– Ну-у! Тут же не написано: «Прекраснейшей шлюхе». Тогда бы да, вопросов не было. А так... Это может быть кто угодно. Да хоть я, например. – И Афина величаво забрала яблоко с Афродитиной раскрытой ладони.
Та громко завизжала.
Шум привлек Геру.
– Девочки, не ссорьтесь! Что тут у вас?
Афина молча показала мачехе яблоко. Афродита тут же снова сцапала его себе.
– Она! Она меня... Оскорбляет!
– Так уж? – скептически осведомилась Гера. – Так уж прямо оскорбляет? А как, если можно узнать?
Афродита открыла было рот, но вовремя передумала.
– А это что за штучка? Что-то она мне напоминает... – С этими словами Гера взяла яблоко у Афродиты. – О, да тут и надпись есть. «Прекраснейшей». Так это же мое, девочки. – И Гера величаво повернулась, чтобы уйти.
Афина плечом изящно загородила ей путь, а Афродита вцепилась сзади в хитон.
– Нет, мама, так не выйдет. Давайте честно разберемся.
Гера тут же взвилась. Она терпеть не могла, когда Афина называла ее мамой. Во-первых, Гера была ей, в лучшем случае, мачехой, потому что Афина, как всем известно, появилась на свет из Зевсовой головы. А во-вторых, Гера явно усматривала здесь намек на собственный возраст.
– А что тут разбираться? Написано – прекраснейшей. Какие еще вопросы?
– Очень даже есть вопросы! – вскричали обе богини хором. Но дальше хор расстроился. Доводы у обеих были различны.
– Я первая нашла! – кричала Афродита.
– А может, я красивее! – не сдавалась Афина.
– Вы бы еще Химеру позвали, – фыркнула Гера. – У нее тоже есть претензии! Раз так – пойдемте к Зевсу. Он главный – пусть и разбирается.
Но если Гера и рассчитывала на заступничество державного мужа, то она просчиталась. Крепко наклюкавшийся нектара в смеси с вином громовержец только отмахивался обеими руками от налетевших на него богинь и ничего внятного не отвечал. Только когда возмущенная Гера швырнула в него куском амброзии, метко попав по лбу, глаза Зевса слегка прояснились.
– Что вам опять, о женщины?!
– Кто из нас прекраснейшая? – закричали богини хором, на этот раз тройным.
– Откуда ж я знаю? – искренне поразился Зевс.
– А кто будет знать?
– Ну-у... Спросите чего полегче... Хотя... Видите – вон там, в лесах под Троей, ходит пастух с овцами? Его зовут Парис, пусть он вам и отвечает. А я соглашусь, – и голова Зевса снова опустилась.
– Зачем ты их туда, о громовержец? – вежливо спросил Гермес, до того молча наблюдавший всю сцену, после стремительного отбытия трех богинь.
– Да что им... Пусть пробегутся, – захихикал Зевс. – Какая разница, куда, лишь бы отсюда. Впрочем, если тебя это так уж волнует, можешь их проводить. Заодно и расскажешь потом, что им скажет пастух.
И отключился окончательно.
Златокудрый пастушок Парис мирно дремал на заросшем мхом большом камне под старой оливой. Овцы лениво бродили вокруг. День клонился к вечеру. Ничто, как говорится, не предвещало...
Но вдруг началось. Воздух вокруг задрожал, пошел вихрями, из которых стремительно и беспощадно материализовались три фурии... Нет, не фурии, но прекраснейших и величавых богини. Правда, обалдевший и испуганный Парис так и не смог понять этого до тех пор, пока они не представились.
– Слушай, пастух, – сказала ему одна из них, с виду постарше прочих. – Тебе явлена великая милость. Перед тобой – три богини.
Парис только ошалело крутил головой.
– Я – Гера, супруга громовержца Зевса, повелительница богов и людей, – продолжала тем временем фур... богиня. – Вот эта, в шлеме (кстати, могла бы хоть на свадьбу причесаться по-божески) – Афина, а вон та – Афродита.
– Богиня Красоты и Любви, – добавила «вон та».
– Не перебивай, – осекла ее Гера. – Так вот. Громовержец Зевс, мой великий супруг, повелел тебе, о пастух, ответить нам, кто из нас троих – прекраснейшая.
– И отдать ей яблоко, – вставила молчавшая до сих пор богиня в шлеме. – Кстати, где оно?
Гера неожиданно смущенно начала говорить что-то о том, что яблоко осталось на Олимпе и что это совершенно необязательно... Но тут откуда-то из воздуха возник и присоединился к компании еще один персонаж – стройный юноша с хитрыми глазами. Ноги его были обуты в забавные сандалии с золотыми крылышками. В руках он держал небольшой жезл и довольно помятое яблоко.
– Я принес яблоко, о Великая, – любезно заметил он. – Так что все на месте, можно приступать.
С этими словами он всучил яблоко ничего до сих пор не понимающему Парису.
– Ну? – нетерпеливо уставились на Париса все три богини.
Тот молчал и хлопал глазами.
– Подождите, прекрасные. Видите же, человек не в силах прийти в себя от восторга, что видит вас, – успокоил их юноша. – Надо дать ему время. А заодно – конкурс так конкурс – неплохо было бы, чтобы каждая из вас как-то представила себя ему. Кто хочет быть первой?
– Неважно, кто чего хочет, – фыркнула Гера. – Первой буду я.
– А я тогда требую, чтобы мое выступление было последним, – заявила Афродита.
Афина молча пожала плечами.
– С порядком определились, – подытожил бойкий юноша. Парис к тому времени сообразил, что это, судя по всему, был бог Гермес. – Итак, начинаем наш конкурс. Номер первый – Прекрасная Гера.
Гера прокашлялась и натянуто улыбнулась.
– Если ты по справедливости признаешь прекраснейшей из всех меня, о Парис, – начала она медленно, явно выбирая слова. – Я... ты будешь щедро одарен. Ты станешь большим человеком. Я подарю тебе власть над всеми... Ну, в разумных пределах, конечно... ты будешь властвовать над Азией, да, и будешь разумным, великим, милостивым царем.
На этом Гера явно решила, что сказала достаточно, и закончила свою речь.
– Номер второй, – провозгласил Гермес. – Афина Паллада, столь же мудра, сколь и прекрасна.
Афина сделала шаг вперед и резким движением сняла с головы блестящий шлем. По плечам рассыпались пепельные кудри.
– Если ты выберешь меня, – сказала она звонким твердым голосом, – тебе не придется об этом жалеть. Я одарю тебя не только мудростью, но и военной силой. Не будет такой войны, из которой ты не выйдешь победителем. Я сказала.
– Номер третий, – подхватил Гермес. – Известная красотка Афродита.
Мягко покачивая бедрами, Афродита подошла к Парису, наклонилась так, что ее декольте оказалось прямо перед его носом, и ласково положила руку ему на плечо.
– Выбери меня, пастушок.
– Это нечестно, – возмутились Афина и Гера. – Мы его не трогали!
– Ваши проблемы, – огрызнулась через плечо Афродита, не снимая руки с плеча Париса. – Никто вам не запрещал.
Гермес только пожал плечами.
– Нет, – не сдавались богини. – Пусть отойдет. Выступление должно быть устным. И на расстоянии.
– Ничего не поделаешь, о Киприда, – вздохнул Гермес. – Условия конкурса должны соблюдаться.
Афродита фыркнула и сделала шаг назад.
– Ты все видел, пастушок. Ты все понял. Но, если они так хотят, я тоже пообещаю. Если ты выберешь меня – выберешь меня, пастушок, я отдам тебе в жены самую прекрасную земную женщину. Сама я не могу быть твоей женой, к сожалению. Кто у них считается самой красивой, Гермес?
– Елена, дочь Леды, о Афродита.
– Замужем давно ваша Елена, – ехидно вставила Гера.
– За царем Спарты Менелаем, – добавила Афина.
Афродита отмахнулась от них плавным жестом руки.
– Запомни, пастушок – ты выбираешь меня, я отдаю тебе Елену.
– Конкурс окончен! – провозгласил Гермес. – Суд удаляется на совещание.
Он поднял Париса с камня и увел его за кусты.
– Ну, и что ты решил? – спросил он там у ошарашенного пастуха.
– А чего я-то? – Парис так и не сумел до конца осознать происходящее.
– Ты должен выбрать одну из них. Прекраснейшую. Зевс так велел, – терпеливо, как ребенку, пояснил ему Гермес. – Вот выберешь, и будет тебе счастье. Только не ошибись.
– А кого выбрать-то?
– Прекраснейшую.
– А кто из них прекраснейшая?
– Это ты и должен выбрать.
– Я не могу. Я их толком и не разглядел. Я спал. А тут – набежали, навалились, начали слова говорить.