Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дома, вместо того чтобы заняться делом, уселась напротив телевизора. Показывали светские новости. Про коллективное самосожжение сектантов в Курске, про гастроли симфонического оркестра. Показали даже коротенький сюжет о «Звездной армаде», которая вот-вот должна стартовать от орбиты. «Армада»… Русская версия американского «Ковчега». Десять лет назад этот проект называли «детищем академика Кротова». А я гордилась знаменитым папой.
Корабли «Армады» битком набиты генетическим материалом Земли и землян. Растения, животные, люди. Рыбы, птицы, насекомые…
Наивный порыв отчаявшихся ученых, которые точно знают, что мирное наше, стабильное желтое солнышко через сто лет перестанет быть таковым. Собственно, уже перестало. Необратимые процессы в его недрах уже начались. И вероятность ошибки с каждым годом все меньше и меньше.
На кораблях «Армады» и люди полетят. Кто-то в анабиотическом сне. Кто-то нет. И если полет может осуществляться автоматически, то за сложным оборудованием, за всеми этими инкубатарами-хранилищами нужен обязательный пригляд.
Отец мало рассказывал. Он вообще со мной мало говорил. Я его жалела.
Понимала всю бессмысленность их потуг, и жалела. Молилась за них.
Слишком мало шансов. Вспышка неотвратима, как приход весны…
Выключила телевизор. Зашла в Интернет. В почтовом ящике болталось одинокое письмо, датированное прошлым месяцем. Спам.
Все. Нет никаких старых связей. Завтра начнется другая жизнь. Я ее жду. Жду? Конечно. Конечно.
Когда позвонили в дверь, я побежала открывать почти с облегчением. Муторное ожидание прощального визита Ярослава Смирнова не давало спокойно сосредоточиться ни на одной мысли. И вот…
– Привет, крольчатина. Можно войти?
– Заходи.
– Тускло у тебя. Болеешь?
– Нет.
На нем серая водолазка и черные брюки. Прическа, чуть сбита ветром, но он этого не заметил. Общее ощущение легкой небрежности при идеальном вкусе. И эта язвительная улыбочка уже наготове. Уже работает.
– А братец где?
– Уехал. К тете. Я только что проводила.
– Правда?
Эта новость отчего-то обрадовала моего гостя. Не сильно, а так… в меру.
– Да.
– Ну, даже чаю не предложишь?
– Пойдем на кухню.
Действительно. На кухне спокойней. В гостиной мне как-то не по себе в его компании.
Да здесь и светлей. Можно исподтишка подглядывать за гостем. Пускай это некрасиво и неправильно… но…
А вид-то у него усталый. Я бы даже сказала, измотанный вид. Интересно, где он работает?
Я заварила чай, вынула из холодильника банку варенья. Нарезала булку.
Спросил:
– Ну, как, уже твердо все решила? Завтра пойдешь в общину?
– Да.
– Отцу бы не понравилось.
– Да что ты об этом можешь знать? Не думаю, что он бы даже заметил…
– Заметил бы. Он тебя очень любит… любил.
– Вы были знакомы?
– Да. Я работал у него в программе.
– Так ты один из этих… из «Звездной армады»? Понятно.
– Что тебе понятно, Кролик?
Обмануть нормальный ход истории. Лишить людей… сотни людей… спасения. Истинного и главного. Разве можно это отнять? Разве можно решать за других?
Я повторила вслух:
– Вы лишаете своих добровольцев шанса спастись. Надежда, которую вы дарите, она призрачная. Она отсрочивает неизбежный конец, но не отменяет его. И тогда, когда все человечество встанет пред Богом… Что вы даете вашим добровольцам? Вместо неба, весны, травы – серые коридоры тесных кораблей. На всю жизнь, на всю жизнь, Ярослав. Не чувствовать ветра. Не чувствовать землю под ногами. Не видеть, как приходит лето или зима… И знать, что эта дорога – дорога в никуда.
– Кролик, да ты поэт!
Я осеклась. Поэт? Ну что же… может быть. Но как же больно-то. За что он меня так… я не заслужила. Что я ему сделала такого, что он меня так ненавидит? Почему?..
– Я не кролик, слышишь? Не кролик!!!
Слезы душат, слезы властно рвутся наружу, вместе со злостью, ненавистью, болью…
– Я не кролик, не называя меня так! И нет никакого удава!!! Ты его сам придумал! Зачем я тебе? Зачем ты пришел?
Я сорвалась. Постыдно, глупо сорвалась. Я думала, никогда больше со мной такого не случится.
Истерика – это противно со всех сторон. Особенно, когда она начинает проходить, и ты вдруг обнаруживаешь себя прижатой к чьей-то широкой груди, и этот ненавистный кто-то гладит тебя по плечам, да еще приговаривает:
– Тсс! Тихо. Молодец, умница, так бы сразу… давай, плачь, пристукни меня… вон сковородкой и пристукни. Она у тебя чугунная? Самое то…
– …алюминиевая…
– Это хорошо, значит, выживу. Не стесняйся плакать, Анечка, это куда лучше, чем терпеть…
Я высвободилась. Ушла из кухни.
У меня в гостиной висит зеркало. Большое старинное зеркало в тяжелой раме. Еще бабушкино. Оно немного искажает реальность с расстоянием. Не кривое еще, но уже неправильное, странное зеркало. Вот именно в глубине этого зеркала мы и встретились взглядами.
Я услышала из-за спины:
– Живешь свою жизнь, словно отбываешь срок. Хочешь знать, кто твой удав, Аня? Неужели еще не догадалась? Ты сама. Этот твой страх. Привычка бояться. Твой отец прав – нельзя человека заставить жить, пока он сам не захочет. Старик думает, что тебя нужно оставить в покое, пока сама не пожелаешь чего-то большего. Но я помню тебя иначе. Было время, когда ты не боялась, ведь так?
– Я не знаю.
– Это твое кроличье смирение… ну почему именно за него ты держишься? Проваливаешься в него, как в колодец, а все равно держишься. Почему не за гордость? Ведь она у тебя есть, черт возьми… ну что я опять не так делаю? Аня. Если ты уйдешь в общину, назад хода не будет. Это не монашество, не служение. Это другое. Ты даже сама не представляешь, насколько другое. Тебе не захочется оттуда выходить. Но я здесь только потому, что точно знаю, там тебе будет еще хуже. Ты не станешь меньше бояться. И так же будешь бояться собственных действий и мыслей. И ты… снова станешь деревянной.
– Деревянной?
– Смирившейся. Отбывающей срок.
– Как будто у меня есть выбор. Как будто у всех нас есть надежда на что-то, кроме Бога.
– Есть. Надежда всегда есть. На проект «Солар», над которым работают сейчас лучшие умы планеты. Суть его – «отвести» лишнюю энергию, разогревающую солнце. И не нужно забывать про космические звездные проекты, «Ковчег» и «Звездную армаду». На… Аня. Но даже если все это – мышиная возня перед носом дракона. Остается еще надежда, что вспышки не будет. Пусть этот шанс – один к тысяче. Видишь ли, многие ученые полагают, что Солнцу просто не хватит массы на серьезный взрыв. Что будет в таком случае – кто знает? Может, выброс энергии окажется настолько сильным, что счистит с нашей планеты атмосферу, слизнет все живое. А может, Земля отделается исключительно красивым северным сиянием где-нибудь на экваторе…
– А ты? Во что веришь ты, если не в Бога?
– В то, что у нас получится. Все, как задумали. Вот прямо сейчас я предлагаю тебе тот самый вид надежды, которого ты так боишься. «Звездная армада». Космос. Вот пропуск. Последний старт через пятнадцать дней.
– Я не хочу. Я не смогу так жить. И… что я там буду делать? Кому я там нужна? Почему ты сейчас возишься со мной, а не с кем-то более нужным?
– А так же более умным и красивым. И менее самокритичным. И менее испуганным… Ну ты что, хочешь, чтобы я снова назвал тебя Кроликом?
– Кролик не может победить удава.
– Предупрежден, значит вооружен.
– Словоблудие. Кролик никогда не победит удава. Он может только убежать.
– В общину? Это, конечно, надежная норка. Но она еще и безнадежная. Лично для тебя безнадежная, а не для других. На твоей страничке в сети висят замечательные стихи. Последний написан год назад. Ты не задумывалась, почему?
– Нет.
– Задумайся.
– Не хочу.
– По крайней мере, честно. Анька. Вот пропуск. Обещай сразу не выкидывать. И помни, у тебя самое большее – две недели.
– Пускать туда этого вашего… это была ошибка. Он ее только унизил и настроил против себя. Мир, каким он нам представляется и то, какой он есть на самом деле, это два разных мира. Чтобы понять это, не нужно быть профессионалом. Оставьте в покое девушку. – В голосе психолога слышится скрытая досада.
Профессор Кротов пожимает плечами. Спорить ему не хочется. А последнее слово все равно будет за ним:
– Я не могу. Я ее вытащу. Если понадобится, сам.
– Как? Система не пустит вас обратно. Академик Кротов умер, забыли? Нет вас там. И быть не может! Благодарите бога, что есть этот священник. Он, во всяком случае, даст ей то, чего она желает. Именно ту жизнь и смерть, к которой она готова.
– Это не честно. Почему другие вышли, а она там застряла? Она всегда была очень стойкой девочкой.
– Может быть, может быть. А этот ваш Ярослав… он только усугубил ситуацию. Его авантюра провалилась, не начавшись. Она выждет эти две недели, и все равно уйдет в стазис. А энергия будет уже истрачена. Сколько она так протянет? Месяц? Два? А если бы она попала в общину сегодня, у нас был бы год. На то, чтобы придумать, как ее вытянуть. Я предлагаю запретить ему…
- Бейкер-стрит в Александровке - Елена Джонсон - Русская современная проза
- Братство Чёрной Птицы - Виталий Адамцевич - Русская современная проза
- Русская красавица - Виктор Ерофеев - Русская современная проза
- Вечно чёрные растения - Михаил Фишер - Русская современная проза
- Русская комедия (сборник) - Владислав Князев - Русская современная проза