Читать интересную книгу Держись подальше, Лапочка - Мария Зайцева

ложилась со мной, обнимала и говорила, что моя боль перейдет к ней. Что она ее забирает. А я спрашивала, как же так? Ведь тогда ей будет больно? А мама смеялась и говорила, что она — сильная, что ей не страшно. Я верила, и боль уходила.

Я не дышу в этот момент, столько в ее словах искренности, а в движениях — невинности. Она лежит рядом, гладит мою грудь, аккуратно кладет голову, чтоб слышать стук сердца и ни в коем случае не потревожить рану. И бормочет тихим, успокаивающим голосом:

— И знаешь… Это помогает, правда-правда! Когда Богданчик маленький был… Сын Лады, моей подруги… Он заболел сильно, температура, озноб… Мы с ней легли с двух сторон, обняли его, и на утро стало легче. И потом тоже. Тут главное, верить, понимаешь?

От ее теплого дыхания на коже — мурашки по всему телу, непроизвольно. Я пытаюсь раздышаться, но мешает что-то в груди. Не дает.

— Я просто полежу рядом, и твоя боль уйдет. Ко мне. А я — сильная. Я выдержу. Правда-правда. Хорошо, что она лежит и не смотрит на мое лицо. Не видит мои раскрытые глаза, мой взгляд.

Ее макушка пахнет корицей, чуть-чуть. Вкусно и волнующе.

Я лежу, смотрю в потолок и не хочу, чтоб это прекращалось.

Тепло ее тела, ее сладкий голос, ее мягкий запах…

Лапочка. Рыжая лисичка, доверчивая и нежная…

— Вот хорошо, если б ты пришел в себя, — шепчет она тихо-тихо, — и не гнал бы меня, позволил поблагодарить… Я бы испекла печенье с корицей, я умею, оно такое вкусное получается… Ладе и Богдаше всегда так нравилось… И тебе бы понравилось, точно-точно… Очень вкусно с кофе с молоком… Я все время так ем… Господи, какие-то глупости все говорю… Глупости… Я очень надеюсь, что тебе легче. Ты не должен был потерять опять сознание, врач сказал, это от того, что крови много… Что ты держался до последнего и не пережал вовремя рану… Зачем ты так? Зачем терпел?

«Затем, что ты была рядом, в опасности», — хочется мне ответить, но молчу, естественно.

Вчера, когда мы с моим другом Питером, поехали забирать его беременную женщину в больницу, едва не разминулись с тварями, которым заказали похищение. Не лисички, нет. Она — как раз неучтенный фактор, баг.

Мой друг — владелец крупной фарм-корпорации, а я ему помогал наладить систему кибербезопасности в этом регионе. Это официальная причина нашего здесь нахождения.

А неофициальная, но доминирующая — внезапная любовь Питера. Как и любая такая фигня, случившаяся резко и против всяких правил. Крыша у друга съехала начисто, его женщина все чего-то выдуривалась и бегала, а он, как привязанный, за ней. И в этот город, в итоге, прибежал.

Тут, слава Богу, взял себя в руки и решил вопрос.

Женщина его, та самая Лада, про которую сейчас шепчет лисичка, оказалась беременной, а, ее девятилетний сын (вот чудеса!) — сыном Питера, о котором тот и не знал.

Короче говоря, всем было весело, Питера чуть удар не хватил, когда узнал…

Ну а потом друг пришел в себя настолько, что вспомнил, где у него яйца, и вопрос с побегами, естественно, моментально утрясся.

А вот вопрос с кибербезопасностью, наоборот, разворошил такое осиное гнездо, что впору радоваться, что Питера так вовремя нахлобучило любовью.

Я не знаю, кто те скоты, решившие с утра пораньше выкрасть беспомощную женщину из ее квартиры, но они немного опоздали.

Лада уехала в больничку с охраной, досталось оставшейся в квартире Лисичке. Маленькой наивной девочке, доверчиво открывшей дверь бандитам.

Хорошо, мы подоспели вовремя!

Твари только и смогли вытащить Лисичку в подъезд, а там уже мы их встретили. И вот как раз в этом подъезде я пулю и словил. Случайно, на самом деле, Лисичка вообще не виновата, но почему-то считает по-другому.

Нам еще пришлось какое-то время постоять в подъезде, пережидая, пока Питер с Кирсаном, нашим безопасником, разберутся с устроившими перестрелку в тихом спокойном дворе бандитами.

Ну и вот как падать в этот момент?

Когда еще ничего не известно, и, может, есть кто-то дополнительный в засаде? А за моей спиной только плачущий Лисенок, с огромными доверчивыми глазами.

Тут, даже если и не герой нисколько, не отступишься.

Вот я и держался. Несмотря на не прекращающую течь кровь.

А потом, когда все завершилось, и стало понятно, что наши победили… Как-то резко силы кончились. Последнее, что запомнил, это причитания рыжей лисички. И глаза ее темные. В них свет солнечный тонул.

И вот теперь опять.

Что с ней делать? Как прогнать, если не хочется совершенно?

И, вроде, все понимаю.

Я — тот еще гад, и мне это привычно, мне так комфортно, менять ничего не собираюсь. И явно не смогу и не захочу, что самое главное, реагировать так, как, может, желает Лапочка.

Она — маленькая, наивная, смешная. Рыжая лисичка, пригревшаяся на камне. Укрылась хвостиком пушистым, мордочку симпатичную спрятала. Доверчивая, глупенькая.

Она вообще меня не потянет. А я ее разочарую. Это сто процентов, без вариантов даже.

А значит, что?

Значит, надо гнать. Пока не прикипела. И пока сам не…

Но как гнать, когда вот оно, чудо чудесное… Лежит, обнимает, шепчет что-то, сладко-сладко. И на сердце неожиданно хорошо. И в горле ком проходит. Просыпаться не хочется, проявлять себя не хочется. Пусть лежит. Греется. И меня греет.

— А еще мне мама пела песенку, такую, детскую… Меня успокаивало очень.

И она начинает тихо петь, даже, скорее, шептать еле слышно:

— Спи, моя крошка, спи, Свет из окошка звездный Гладит пусть сны твои Спи, моя крошка, поздно… А за окном темно, А за окошком небо, Звезды летят стеной, Спи, моя крошка, крепко… Утром придет рассвет, Утром все будет ладно, Солнечный будет свет, Спи, моя крошка, сладко…

Я закрываю глаза, ощущая ее дружелюбное, поддерживающее тепло рядом, слушая ее голос, мягкий и сладкий, и не понимаю, почему так легко мне, почему так спокойно. Наверно, и в самом деле, песня лечебная. Сбой матрицы… Бывает…