел.

— Лодка? — хором спросили двое мужчин.

— Да. С пулеметом. Если мы собираемся что-то предпринимать, это нужно делать сейчас, пока мы отрезаем им путь к отступлению. Соберите всех мужчин и все оружие, которое сможете найти. Блокируйте лодку с крыш, если сможете. Когда машина бандитов прибудет на берег, откройте огонь. Лучше это делать из зданий, чем с улицы.

Трое мужчин ушли. Я двинулся вверх, на звук выстрелов. Пулемет строчил с перерывами. Он выплескивал свое «тра-та-та» секунду или около того, затем замолкал на пару секунд. Ответный огонь был слабым, беспорядочным.

Я встретил здесь еще людей и узнал, что генерал с дюжиной человек все еще сражается у автомобиля. Я повторил свой совет по поводу лодки, и люди ушли вниз, чтобы присоединиться к тем троим. Я пошел дальше.

Не успел я пройти и сотни ярдов, как из темноты впереди и позади меня выскочили остатки генеральской дюжины и понеслись вниз по склону. Вслед им летели пули.

Смертному на дороге не было места. Споткнувшись о два лежащих тела и поцарапавшись в нескольких местах, когда перелезал через изгородь, я продолжил свое путешествие наверх по мокрому, мягкому дерну.

Пулемет на холме прекратил грохотать. Пулемет в лодке продолжал работать.

Пулемет впереди вновь открыл стрельбу, но стрелял слишком высоко, чтобы попасть в кого-нибудь на расстоянии вытянутой руки. Он помогал своим парням внизу, держа под обстрелом главную улицу.

Прежде чем я подобрался ближе, он замолк. Я услышал, как взревел двигатель автомобиля. Машина шла мне навстречу.

Я бросился на землю и, откатившись к изгороди, замер, напряженно вглядываясь сквозь ветки кустов. В пистолете у меня было шесть патронов, оставшихся нетронутыми в эту ночь, видевшую уже тонны сожженного пороха.

Увидев колеса автомобиля, я выпустил в них весь свой запас.

Машина не остановилась. Я выскочил из укрытия. Машина внезапно свернула с пустой дороги. Раздался скрежет. Сильный удар. Скрип металла о металл. Звон стекла.

Я помчался на эти звуки.

Из черного месива, в котором чихал мотор, выпрыгнула темная фигура и бросилась бежать по мокрому газону. Я кинулся за ней, надеясь, что оставшимся в машине уже не до погони.

Между мной и убегающим человеком оставалось меньше пятнадцати футов, когда он перемахнул через изгородь. Я не спринтер, но и тот, кого я преследовал, не был им. Ноги скользили по мокрой траве.

Пока я перепрыгивал через изгородь, он споткнулся. Когда мы оба поднялись, между нами осталось не более десяти футов.

Я попытался выстрелить в него, забыв, что обойма у меня пуста. Шесть патронов, завернутые в бумагу, лежали у меня в кармане, но времени заряжать пистолет не было.

Меня так и подмывало швырнуть пустой пистолет ему в голову. Но это было чересчур рискованно.

Впереди показалось здание. Мой преследуемый бросился вправо, намереваясь скрыться за углом.

Слева раздался выстрел из дробовика. Бегущий человек исчез за углом дома.

— О Боже! — раздался недовольный бас генерала Плешкова. — Из этого ружья нужно стрелять только на расстоянии вытянутой руки.

— Бегите вокруг дома! — крикнул я, ныряя за угол вслед за моей добычей.

Шаги беглеца звучали впереди. Но я не видел его. С другой стороны дома, тяжело дыша, выскочил генерал.

— Поймали?

— Нет.

Перед нами возвышалась облицованная камнем насыпь, по верху которой шла тропинка. С другой стороны была высокая, плотная изгородь.

— Но, мой друг, — запротестовал генерал. — Как он мог?..

На тропинке вверху появился светлый треугольник, который мог быть рубашкой, выглядывающей из выреза жилетки.

— Стойте здесь и продолжайте говорить, — прошептал я генералу.

Тот продолжал:

— Должно быть, он ушел другой дорогой, — генерал выполнял мои инструкции, болтая вздор, как будто я стоял рядом, — потому что, если бы он пошел в мою сторону, я бы увидел его, а если бы он влез на изгородь или на насыпь, то один из нас наверняка бы его заметил…

Он говорил и говорил, пока я подбирался к валу, по которому проходила дорожка, и искал, за что зацепиться на грубой каменной поверхности.

Человек на тропинке, спрятавшись за куст, смотрел на говорящего генерала. Он увидел меня только тогда, когда я ступил на тропинку.

Он прыгнул, подняв вверх руку. Я тоже прыгнул, вытянув обе руки. Камень, на который я наступил, свалил меня с ног, но спас мою голову от пули.

Падая, я вытянул левую руку и схватил незнакомца за ноги. Он свалился на меня сверху. Я ударил его, поймал руку, в которой был зажат пистолет, и только собрался вцепиться в нее зубами, как подбежавший генерал, пыхтя, оттолкнул от меня человека дулом ружья.

Когда подошла очередь вставать, оказалось, что это не так просто. Вывихнутая лодыжка не желала удерживать свою долю моих ста восьмидесяти с чем-то фунтов. Перенеся вес на другую ногу, я направил луч фонаря на пленника.

— Привет, Флиппо! — воскликнул я.

— Привет, — сказал тот, не выказывая особой радости от того, что его узнали.

Он был пухлым итальянцем лет двадцати трех-двадцати четырех от роду. Четыре года назад за участие в ограблении я помог отправить его в Сан-Квентин. Несколько месяцев назад его условно освободили.

— Тюремному начальству это, пожалуй, не понравится, — сказал я.

— Вы спутали меня с кем-то, — жалобно заговорил он. — Я ничего не делал и должен был встретиться здесь с друзьями.

А когда все это началось, мне пришлось спрятаться, потому что у меня есть судимость, и если меня поймают, то опять засудят. И вот вы ловите меня и думаете, что я замешан в этом деле!

— Ты прямо мысли читаешь, — подтвердил я и спросил генерала: — Мы можем упрятать эту птичку ненадолго под замок?

— В моем доме есть чулан с крепкой дверью и без окон.

— То, что надо. Шагай, Флиппо.

Генерал Плешков повел юношу, а я хромал за ними, осматривая пистолет Флиппо, в котором не хватало ровно одного патрона, которым он выстрелил в меня, и перезаряжая свой.

Мы поймали нашего пленника на участке русских, и нам не пришлось далеко идти.

Генерал постучал в дверь и крикнул что-то на своем языке. Щелкнули затворы, заскрежетали петли, и дверь отворил русский слуга с густыми усами. Позади него стояли княжна и крепкая пожилая женщина.

Мы вошли и, пока генерал рассказывал домочадцам о поимке, водворили пленника в чулан. Я обыскал его и забрал нож и спички. У него не осталось ничего, что могло бы помочь ему выбраться. Потом я запер дверь и придвинул к ней шкаф. Затем мы спустились вниз.

— Вы ранены! — воскликнула княжна, увидев, что я хромаю.

— Всего лишь подвернул ногу, — сказал я. — Но она меня действительно беспокоит. У вас не найдется пластыря?

— Да.

Она сказала что-то усатому слуге, который вышел из комнаты и тут же вернулся, неся рулоны бинта и пластыря и таз с дымящейся водой.

— Присядьте, пожалуйста, — сказала княжна, забирая все это у слуги.

Но я покачал головой и взял пластырь.

— Мне нужна холодная вода, потому что я должен буду опять выйти под дождь. Если вы покажете мне ванную, я справлюсь и сам.

Мы немного поспорили, но в конце концов я забрался в ванную, пустил на ногу холодную воду и стянул ее пластырем так туго, как только можно было, не нарушив кровообращение. Вновь надеть мокрую туфлю оказалось непросто, но, когда я покончил с этим, у меня снова были две крепкие ноги — правда, одна из них побаливала немного.

Вновь присоединившись к остальным, я заметил, что выстрелов не слышно, завеса дождя поредела, а ночная тьма уступила место серенькому рассвету.

Я застегнул плащ, и в этот момент у входной двери застучал молоток.

Послышалась русская речь, и в комнату вошел юный русский, которого я встретил на пляже.

— Александр, ты… — Дородная пожилая женщина вскрикнула, увидев кровь на его щеке, и лишилась чувств.

Он не обратил на нее никакого внимания, как будто давно привык к ее обморокам.