Читать интересную книгу Крымский мост - Татьяна Михайловская

Я просыпаюсь, становлюсь на колени. Остается лишь прошептать…

– Расскажи мне, что значит свобода!

«Кали-Ола». Херсонес. После

…Блестит позолота икон. Священный танец свеч, их восковые слёзы, как опадающие платки во имя победителей и побеждённых, катятся вниз. Всё в этом мире катится вниз. Катятся камни лавин небосвода, зажигая мир за витражами храма то во мрак ночи, то во всецветие дня.

Она, моя Марина, держит меня за руку. Молится. Странно. Моя душа принадлежит всем богам и ни одной церкви – так говорила она мне жизнь назад, а теперь, теперь вот молится в храме Его. А я слежу за происходящим вне храма, там, где поднимаются в гору, к камням, теперь к руинам, воздвигнутым во имя князя Владимира Первосвятителя, оборотень-день и оборотень-ночь. И кажется мне: за пределами разрушенного храма нет Вселенной конца. А в пределах храма – на Распятом нет из терний венца.

Но ты привела меня сюда, чтобы показать, что есть свобода даже у меня, закалённого в горнилах смертей во имя веры языческой и остуженного в святых приливах твоей веры христианской. Не зря же ты держала самого Христа на своих волнах. Не зря…

…Колонны Херсонеса. Всё, что осталось от первохристианского храма. Забавно, воздвигнутый на капище храма язычников, он пал точно так же. Заметь, смытый твоими волнами, Морская. Теперь вдали от руин Владимирского храма, но всё же среди руин.

Мы сидим в центре, на остатках мозаики. И оборотень-день, наконец определившийся, кто он, обернувшись пугающим бархатом ночи, где нет опасности, но есть страх – всесильное оружие Космоса. Волны Чёрного плещут совсем рядом, ты чувствуешь их и потому спокойна. Я – нет. Я чувствую город. Не тот, новый город одного парня и сотни девушек: «Сева – сто Поль». Я чувствую город прошлого, Херсонес. Запахи его улочек: чуть правее были рыбные склады, ещё дальше дурманящая запахом свежего винограда винокурня. Взять левее, пройдя по словно напитанным кровью, ещё влажным следам, утопленным в виноградном вине, попадёшь в кузню. Слишком маленькую, пахнущую почти ощутимой на вкус солёной приторностью железа и меди и вином (так часто Ананке, кузнец, любил посидеть у соседа-винодела). И ещё тысячи запахов, у каждого дома, у каждой улочки свой аромат. Вплоть до солёности прибрежных волн Чёрного моря. Морская, я и забыл о тебе. Но ты же рядом, спишь, облокотившись на моё плечо. Не в наших мирах, просто на грани между реальностью, где, к слову, нет меня, и сном, где я есть.

– Я обещал тебя расставание. Оно будет, но лишь потому, что море – стихия. Стихии, как и стихи, – вечны. Ты вечна. А я – персонаж, а персонажи, как и книги, что сгорают уже при 451 градусе по Цельсию, не вечны.

– Но мои картины, мои рукописи, разве они горят? – во сне твоими губами движет морской ветер. Быть может, тобой всегда движет ветер? И я прикасаюсь к твоим губам, пытаясь понять, насколько твои слова – твои. И ощутить соль прибоев, пустоту глубин, сладость слияния, что происходит на закате между морем и небом…

…и твои губы скользят по моему лицу, по скуле, над глазами и ресницами. В лоб целуют – от забот избавляют. В лоб целуешь – память стираешь…

…и Тени отступают от забывшего их, засыпающего человека. И Тени понимают: это свобода…

Ольга Бори (Ставрополь)

В КРЫМУ ЧЕРЕЗ ГОДЫ

Рассказ

Евгений Павлович задумчиво посмотрел на мать. Потом спросил:

– Мама! Ты хочешь отдохнуть с нами в Крыму? Я с детства помню, как ты им восторгалась. Теперь снова Крым наш. Все расходы я беру на себя.

Наталья Александровна собирала чемодан. Она решила ехать. Перед глазами появилась картинка прошлого. Заканчивались милые, благословенные семидесятые годы. Май бушевал цветением и ароматами. В зале ожидания железнодорожного вокзала Симферополя она читала книгу, а чтобы дать отдохнуть глазам, иногда наблюдала за привокзальной суетой. Муж Павел пошёл в билетную кассу. Много раз им доводилось переезжать, и Наталья Александровна слышала, что жену офицера наиболее правильно было бы нарисовать сидящей на чемодане.

Однако на этот раз в Крым они приехали в санаторий по семейной путёвке. Время в Судаке пролетело быстро. Павел ездил на экскурсии, а Наташе врач не рекомендовал автобусные поездки. Из процедур она принимала только кислородный коктейль, поскольку была беременна вторым ребёнком. Срок путёвки закончился, и они добрались до Симферополя, чтобы возвратиться в ставший родным Ленинград.

Неожиданно перед Наташей появился рослый мужчина в светлом, как и на ней, плаще. Футляр с фотоаппаратом висел на узком ремешке, переброшенном через плечо незнакомца. Он пристально, но ненавязчиво посмотрел на беременную женщину. По едва уловимым признакам Наташа заметила, что мужчина внутренне сильно напряжён и чрезвычайно взволнован. Когда их взгляды встретились, произошло что-то необъяснимое. Было впечатление, что время остановилось, а они взглядами вошли в самую душу друг друга. «Что за наваждение? Как он может говорить глазами? Мистика какая-то!» – подумала Наташа. Громкий голос диктора, известивший о приходе очередного поезда, на мгновение вывел их из этого состояния.

…Александр Иванович снова достал фотографию, посмотрел на приятное лицо молодой женщины. Снимок был сделан на железнодорожном вокзале в Симферополе. Фотографировал её брат Сергей. Светловолосая, голубоглазая молодая Мадонна сидела на жёстком диване зала ожидания. Милое, нежное, потрясающе красивое от озарения внутренним светом лицо обрамляла невидимая волна таинства. Лёгкий светлый плащ не скрывал её горделивой беременности. А в задумчивом взгляде таилось то самое нечто, что и заставило Сергея тайно сфотографировать её.

Неожиданный уход брата новой болью отозвался в сердце. Ну что такое 71 год? Ещё жить и жить! Сергей же полностью отдал свою жизнь науке. Были, конечно, и женщины, но сердце заняла Она – Мадонна с фотографии. Брат даже имя её хранил в тайне. Только незадолго до своего ухода он, уже известный в Крыму профессор, приоткрыл младшему брату свою тайну.

В тот далёкий майский день по просьбе матери он зашёл на железнодорожный вокзал взглянуть на расписание. Записав необходимую информацию, он почувствовал какое-то странное состояние, какое бывало перед прыжком в море со скалы. Так отозвалось в нём предчувствие судьбоносной встречи. Сергей вначале почувствовал, а затем увидел Её. «Зенит» висел на ремешке через плечо, и, как заправский фотохудожник-любитель, он достал фотоаппарат из футляра, прикрутил к нему большой объектив и сделал несколько снимков, осторожно подходя всё ближе и ближе к Ней – таинственной светловолосой Мадонне со струящимися по плечам локонами, и запечатлел Её не только на плёнке фотоаппарата, но и в своём сердце. Это было дежавю.

Когда Сергей, убрав фотоаппарат, подошёл ближе и глаза их встретились, он был поражён. Сколько длился этот немой диалог, не мог припомнить. Его глаза кричали:

– Выслушайте меня. Увидев вас, я подумал, что это Её Величество Судьба наконец-то снизошла ко мне. Я много раз видел вас во сне, ваши сапфировые глаза, нежную улыбку. Я ждал этой встречи, как манны небесной! Мечтая о вас, как о любимой жене. Не уезжайте. Останьтесь со мной. Я не был женат – это правда, и сейчас живу в центре города, в хорошей трёхкомнатной квартире вместе с мамой. Я – кандидат наук, пишу докторскую диссертацию. Вам будет хорошо у нас.

Сергей не помнил, как заговорил с ней. Он назвал своё имя и сказал, что всю свою жизнь ждал и искал её.

– Мадонна, а как же вас зовут?

В ответ он услышал: «Наташа».

– Наташа! Милая! Вы же всё поняли. Останьтесь со мной, не уезжайте.

– Сергей, это невозможно. Я вижу, что вы – порядочный человек, но у меня другая жизнь. Я жду здесь мужа, он пошёл за билетами.

Звук чарующего голоса Мадонны отозвался в самой глубине его существа. Он знал этот неповторимый голос, хотя понимал, что слышит его впервые. Так сладок и близок был каждый его звук.

– У меня скоро родится четвёртый ребёнок, – тихо произнесла Наташа.

Полудетские распахнутые синие глаза выдавали её с головой, и было видно, что до четвёртого ребёнка ещё очень далеко.

Сергей понял этот ход как своеобразную защиту.

– Это совершенно не меняет дела, – сказал он спокойно. – Одно ваше решение, и я сейчас же увезу вас к себе. Вы – женщина моей мечты, моих снов. Вы – моя сладкая грёза, моя дивная сказка. Я знаю вас так давно. И знаю о вас всё!

– А что бы сказала ваша мама?

– Какая радость!

– Даже при таком моём положении?

– Даже при этом! Обрадуется ещё больше. Мама с утра сказала мне, что сегодня – судьбоносный день, а она у меня может предвидеть. Останьтесь!

– Ой! Ну что вы такое говорите… Сейчас подойдёт мой муж с билетами. К тому же времени до нашего поезда осталось совсем мало.