тебе, милок. Ты заходи, все горяченькое. Небось оголодал. Вон ополоснись водой.
Ее худая сморщенная рука указала на ведро воды с деревянным резным ковшиком и железным тазиком рядом. Вода была прохладной, чистой и вкусной — в горле стоял сушняк. Оставив плащ в коридоре, прошел на кухню, где на столе меня уже ждала тарелка с супом и хлебом. Сглотнув набежавшую слюну, поблагодарил хозяйку за угощение, и на минут десять выпал из реальности. В конце был яблочный компот — жить стало хорошо.
— Держи, милок, собрала я тут тебе немного. — На столе оказалась маленькая корзинка с овощами и неощипанная курица, чьи мертвые глаза смотрели на меня. Жуть. — Ты завтра ко мне заходи, у меня еще для тебя дела есть.
— Хорошо, баба Глаша, зайду. А сейчас меня свои дела ждут.
— Да, слышала я, что ты вроде как родственник того странного колдуна, что помер месяц назад.
Я остановился.
— Вы еще знаете что-нибудь про него? Чем он занимался?
— Про него лучше у старосты спроси, он с этим человеком дела вел.
И вновь все вернулось к старосте. Только он не хочет ничего говорить, как и меня видеть. Становилось все запутаннее. В Топольках явно была скрыта какая-то тайна, только вот не убьют ли меня за нее? А умирать, как известно, никому не хочется. Да и надо ли оно мне, вот в чем вопрос…
Вернулся я во второй половине дня, закрыв дверь на засов. Встал вопрос где хранить продукты: в городах во всю пользовались холодильными камерами, а в деревнях? Погреб? И если да, то где его найти?
После поисков лаз оказался под диваном. Пришлось помучиться с ним, отодвигая в сторону. Вызвав светляк, спустился по железным ступеням, оказавшись не в погребе, а в довольно хорошо оснащенной лаборатории. Секретной значится. Тут имелась и система вентиляции, и перегонный куб, и два котла разных форм, весы, два стола, инструменты для работы и схемы на стене. Именно они меня и заинтересовали в первую очередь. Я пытался вспомнить знакомые формулы и соединения, но то, что находилось на стене, было неизвестно мне; некоторые надписи и вовсе были написаны на ином языке, включая и рунный алфавит. Последним чаще пользовались некроманты для ритуалов, зельевары использовали общепринятые формулы и общий язык. Значит ли, что здесь проводились темные эксперименты, которые могли стоить жизни?
— И почему вокруг меня столько вопросов.
А ответы мог знать только староста. Замкнутый круг. Или же, можно не влезать в это дело, продать дом и начать карьеру в столице, как я и хотел до этого.
И пройти мимо тайны?
Почесав затылок, оставил это на потом — надо было разобраться с библиотекой. И все опасные книги спустить сюда. И вход лучше замаскировать. Но сначала надо решить с готовкой.
Двигать обратно диван не стал, просто закрыв люк тяжелой крышкой — если бы не кольцо, то и не заметно. Странно, что дядя не додумался использовать магию. Подумав, накинул на лаз тряпки, и только после этого взялся за продукты (эти мертвые несчастные глаза мне потом в кошмарах снится будут). Как таковой кухни в доме не обнаружилось, зато обнаружились удобства — хоть на улицу бегать не надо. Все больше складывалось ощущение, что здесь особо и не жили, питались в другом месте, а работали под землей. Все же меня ждал очередной визит к старосте.
Ужин отодвинулся на более позднее время, а я занялся наконец разбором вещей. И первое, что сделал, открыл окно, которое имелось в единственном числе; занавешенное тряпкой стекло было грязным, но ручка рабочая, и свежий воздух начал проветривать комнату. Засучив рукава рубашки, в первую кучу сгреб ненужный хлам, старые тряпки и мусор, благо хоть веник имелся. Вещей, в целом было немного: диван, книжный шкаф, рабочий стол со стулом, комод. Для такой большой комнаты не густо. Еще был чердак, но туда лезть не стал. Пока что.
Ненужное вынес на улицу перед домом: даже если разберут, то не жалко. Разобрал книги, став обладателем десяти запрещенных, пяти редких, шести на другом языке и тридцати семи общедоступных. Протер каждую от пыли, борясь с искушением заглянуть во внутрь. Запрещенные спустил в лабораторию, остальные расставил на чистые полки. Одни только эти книги выходили на кругленькую сумму, которую мне хватило бы на несколько лет беззаботной жизни и домик в центре столицы. Борьба с собой страшная вещь.
Во время уборки записи так и не обнаружились, а от ящика в столе нужен был ключ. И не факт, что там не установлена магическая защита, которая признавала только владельца. Знал я историю про неудачливого вора, которому защита отрубила руку. Не хотелось бы повторить на себе.
За делами время летит быстро, и вот уже вечер, а я устал как конь в поле. Зато теперь дом не выглядел как последнее пристанище и в нем можно было жить. Но многих вещей все еще не хватало. Той же кухни.
— У меня скоро паранойя начнется от этого взгляда.
Да-да, мертвая курица меня все преследовала. Принцип ощипывания кур я знал, но это долго, нудно и у меня нет кастрюли. Несмотря на дохлую птицу, взял ее за шею, и мы вышли во двор. Деревня погружалась в темноту, единственным источником света были сами дома: блики огоньков отражались в стеклах. Если исключить некоторые детали, то тут даже вполне хорошо. Опять же, воздух свежий, экология, лес рядом, болото с жабой… Эх. Поднял курицу на уровень своих глаз.
— Ну что, будем тебя готовить экстра-классом.
К счастью, мне не ответили. Распределив энергию в свободной руке, вызвал огонь, проводя им по тушке. Перья хорошо горели в магическим огне, запахло паленым и обгорелым — мясо начало поджариваться. Расход энергии, конечно, приличный, но до сырого мяса я еще не дошел, и надеюсь не дойду; овощи же можно съесть и сырыми.
Прошло не меньше часа, когда процесс «готовки» закончился, и в моей руке была зажата прожаренная, местами до черноты, кура, а на ботинках образовались горстки пепла. Теперь вымотался еще и магически, огонь никогда не был моей сильной стороной. Но теперь у меня был ужин! Боги, как мало надо для счастья, а.
Ужин прошел в тишине, вполне хорошо, а остатки сгреб в корзинку и спустил в погреб-лабораторию. После сытого ужина глазки сами закрывались, но я стойко решил просмотреть еще раз записи по зельям. Расположившись на диване и накрывшись пледом, вновь выразил свое мысленное восхищение человеку, который такое создал. Сколько бы