редкостью.
Мартовские события в Воронеже, связанные с захватом гостиницы, подтверждают предположение, что речь может идти не об анархистах, а об «анархиствующих». В этом смысле верным представляется высказывание М.А. Чернышева о том, что «пришлось разоружать части Петрова, которые объявили себя анархистами (т. е. не являлись таковыми до этого; курсив мой. – М.Р.)». Однако присутствие в частях анархистских настроений подтверждается тем, что все участники событий при описании используют термины «мятеж анархистов», «банда анархистов», «анархисты», «анархисты Петрова» (хотя встречается и идеологически нейтральные «мятеж Петрова», «отряд Петрова»). Следует учесть, что авторы привлекаемых воспоминаний писали их в 1930-е гг. не для публикации, а для подтверждения участия в отрядах красной гвардии (для регистрации в соответствующей комиссии), и их воспоминания не подвергались идеологической обработке25.
Анархистские настроения проявлял и руководитель отрядов на западных окраинах губернии матрос М.М. Сахаров, также прибывший с Украины. Находясь осенью 1918 г. в Россоши, М.М. Сахаров решил поменять политическую ориентацию, превратившись из левого эсера в анархиста: «В конце октября однажды утром над штабом полка Сахарова в первый раз развивалось черное знамя. Знамен было 3-е. На одном было написано “Да здравствует Кропоткин”, на 2-м “Мир хижинам – война дворцам”, на 3-м “Вечная память борцам за свободу”»26. История с М.М. Сахаровым показывает, насколько тонка была грань между идентичностями «левый эсер» и «анархист». Представляется, что именно так и можно описать политические настроения в Воронеже в марте – апреле 1918 г.
Состав восставших и вероятные причины восстания. Не случайной представляется хронологическая связь с событиями в соседнем Курске. Дело в том, что, по некоторым сведениям, часть анархистов прибыла именно из Курска. С.А. Спицын вспоминал: «Отряд анархистов двигался с Курска на Москву через Воронеж»27, а М.А. Чернышев утверждал, что штаб анархистов первоначально находился на Курском вокзале28. Здесь, однако, встает вопрос о составе восставших частей. Дело в том, что практически нигде в документах невозможно найти хоть какие-нибудь названия мятежных отрядов, кроме общего названия «Южная армия» и «армия Петрова». Представляется, что части, ставшие ядром мятежа, прибыли в Воронеж примерно за две недели до восстания. М.А. Чернышев оценивал их как «отряд примерно из 1200 сабель, из колонны 8 автоброневиков, нескольких автомобилей»29. Хронологически это совпадает с фактом беспорядков 24 марта 1918 г. в гостинице Д.Г. Самофалова. С другой стороны, тот же М.А. Чернышев утверждал, что «пешие части анархистов помещались в Мариинской гимназии, бронечасти – на Курском вокзале, а кавалерия стояла в семинарии»30.
Среди лидеров приезжих анархистов М.А. Чернышев называет неких Харьковского и Колесова, однако, выяснить их личности и судьбу не представляется возможным31. Еще одной составляющей мятежа стали воронежские части. Из известных отрядов, поучаствовавших в волнениях, был кавалерийский отряд И.Н. Домнича, прибывший из Острогожска. Этот известный в дальнейшем кавалерийский командир, примыкал к левым эсерам. Однако, подобно М.М. Сахарову, взгляды его были весьма неопределенными. Например, командир Острогожского социалистического полка Б.Н. Федоров, знавший И.Н. Домнича только в первой половине 1918 г., поскольку затем отбыл на Восточный фронт, писал о его отряде как об «отряде анархиста Домнича»32. Вполне вероятно, что именно за это выступление И.Н. Домнич находился под судом ревтрибунала и был освобожден только благодаря стараниям И.Я. Врачева. Помимо частей из Острогожска, «Хроника» А.А. Комарова упоминает части из Валуек33. Вероятнее всего, мятежникам сочувствовало большинство войск гарнизона, т. к. в подавлении восстания они не приняли участие. Таким образом, это был мятеж частей российско-украинского фронтира, но не местной анархистской организации. Интересно, что бывший в 1917 г. анархистом техник А.А. Ромащенко помогал при освобождении арестованного мятежниками начальника губпродкома В.Н. Люблина34.
Начало беспорядков сразу после III губернского съезда Советов, закончившегося 10 апреля, также не случайно. М.А. Чернышев вспоминал, как к нему за несколько недель до восстания стали обращаться лица из пришедшего в Воронеж отряда с целью поучаствовать в перевороте. М.А. Чернышев пользовался у них авторитетом, как человек, имевший связь со штабом Южной революционной армии и принимавший участие в формировании ее отрядов. По версии М.А. Чернышева, он неоднократно докладывал об этом лидерам воронежских большевиков Н.Н. Рабичеву, В.Н. Губанову, а также начальнику штаба Лебедеву и работнику губисполкома О.П. Хинценбергу, однако те не придавали его словам значения: «со мной неоднократно об этом заговоре говорили представители анархистов. Приходят делегации, меня предупреждают о заговоре, а мне указанные товарищи не верят. Уж очень было хитро все обставлено. Так продолжалось недели две»35. Следует предположить, что одобрение Брест-Литовского мира III съездом Советов спровоцировало выступление, речь о котором заходила уже давно.
Любопытную версию о происходившем приводил рядовой участник событий С.А. Спицын: «Настоящим заявляю, что я участвовал в бою 1917-м году (правильно в 1918 г. – М.Р.), находясь в ЮВЖД отряде, командиром которого был т. Шустов против анархистов Петрова. Отряд анархистов двигался с Курска на Москву через Воронеж. По сообщению на станции Воронеж I, что едут анархисты, наш отряд стал их задерживать, но они стали грозить нам, что если не пропустим, то откроют бой. Мы решили не пропускать их, разобрали ж.д. линии за мостом и задержали состав и направили их на станцию, на станции обезоружили, а некоторые сбежали в бывшую духовную семинарию, ныне дворец труда»36. Иначе говоря, попытка разоружения части отряда подлила масла в огонь. С другой стороны, рассказы простых участников тех событий достаточно примитивны. Наверняка они не знали всех подробностей происходящего и описывали только часть происходившего, стараясь это как-то объяснить, так что воспоминания С.А. Спицына рассказывают о событиях подавления мятежа, когда часть мятежников попыталась уехать из города. Факт перемещения анархистов с Курского вокзала (МКВЖД) на вокзал Воронеж-I (ЮВЖД) и разбор путей для их остановки подтверждает М.А. Чернышев, вписывая это в общую картину подавления мятежа37.
Роль левых эсеров. Левые эсеры обладали в Воронеже существенным влиянием. Однако это было влияние «ведомых», поскольку во всех органах Советской власти преобладали большевики. Если судить по поведению левых эсеров в ходе III губернского съезда Советов и по воспоминаниям М.А. Чернышева, такое положение их не устраивало. Выступая на съезде по поводу Брест-Литовского мира, член губкома ПЛСР А.М. Абрамов, пытаясь опровергнуть большевистского оратора И.Я. Врачева, восклицал: «Продовольственная разруха дошла до крайнего предела. Мир, заключенный с Германией, грозит свести на нет все завоевания революции. Неужели мы допустим, чтобы наши земля и воля уплыли к берегам Германии. Нет, мы этого насильно навязанного нам мира не признаем, 12-й час революции еще не пробил, и мы этот час должны встретить с оружием в руках. Европейская революция закончит европейскую войну. В этот трудный час