И даже в этой фразе Анна нашла себя. Это ужасно. Весь сегодняшний день был кошмарным в ее системе координат, так что прогулка с сыном должна была вдохнуть в нее оптимизм, хоть жалкие крохи какие-то дать, чтобы девушка окончательно не зарылась головой в безысходность, в которой увязла по уши.
Возможно, она бы смогла проигнорировать появление Варшавшского, если бы…дала себе шанс двигаться дальше, но она, увы, закрыла сердце для всех. А кое-кому ключи от ее великолепной души давно уже были нужны. Пусть Анна умело лавировала между острыми углами, чтобы не потерять друга, но может…может давно пора было бы перейти эту черту? Дать дружбе немного другой путь развития?
—Мам? Мам?
Опять она погрузилась в себя, опять потеряла нить разговора с сыном.
—Что?
—Сладкую вату мы купим? — малыш надул губки и прямо сейчас был еще больше похож на своего отца. Снова.
—Конечно, купим.
—Мам, а Витя с нами будет кататься?
Этого Аня и боялась большего всего, что сын начнет привязываться к мужчине. Но что поделать, малыш искал мужского внимания, находил чуть ли не в каждом проходившем рядом парне, каждом старшем брате своих друзей. Мама — это не папа, тут все совсем иначе…
—Нет, малыш, он не сможет сегодня, — девушка присела на корточки и улыбнулась сыну, который опять нахмурился и даже немного расстроился. Да, она знала, как он любил играть с Витей, но такое общение нужно было сокращать, иначе…больнее будет потом. А так как Анна до сих пор ничего не решила, то привязывать сына к мужчине было нельзя.
—Очень жаль, но мы с тобой в следующий раз возьмем его, да? — малыш посмотрел на нее с такой надеждой в глазах, что в груди царапнула боль.
—Конечно, — Аня грустно улыбнулась, и они продолжили путь в парк, где и правда хорошо провели время вдвоем. Ветровой удалось отключиться от негатива и полностью погрузится в сына, забыть на мгновение ту боль, что еще недавно душила ее стальной цепью, и просто жить. Веселиться. Быть.
Они много смеялись, кушали сладости и даже прыгали на батуте, вот так вот не последняя в городе бизнесвумен была еще и бесконечно любящей матерью, для который сын был самая главная ценность в жизни, так что для него и за него она была способна на все.
Уставшие, но счастливые, мать и сын вернулись домой аж к восьми часам вечера, так что ни о какой дальнейшей активности и речи быть не могло, девушка искупала и уложила спать свое чадо, а сама уселась за стол разбирать рабочие вопросы.
И только тогда она наконец-то проверила свой телефон, где было более десяти пропущенных и все от ее второго зама, которая специализировалась исключительно на контрактах, в то время как Анна могла и сейчас сварганить пару букетов, если чувствовала вдохновение, распирающее внутренности.
Да, Наташа.
—Аня, до тебя не дозвониться! Ася тоже не в курсе, где ты. Вот честно, когда случается что-то, вас днем с огнем не сыщешь. Та шашлыки уехала жарить и не может расслышать ничего, а эта пропала…
Внутренности Ани ухнули вниз, а легкая дрожь прошлась телом.
—Что случилось?
—Да как что? У нас контракт накрылся белым полотенцем, знаешь ли. Крупный контракт, и мы можем потерять приличную сумму денег из-за несговорчивости клиента, — помощница тяжело выдохнула в трубку.
—Не понимаю, это на то мероприятие, что запланировано на следующий месяц?
—Да, оно. Все не нравится, правки вернули и требуют тебя.
—Что значит не нравится? Ну так поправь то, что не удовлетворило потребности клиента, в чем проблема?
—Ань, они и слушать не хотят. Сказали, что им нужна главная, дальнейшие вопросы будут решать только с тобой и никак иначе, либо расторгаем договор.
Радикально, такое в практике Ани случалось всего однажды, и тогда это было на грани скандала, но…один человек помог вырулить.
—Это сюр какой-то, Наташ. Все было же хорошо. Ничего не понимаю.
—Нужно согласовать встречу, мне звонили из GN GROUP и просили уточнить удобное время и место, так что тут без переговоров никак. Нервные какие-то все под конец месяца, ей-богу, семь пятниц на неделе, — распалялась Наташа и передавала это на расстоянии. Вот так в одночасье настроении Ани и скатилось к отметке «ноль». Главное, чтобы в минус не ушло.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
—Решим, я приеду утром, черт знает что такое, — девушка покрутила в руках ручку и задумалась. С чего вдруг такие перемены в изначально удачном проекте? Мог ли кто их обыграть? Может предложили условия получше, но как? Они и так сделала неплохую скидку.
—Моча в голову ударила кому-то, другого пояснения у меня нет, — недовольно пробурчала Наташа, попрощалась и повесила трубку, а Аня в этот момент методично обводила большим пальцем гладкую поверхность ручки, которую до этого сжимала так сильно, как будто хотела переломать пополам несчастный пластик, и все крутила в голове варианты.
Черная полоса?
Глава 3
РОДИТЕЛИ И ДЕТИ
Встреча с Аней выбила почву у Ника из-под ног, он даже толком сказать ничего не смог, стоял как истукан, переводя взгляд с девушки на сына. Его сына. В том, что мальчик его, он не сомневался. Аня же сориентировалась быстрее, бросив что-то о том, что торопится, обошла истуканом замершего Ника и вскоре исчезла из поля его зрения. Племяшка чтоо-то болтала без умолку, пока они двигались в ту сторону, где совсем недавно скрылись Аня с сыном. Ник твердо решил перехватить ее на обратном пути, но его планы были нарушены внезапным звонком.
— Да мама, — раздраженно проговорил в трубку Варшваский. Мать словно чувствовала и почти всегда выбирала самый неподходящий до звонка момент.
— Что за тон, Николай, — возмутилась женщина, впрочем, Зинаида Аркадьевна Варшавская никогда не была довольна тем, как разговаривал с ней сын.
Отчасти в этом был виноват сам Ник, он не любил сюсюкать, терпеть не мог гипертрофическую опеку со стороны маменьки и вообще при первой же возможности, еще тогда, восемь лет назад съехал из родительского дома. Потому что чрезмерная забота матери душила его с каждым днем все сильнее.
— Мне некогда, мам, у тебя что-то срочное?
— Дожила, у родного сына нет на меня времени, — запричитала женщина в привычной ей манере. Она любила надавить на жалость, вызвать чувство вины, что позволяло ей успешно манипулировать людьми, но только не собственным сыном, потому что вестись на маменькины спектакли, Ник перестал, еще будучи подростком.
— Мам, — тон Варшавского стал еще более резким, предупреждающим.
Он слушал причитания матери, но занят был совершенно другим. Оглядываясь в поисках нужного ему человека, он практически забыл о том, что на другом конце все еще висела его мать, ожидая от него хоть какого-нибудь ответа.
— Коля, ты меня слушаешь? — и без того высокий голос женщины теперь был похож на визг.
— Да, мам, я перезвоню, — ответил Ник и сбросил вызов.
Настя тем временем привела своего крестного к нужной группе, где он все еще надеялся застать свою бывшую возлюбленную, будучи уверенным в том, что она еще здесь, ведь иначе он бы ее заметил. Но как ни старался Ник отыскать взглядом ту, что вновь разбередила душу, ничего не вышло. Анна словно испарилась, провалилась сквозь землю.
После он узнает, что у здания имеется другой выход. Отдав Кудряшку в руки воспитательницы, Ник успокаивал себя лишь тем, что обязательно поговорит с девушкой позже, когда она вернется за сыном, а чтобы наверняка ее не упестить, он вернется сюда раньше.
Не успел Ник покинуть детский сад, как его телефон вновь зазвонил. Он только вздохул глядя на экран. Ну что за женщина, он ведь сказал, что перезвонит. Порой, он действительно уставал от собственной матери, слишком много ее было в его жизни.
— Мам, я же сказал, что перезвоню.
— Обещанного три года ждут. Коля, мне нужно с тобой поговорить, я настаиваю, чтобы ты немедленно приехал к нам.
— У меня полно дел, мам, — устало потерев переносицу, Ник уселся в салон своего новенького мерса и захлопнул дверь.