— В смысле? — он опять говорил загадками, и это злило вспыльчивую меня.
— Ты ведь хочешь свободы? — Рин максимально повернул голову, пытаясь поймать мой взгляд. — Хочешь сломать оковы, удерживающие в этом городе?
— Я…
— Этот камень, мы сами должны его использовать. Только собственная воля может запечатать нашу силу.
Я вздрогнула, понимая, наконец, весь смысл слов самого дорогого мне существа. Освободиться от силы, забыть о том, что мощь моих крыльев должна служить городу, но и потерять возможность летать, касаться облаков кончиками пальцев…
— А ты? — мне важно узнать этот ответ, услышать его мнение.
— Это твоё решение! Своё я уже принял, крыльев не вернуть.
— Нет, что сделаешь ты, если я не смогу расстаться с небом?
В душе тугим комком свернулся страх, просто нереальный, леденящий кровь. Не хочу отпускать Рина опять! Ведь он не друг, он… я просто не смогу без него…
— Я оставил воздух, чтобы быть рядом с тобой.
И после таких слов не могу уже сдерживать слёзы, прокладывающие дорожки по щекам. Быстрокрылый…
На каминной полке уже несколько месяцев лежит венок из белых лилий, цветов, ставших для меня примером жертвенности. А внутри венка, скрывшись под светлыми лепестками, покоится небольшой прозрачный камень, который сияет по ночам серебристо-голубым цветом, будто глаза тиийца, некогда носящего гордое прозвище Быстрокрылый.
Нет, это не тот венок, который я плела в ту памятную ночь. Его Рин пустил вниз по реке, будто маленький кораблик, а когда он скрылся за поворотом, унесённый течением, парень заметил — к счастью. Говорят, это у людей традиция такая была…
Данный же венок я сплела чуть позже, просто хотела, чтобы было что-то напоминающее о ночи, переменившей нашу жизнь. И камень-печать, принесённый любимым, я тоже оставила.
Может быть, когда-нибудь я смогу решиться заполучить полную свободу, потому что, кажется, уже сейчас начинаю понимать — есть кое-кто, кого я люблю гораздо больше неба.