Читать интересную книгу Святитель Николай Чудотворец - Андрей Плюснин

Желая удалиться от суеты мирской, угодник Божий, по возвращении на родину, отправился не в родной город Патары, а в Сион скую обитель, основанную его дядей-епископом, где он был принят братией с большой радостью, как ангел Божий, посланный поучать их своими беседами и руководить своими добродетелями к благочестивой жизни. Здесь, в тихом уединении монашеской кельи, святой Николай думал остаться на всю жизнь.

Глава 4

Поставление святого Николая Мирликийским архиепископом. Его богоугодная жизнь в архиепископстве

Радуйся, образе кротости духовныя;

Радуйся, добродетелей великих вместилище;

Радуйся, святыни чистое и честное жилище.

Акафист святителю Николаю Чудотворцу, икос 3

Господь Бог, не пожелавший, чтобы святой Николай безвестно оставался в палестинской пустыне, не пожелал и теперь, чтобы такое сокровище веры и благочестия, каким был угодник Божий, скрывалось в тесной монашеской келье. Наступило время, когда святой Николай должен был выступить верховным руководителем Ликийской церкви, чтобы просвещать людей светом Евангельского учения и добродетельной жизни. Когда святой Николай однажды стоял в монастырском уединении на молитве, он услышал голос, который сказал ему: «Николай! Ты должен выступить на служение народу, если желаешь получить венец от Меня». Священный ужас объял его, когда он услышал эти слова; вместе с тем, он недоумевал, что именно повелевает совершить ему необычный голос. Тогда вновь тот же голос сказал: «Николай! Эта обитель – не та нива, на которой можешь ты принести ожидаемый Мною от тебя плод. Уходи отсюда и иди в мир к людям, чтобы прославить в тебе имя Мое».

Тогда святой Николай понял, что это голос Самого Господа, Который повелевает ему оставить обитель и идти в мир для прославления имени Божия верою и добрыми делами. Всегда послушный воле Божией, он немедленно оставил приютившую его обитель. Хотя теперь уже было несомненно и для самого святого Николая, что ему предстоит занять почетное место христианского руководителя народа, он по-прежнему старался избегать людской славы и почета. Удалившись из обители, руководимый Промыслом Божиим, он местом своего жительства избрал опять не родной город Патары, где все знали его и за его святость стали бы воздавать ему особое почтение, а большой город Миры, столицу и митрополию Ликийской страны. Там, никому не знакомый, он скорее мог избегнуть мирской славы.

Он жил в Мирах, как нищий, не зная, где преклонить главу свою, но неопустительно посещал все церковные службы. Насколько угодник Божий смирял себя, настолько Господь, унижающий гордых и возвышающий смиренных, возвысил его.

Во время пребывания святого Николая в Мирах в этом городе скончался архиепископ всей Ликийской страны – Иоанн. Для избрания нового архиепископа собрались в Миры, по обыкновению, все епископы Ликийской страны. Много было предложено умных и честных людей для занятия этой высокой должности, но общего согласия в избрании кого-нибудь одного не последовало. Не пришедшие к общему согласию епископы решили, что такое важное дело, как избрание архиепископа, всецело должно зависеть от изволения Божия, и поэтому обратились ко Господу с усердной молитвой указать им то лицо, которое наиболее достойно сможет занять Мирскую архиепископию.

Господь, мудро руководивший епископами, исполнил их благочестивую просьбу. Во время горячей молитвы одному из старейших епископов явился муж, окруженный светом, и приказал ему в эту ночь стать в притворе храма и заметить, кто первый придет в храм на утреннее богослужение: это и есть угодный Господу человек, которого епископы должны поставить своим архиепископом. Вместе с тем было открыто и имя избранника Божия – Николай. Получив Божественное откровение, старец-архиерей сообщил о нем прочим архиереям, которые, ввиду милости Божией, еще более усилили свои молитвы, а сам, едва настала ночь, стал в притворе храма, ожидая прихода избранника Господа Всевышнего.

Наступила пора утрени, и святой Николай, по обыкновению став на молитву с полуночи, прежде всех пришел в церковь. При входе в церковный притвор его остановил сподобившийся видения епископ и спросил об имени. Святой Николай, изумленный таким вопросом старейшего из епископов, сначала смолчал. Когда же архиерей неотступно стал просить об этом, он скромно и тихо отвечал: «Называюсь я Николай, раб святыни твоей, владыко!»

По имени и глубокому смирению прибывшего убедившись, что он есть избранник Божий, который должен занять Мирскую архиепископскую кафедру, епископ взял его за руку и привел на собор прочих епископов. Они с радостью приняли его и поставили на середину церкви. Между тем, весть о чудесном избрании архиепископа, несмотря на ночное время, разнеслась по всему городу, и церковь наполнилась множеством народа, желавшего видеть избранника Божия. Епископ, сподобившийся видения, обратился ко всем присутствовавшим со следующими словами: «Примите, братие, своего пастыря, которого помазал для вас Святой Дух и которому Он поручил управление ваших душ. Не человеческий собор, а суд Божий поставил его. Вот теперь мы имеем того, кого желали; обрели и приняли, кого искали. Под его мудрым руководством мы смело можем надеяться предстать Господу в день Его славы и суда». Слыша эти слова и видя избранника Божия, народ горячо поблагодарил Господа за Его чудесную помощь.

Святитель же Николай, узнав о высоком сане, в который хотят возвести его, долго сначала отказывался от него. Но, уступая настойчивым просьбам епископов и народа, наконец, согласился на принятие архиепископского сана. Святой Мефодий, патриарх Константинопольский, один из составителей жития святого Николая, повествует, что угодник Божий еще пред смертью архиепископа Ликийского Иоанна в чудесном видении был предуведомлен об ожидающем его великом сане. В одну ночь святой Николай видел, что Спаситель наш Господь Иисус Христос в великом блеске стоит возле него и подает ему книгу Евангелия, оправленную в золото и жемчуг, а с другой стороны стоит Пресвятая Богородица и кладет на плечи его святительский омофор.

Собор епископов рукоположил святого Николая в архиепископа Мирликийской церкви. Так, находившийся ранее под спудом, светильник веры и благочестия воссиял для всей Мирликийской Церкви.

При вступлении в управление Мирликийской архиепископией святой Николай сказал сам к себе: «Теперь, Николай, твой сан и твое место требуют от тебя, чтобы ты всецело жил не для себя, но для других». Поэтому, он уже не стал скрывать свои добрые дела, как прежде. Однако и теперь он делал это не из гордости или тщеславия, но единственно для блага паствы и для прославления имени Божия, согласно заповеди Спасителя: так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного (Мф. 5: 16). Он был, по словам святителя Димитрия Ростовского, «зерцало добрых дел стаду своему» и служил, по апостолу Павлу, образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте (1 Тим. 4: 12).

Добрый архипастырь был кроток и незлобив сердцем, смирен духом, чужд всякой надменности и своекорыстия. Несмотря на свой высокий сан, в жизни святой Николай по-прежнему соблюдал строгую умеренность и простоту: всегда носил простую одежду, вкушал постническую пищу раз в сутки – вечером. Целый день великий архипастырь упражнялся в делах милосердия и пастырских трудах. Двери его дома были открыты для всех: каждого принимал он с любовью и радушием, являясь для сирот – отцом, для нищих – питателем, для плачущих – утешителем, для притесненных – заступником. В этих многотрудных делах ему усердно помогали два священника – Павел Родийский и Феодор Аскалонит, «мужи, известные всем грекам, – замечает святитель Димитрий Ростовский, – добродетельною жизнию и просвещением». Вместе с ними и другими сотрудниками неутомимо и успешно действовал святитель Николай, и паства его процветала.

Глава 5

Исповедничество святителя Николая в гонение Диоклетиана. Заботы о пастве после гонения

Тогда Мирский град паки прия пастыря своего, сего великаго архиерея Николая, мученика изволением и без крове венечника.

Святитель Димитрий Ростовский

Враг рода человеческого никогда не может спокойно смотреть на процветание Христовой Церкви и всегда старается причинить ей какой-нибудь вред. Завистливое око дьявола и на этот раз не оставило ее в покое и воздвигло на нее сильное гонение. Это гонение было особенно ужасно, ибо явилось после продолжительного спокойствия, которым пред тем пользовалась Церковь Христова. Преемники Валериана, воздвигнувшего гонение на христиан в половине III века, часто сменявшие друг друга, были принуждены всеми силами заботиться то о своей непрочной власти, то об отражении варваров, отовсюду нападавших на Римскую империю. Им некогда было и подумать о гонении на христиан. Только император Аврелиан (270–275), отразив внешних и одолев внутренних врагов, «готов был воздвигнуть на нас гонение, – пишет церковный историк Евсевий Кесарийский, – но едва задумал он и только что хотел подписать против нас указ, как постиг его суд Божий». А после кратковременных Аврелиановых преемников – Тацита (275), Флориана (276), Прова (276–282) и Кара (282–283), достигший верховной власти Диоклетиан в первую половину своего царствования (285–304) занимался устройством всемирной империи и не только оставил в покое вселенскую Церковь, но даже видимым образом благоволил к христианам. Христиане начали окружать самого императора в должностях высших сановников государства и добросовестным исполнением своих обязанностей и преданностью императору еще более укрепляли благосклонный взгляд Диоклетиана на христиан. Пользуясь благосклонностью императора и высших его сановников, церковные предстоятели ревностно заботились о привлечении заблуждающихся язычников в лоно истинной Церкви, о построении величественных церквей для помещения многолюдных христианских собраний. Это быстрое распространение христианства до такой степени раздражало закоренелых язычников, что они во что бы то ни стало решили подавить его. Орудием своей цели они избрали «имевшего все пороки и все страсти язычества» Галерия, соправителя Диоклетиана. Он-то и склонил просьбами и ложными наветами старого Диоклетиана сначала к удалению христиан от двора и войска, потом – к лишению их государственной службы и разрушению церквей их, и, наконец, – к открытому, повсеместному и ожесточенному преследованию их. В силу императорских указов христианские церкви разрушались «сверху донизу», божественные и богослужебные книги сжигались на площадях, епископы заключались в темницы и предавались пыткам, все христиане подвергались всевозможным обидам и мучениям… Все было позволено в отношении к христианам. В самых обыкновенных житейских делах они встречали не судей, защитников их невиновности, а остервенелых врагов. По словам одного египетского епископа-мученика, Филеаса, оскорблять христиан позволялось всякому, кто хотел: одних били палками, других розгами, иных бичами, тех плетьми, этих кнутами. Христианская кровь лилась потоками; скрываться же гонимые не могли, если бы и хотели: в империи едва ли было место, где бы не действовали эти ужасные указы.