приходило.
Так, в ничегонеделании, лишь иногда выходя на общую кухню заглушить ворчащий желудок, я провела уходящее за горизонт воскресенье.
В понедельник проснулась вовремя и без опозданий пришла на работу. Выслушав от довольной начальницы благодарственную речь за проделанную работу, тут же получила новую, и принялась за ее выполнение. На этот раз нужно было списать совершенно изорванные книги, собранные со всех читальных залов, потому что, как сказала Вера Павловна: «грядет большой «шухер», в смысле, проверка».
Целый день так и занималась книгами, наводя порядок в архиве, благодаря чему смогла отвлечься от мрачных мыслей и немного забыться.
До конца рабочего дня оставалось пару часов, когда Вера Павловна снова вернулась из получасовой отлучки, напевая себе что-то под нос. В руках у нее был пакет из магазина, в котором что-то побрякивало, явно стеклянное. Женщина вспомнила, что находится не одна и, обратилась ко мне с несвойственной ей любезностью:
— Анкита Юрьевна, на сегодня вы можете быть свободны. Не волнуйтесь, я вас прикрою, если что.
— Спасибо, но я …
— Нет, нет, нет! Идите домой. Отдыхайте. Завтра — как обычно.
Вера Павловна загадочно улыбнулась, давая понять, что я здесь явно лишняя. Прикроет она. Конечно. Собственно, прикрывать-то и не перед кем. Ведь она моя непосредственная начальница. А вот то, что женщина не доверяет и боится — это да. Только мне нет дела до их дела.
Похоже, природа решила наверстать упущенные теплые дни, поэтому радовала и сегодня. Неожиданно захотелось чего-нибудь сладенького. Достала из сумки кошелек и, посчитав купюры, прикинула, что шоколадку я себе позволить все — таки могу. От этой мысли стало тепло и радостно.
Мечтающая о предстоящем наслаждении, подошла к пешеходному переходу и, не спеша, двинулась вперед к заветной, в эту минуту, цели. Однако, дойдя где-то до середины «зебры», почувствовала, как, в зевающую меня, ударило чем-то большим. Голова сильно болела. Открыла глаза. Оказывается, я лежала посреди дороги, надо мной склонились какие-то люди и где-то, кажется, очень далеко, слышался звук сирены «скорой помощи».
— Расступитесь! Расступитесь, — через толпу пробрался кто-то в белом и, склонившись надо мной, спросил: — Девушка, вы меня слышите? — заторможено кивнула, а человек продолжил. — А видите?
— Слабо, — прошипела я, и не узнала свой голос.
— Ну, хоть говорить можете, уже хорошо, — взбодрился мужчина.
То, что это мужчина я определила по голосу, потому как разглядеть ничего толком не могла. Все было как в тумане. Подошел еще один человек в белом. Тот, что меня осматривал, обратился к нему резким и приказным тоном:
— На носилки ее и поехали. Здесь, может, ничего серьезного, а может и … — доктор на минуту запнулся, но подошедший не дал ему договорить.
— А, если у нее документов нет? Да и тот, кто сбил, смылся.
— На месте разберемся. Тащи носилки! — мужчина наклонился и начал бережно ощупывать мое тело. — Здесь болит? А здесь?
Я отрицательно качала головой, а после прошипела:
— Голова.
— Оно и понятно, что голова! Ничего. Сейчас мы тебя в больницу отвезем. Там все проверят. И голову, и руки, и ноги.
Вернулся второй мужчина с носилками, и когда меня начали перекладывать на них, я отключилась.
Сознание ворвалось в многострадальную голову так же резко, как и вырвалось. Зрение немного прояснилось, но видеть четко я по-прежнему не могла. Уже знакомый доктор лупил меня по щекам, и, заметив, что я пришла в себя, прекратил эти неприятные манипуляции.
— Очнулась! — крикнул он кому-то и улыбнулся. — Ну, все. Передаю тебя в надежные руки.
Белые стены, впереди длинный коридор, справа небольшой диван и несколько кресел. Слева деревянная дверь. Только начала прислушиваться к ощущениям в организме, как дверь открылась и из нее вышла женщина в белом халате. Толи медсестра, толи врач.
— Ну, как? Двигаться можешь?
Я пошевелись. Тело ломило, где-то тянуло и ныло, но так, чтобы было невозможно больно — не чувствовала, и утвердительно кивнула.
— Тогда вставай.
Стоило сесть, как меня повело.
— Тише! Тише! Не так резво! Ох, прыткая какая!
Ухватившись за женщину, она в свою очередь придерживала меня за талию, я слезла с каталки, и мы вошли в кабинет.
— По внешнему виду переломов нет, но сотрясение присутствует. На всякий случай, сделаем рентген и томографию, а там посмотрим. Родственникам позвонить надо.
— У меня нет родственников.
— Что, совсем? — Я отрицательно махнула головой. Женщина тяжело вздохнула. — Паспорт хоть с собой?
— Да. В сумке.
— В сумке? А где сумка? — врач, о чем утверждал бейдж на халате, встала из-за стола и, выйдя в коридор, через минуту вернулась с моей дорогой обшарпанной сумочкой. — Эта?
Я утвердительно кивнула. После заполнения необходимых документов, меня отвели в травматологическое отделение и определили в палату. Вот, что я не любила больше всего — так это поликлиники и больницы. Запах медикаментов, постоянно мелькающие белые халаты и стонущие больные, навевали такую тоску, что хотелось быстрее умереть, лишь бы не видеть всего этого.
Как и обещали, мне сделали рентген, томографию и кучу анализов. Сотрясение действительно было, но не сильное. Переломов не оказалось, не считая многочисленных ушибов и ссадин.
Как сказал доктор, который делал снимки: «Тебе очень повезло. Видимо скорость машины того к…ла, который тебя сбил, была невысокой, иначе, валяться пришлось бы у нас очень долго. Так что, на ночь оставляем в больнице — мало ли что, а утром, если нужно, выпишем больничный, и можешь быть свободна». Эти слова несказанно обрадовали. Как говорится: «дома и стены лечат», хотелось оказаться в своей комнатке поскорее.
Женщины, лежащие со мной в палате, оказались тихими и не приставучими. Да, и я не горела желанием с кем-либо заводить знакомства или делиться огрызками своей жизни. Только одна девушка, с перевязанной рукой и ногой, постоянно бросала на меня косые взгляды. Но ничего странного. Удивительно, как еще их не бросали остальные.
Мало того, что внешность малопривлекательна, так еще и измазанные, в некоторых местах порванные, благодаря приключению, брюки, вероятнее всего, вызывали отвращение. Наверное, они думали, что я какая-нибудь голодранка.
На вид, девушка казалась примерно моего возраста. Русые волосы заплетены в высокий хвост, голубые глаза, мягкие черты лица и розовый румянец на щеках. Когда она поняла, что с моей стороны никаких действий не последует, неожиданно заговорила, а точнее, затараторила.
— Привет. Как тебя зовут? Что случилось? Где живешь? Чем занимаешься? — казалось, ее вопросы никогда не закончатся.
В действительности она первый человек, который сам решил со мной познакомиться. Тем более такого круга. Поняла я ее принадлежность по ухоженному виду и гламурному спортивному костюму. И, как оказалось