Все поведение приехавших, весь настрой их речей показывали, что они закусили удила, и «пред» вежливо издевался, называя невозможный для них и безопасный для себя срок…
— Неделю-другую? — не сдержался Ван Ваныч. — Ха-ха! У нас зарез. Праздничный материал, вы слышали? Героические будни, — закончил он уныло.
— Ван Ваныч! — воскликнул Алик, хватая его, как тонущего.
Ван Ваныч не имел на это права. Он сам был их спасательным кругом, их соломинкой. Ван Ваныч поднял голову, и на лице его Горбов прочел свой приговор.
— Ждать у моря погоды нельзя, — заговорил Ван Ваныч. — Вам без рыбы снимут голову.
— Ну?
— Нам тоже. Значит, надо поймать немного рыбы. Любой ценой. Вас покажут по областному телевидению, а может, и на весь Союз, и, если вы больше ничего не поймаете даже до весны, ни один волос с вашей головы не упадет.
Хотя падать с головы Ильи Захарыча давно было нечему, он не улыбнулся, а нахмурился. Мысль задела его больное сердце.
— Прекрасно, прекрасно, — пробормотал он.
— Дело, — пробасил Сима.
— А нам ведь все равно, сколько вы поймаете рыбы, — закончил Ван Ваныч. — Мы не райсовет…
— Для кино важен факт! — обрадованно вспыхнул Алик, как будто в перегоревшей электросети починили пробку.
— А ну закрой дверь, — приказным тоном попросил Илья Захарыч, увидев за порогом — кого бы вы думали? — конечно, Кузю Второго.
Кузя послушно закрыл дверь. Минут десять они сидели там, как заговорщики. А чего сидеть-то? Сколько им и правда же надо рыбы? Полный трюм, что ли? Одну-две хватки. И уже можно для кино такой водопад устроить! Честное мое слово. Две хватки (хватка, которой перегружают рыбу из невода в трюм, не больше мешка, она и похожа на мешок из сети) можно на лодочках по бережку насобирать. Не очень удобно, впрочем, но ведь киношники — люди сознательные, поймут. Так думал Кузя Второй. А что скажет сам Горбов, было неизвестно. Нет, по бережку не получится… Им нужен вид… Как, догнав рыбу, кидают в волны аломан, как спешат свести концы с концами, растягивая по воде цепочку поплавков, как бурлит в кольце невода вода, точно газированная, — это рыба бьется, много взяли. Им нужно море, ширь. Море, которое ходит ходуном, а не водоплеск… Но море, спокойное, плоское, блестело, как поднос, и на завтра обещая светлый день. Да, будет солнце — не будет рыбы. А не будет рыбы — не будет и кино.
Грохнула, открывшись с размаху, дверь, и Горбов сказал с порога:
— А ну, Кузя, свисти сюда бригадиров. Нога здесь — нога там.
А зачем Кузе нога — у него мотоцикл. Он затрещал, как пулемет, по всему Аю.
Бригадиры — народ серьезный.
Даже Сашка Таранец, хоть и первый год верховодит на «Ястребе», изменился. Случалось, раньше фасонил тем, что рюмку запросто мог кинуть в нашей ресторации под названием «Буфет»; случалось, подкарауливал девчат за бочками и подхватывал под бока так, что от визга вздрагивали и мелко тряслись над головой аютинские звезды; случалось, с общего собрания вылазил из клуба в окно и шел к радисту Марконе послушать современную музыку на магнитофоне «Сборная солянка», пока бедного Марконю не осудили за эту самодеятельность на комсомольском собрании, — все случалось, что полагалось, а сейчас Сашка Таранец пришел, как все, неторопливым шагом, бросил под каблук недокуренную сигаретку на улице, переступил через порог, без слова пожал руки другим бригадирам и слегка кивнул издали гостям.
Сказано было коротко: кто поймает рыбу, того и будут снимать. Никаких привилегий. Сюжет непринужденный, и старые заслуги не в счет. Людям это вроде бы понравилось, все улыбнулись. Ведь охота, хоть сухопутная, хоть морская, она всегда будит в человеке желание показать себя. Свою ловкость, свою сноровку, свой ум. Два рыбака с удочками сидят на одном бережку, а поглядывают — кто кого перещеголяет. Здесь же нежданно-негаданно затевался большой бой на равных. И уж конечно как кому повезет. В жизни, хоть наука в принципе и отрицает случайность, я думаю, еще немалую роль играет этот самый треклятый случай. Везенье, словом. А на море как без везенья?.. Заранее нельзя было сказать — кто отыщет в пустом море рыбу, кто сумеет ее взять, реденькую, как весенний снежок, — прославленный Михаил Бурый или Сашка Таранец, у которого по сравнению с ним молоко на губах не обсохло. Алик подогрел: счастливца, вернувшегося с уловом, по обычаю, будут встречать на берегу жены, дочери, невесты рыбаков. Женская половина населения всего Аю.
Илья Захарыч покашлял в ладонь и стесненно возразил, что такого обычая у нас давно нет. Но так и быть, для кино можно сделать исключение. Женщины соберутся. Они сниматься любят. Не говоря о девчатах. Значит, и у них пойдет борьба за право попасть на союзный экран. Что ж, пускай подхлестнут своих муженьков да кавалеров. Не беда!
— Завтра в море, — закончил «пред».
— А как же свадьба, Илья Захарыч?
Это упавшим голосом спросил Кирюха, который проник за дверь. Рыбаки, начавшие уже расходиться, остановились.
— Какая такая свадьба? — спросил Ван Ваныч и, не дослушав Кирюху, на полуслове оборвал его взмахом руки. — Свадьба не похороны. Подождет. Перенесите.
— Так ведь гости завтра пожалуют к вечеру. Из Песчаного, из Камушкина… Отовсюду. Суббота. У меня свадьба. Между прочим, первая. Во всяком случае, Илья Захарыч, от выхода в море меня прошу освободить.
— Не валяй дурака, Кирюха, — заговорил Сашка Таранец, рывком головы откинув со лба на ухо крыло мягких смоляных волос. — Без тебя «Ястреб» не «Ястреб». Хочешь бросить друзей в беде?
— Какая беда? — взмолился Кирюха. — У вас или у меня беда?
— В общем, сами договаривайтесь, — с охотой ускользнул от спора Горбов. — Мероприятия срывать не будем.
— Мне свадьбу срывают! — загремел Кирюха. — Какая у меня без вас свадьба? Весь дом в пирогах. Что вы?! Товарищи!
Понимаете, он запаниковал, как будто давал сигнал «SOS».
— А снимите свадьбу в кино, — подсказал Алику Кузя Второй, догадавшись, что это утешит Кирю. — Сама жизнь.
— А что, идея! — воскликнул Алик и похлопал Кирюху по плечу. — Мы вас вклиним в сюжет. Сима, посмотри, какой жених, какая фактура!
— Блеск, — одобрил Сима.
— Ван Ваныч! — возбуждался Алик. — Разбудите Кайранского, разбудите Гену, что это за безобразие! Пусть он быстренько подумает, как связать рыбу со свадьбой. Поинтересней.
— Что это за Кайранский еще? — осторожно спросил наш «пред», опасавшийся новых людей.
— Это наш сценарист.
Он, оказывается, прошлую ночь работал, душа вон, сдавал какой-то телевизионный очерк до отъезда, плохо перенес дорогу и поэтому пока еще спал в автобусе сном не ведающего ни о чем праведника.
— Гена! Гена! — донеслись оттуда призывы Ван Ваныча. — Кайранский! Гена, черт побери!
Парень спал крепко.
Когда он вошел в комнату, виноватые глаза его мягко улыбались, как у близорукого. Лицо, сильно примятое, не расправилось. Это был молодой человек, очень высокий и грустный, ну прямо как живой Дон-Кихот в малиновом свитере. Он стал со всеми здороваться за руку, просить извинения и говорить, что ему очень приятно. Дойдя до Алика, он сказал ему то же, что и всем, и рассмеялся, и все поняли, что парень все еще не проснулся, и тоже рассмеялись.
— Вот, Гена, — показал Алик, подтянув к нему застеснявшегося Кирюху. — Это жених. Надо его подмонтировать.
Гена все еще хлопал веками, но ситуацию понял быстро.
— Сделаем, — успокоил он, вынимая сигарету из пачки Алика. — Но вы, Кирилл, обязательно должны быть на корабле.
— Я?! — растерялся Киря. — А гости?
— Они подождут до завтра, как я понимаю. Всего-навсего один денек. Ничего не попишешь, брат… Извини.
Киря поерзал кулаком у себя под носом.
— Да, и, конечно, он должен быть не просто на корабле, а на том корабле, который поймает рыбу, — продолжал Кайранский.
— Интересно! — воскликнул Алик.
— Кто знает, какой это корабль!
— Жизнь подскажет.
— А куда Кирю сажать?
— У меня есть свой сейнер, — запротестовал Киря. — «Ястреб».
— Возьмет твой «Ястреб» рыбу или не возьмет — бабушка надвое сказала. А ты будешь там, где рыба, — без обиняков решил Ван Ваныч.
— Иначе свадьба не склеится, — сказал Гена, на которого Кузя Второй смотрел в восхищении. Другие люди сочиняют песни, рассказы, постановки, а этот сочинял жизнь.
— Иначе она будет никому не нужной, голой иллюстрацией, — горячо объяснил Кирюхе Алик.
Но Кирюха все равно ничего не понял. Он с какой-то стыдливой растерянностью посмотрел на Горбова, потом с надеждой на Сашку. Сашка снова тряхнул головой набок, откинув сползающий до бровей клин блестящих волос, и сказал:
— Возьму или не возьму я рыбу, это действительно и бабушке неизвестно. Но Кирю с «Ястреба» я не отдам.
И рукой отвел волосы назад, открыв свой цыганский глаз.