Читать интересную книгу Второстепенный (СИ) - Нельсон Ирина

Ну, у них к детям вообще интересное отношение. С одной стороны, на меня никогда не кричат, всегда дают карманные деньги и предоставляют практически полную свободу с тремя условиями: всегда являться вовремя, выполнять просьбы и идеально учиться. С другой стороны, переступив порог их дома, я узнала три пословицы.

Детей должно быть видно, но не слышно.

Мать своей любовью может иногда испортить ребенка.

Манеры делают человека.

В общем, если у меня какие-то проблемы, я должна решать их самостоятельно. И только в крайнем-прекрайнем случае (вроде смертельной болезни или угрозы со стороны другого взрослого) можно обратиться к Стоунам за помощью. В остальное время я, паинька и душка, занималась своими делами и не отсвечивала. О делах в школе лучше меня расскажет отчет об успеваемости. О здоровье – медсестра. В дела взрослых нельзя вмешиваться без их прямого, четко выраженного соизволения. Соизволения эти должны выполняться с лихой резвостью и радостной улыбкой на устах. Похвалы и подарки - приниматься с благодарностью и всё той же радостной улыбкой. И да, меня взяли, потому что так принято у бездетных пар. Традиция, мать её.

Дети здесь были замороженными и одинокими. Настоящей дружбы не существовало как класса. И если в российской школе даже у самого нелюдимого забитого задрота был какой-никакой, а друг, то тут с этим был швах. Нет, дети между собой общались, играли, но... Между тем стучали друг на друга при каждом удобном случае, даже если друзья просили этого не делать. А взрослые в упор не замечали хулиганского поведения и травли. Или замечали, но не делали никаких попыток разобраться и просто наказывали всех скопом.

Вообще, у них в детской литературе много всякой жути типа выдуманных друзей, живых кукол и нянь, которых любили больше родных матерей. Неужели Винни-Пух, Питер Пэн и Мэри Поппинс так пагубно повлияли на мою психику?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но был в этом темном царстве и луч света.

Я засекла этого мальчишку в день переезда, у соседнего дома. Он выделялся. И дело было не только в том, что среди аккуратных одинаковых домов, ровных рядов живой изгороди и фигурных кустиков его потрепанная футболка и линялые джинсы смотрелись дико. В конце концов, работа с землей никогда не предполагала ношение чего-то презентабельного. Нет! И в компании таких же потрепанных подростков он приковал бы к себе внимание. Было в его голубых глазах, том, как он с высунутым кончиком языка копошился в цветах, что-то такое яркое, непосредственное, очень настоящее. На его фоне все остальные ребята – а они на улице тогда были - потерялись. Улица с её обитателями разом показалась слишком унылой и рафинированной. Он затмил и осветил всё, как может только включенная лампочка.

Он заметил меня и отложил инструменты. В ярких голубых глазах вспыхнул интерес, губы сложились в улыбку, и редкие золотистые веснушки на его носу, и даже растрепанные каштановые волосы тоже улыбнулись. Симпатичный и очень светлый ребенок.

Познакомиться поближе тогда не удалось. Отвлекли сначала обустройство, затем знакомство с родственниками Стоунов, потом первые дни в школе, где учителя моментально поняли, что в моей голове знаний гораздо больше, чем положено среднестатистическому ученику, и еще пара походов к докторам… Шарахаться по улице бесцельно меня отучил еще папа-милиционер, который в бытность оперуполномоченным насмотрелся всяких ужасов.

В общем, про соседа я забыла. А поскольку определили меня в другой класс и вообще обучали по индивидуальной программе для вундеркиндов, в школе пересекались мы редко. Если бы я не решила как-то на большой перемене пойти на задний двор, то так бы и осталась в неведении.

Четверо мальчишек, по виду не старше нас, окружили моего соседа и с гоготом перебрасывали друг другу его рюкзак. Невдалеке на земле лежали учебники, ветер разносил остатки разодранных тетрадей. Гаденыши были умны – они не били, прекрасно знали, что за испорченные тетрадки жертве попадет еще и от учителей. Сосед метался между ними, пытаясь спасти хотя бы рюкзак, и чуть не плакал. Я вздохнула, ощутив наплыв холодной ярости. Передо мной разворачивалась самая настоящая травля.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Бежать за учителями? Пока туда, пока обратно, да еще неизвестно, как они разберутся с этим делом. Отчитывать подростков не вариант. Я для них не авторитет, слушать меня они не будут. Такие личности признают только силу. Кома слишком логична, несмотря на ощущение нереальности. Что ж… Пора вспомнить дикое детство и папины уроки.

Мой кулак впечатался в живот гогочущего пацана, и его гогот резко смолк, глаза выпучились, колени подогнулись, а рот распахнулся, силясь глотнуть воздуха.

- Эй, ты что?.. – начал один, тут же огреб ногой в пах и тоненько заскулил, складываясь пополам.

Третий с воплем кинулся на меня. Я отскочила и направила разогнавшегося мальчишку в стенку, подтолкнув подзатыльником, чтоб точно долетел. Тот ударился лицом, разревелся и осел на траву, схватившись за разбитый нос. Вот теперь можно и поговорить.

- Сам отдашь, или тебе помочь? – развернулась я к четвертому, вперив немигающий взгляд прямо в испуганные глазенки.

Тот попятился и выронил рюкзак. Сосед тут же его подхватил и бросился собирать разбросанные учебники. Пока он метался по двору, мальчишки таращились на меня.

- Ты че, пацан, совсем? - начал самый целый, поняв, что я явилась в одиночестве, габаритами им всем уступаю и вообще – кудрявый ангелочек.

- Еще раз попробуете поиздеваться над кем-то, я сделаю так, что вы вылетите из школы, - перебила я его.

- Да ты знаешь, кто мой отец?! – возмущенно завопил пацан с разбитым носом. – Он тебя в порошок сотрет!

- Да? – я хмыкнула и поманила к себе соседа, который замер испуганным сусликом, прижав рюкзак к груди. – И кто же твой отец?

- Майкл Фаулс, он главный прокурор в нашем графстве! – попался мальчишка. – Он за меня тебе глотку порвет!

- Уже боюсь.

Пока они не встали, я подхватила соседа под руку и быстренько смылась в школу. Мальчишка семенил следом за мной и смотрел широко распахнутыми восторженными глазами. Когда мы пересекли двор, он отмер.

– Круто ты их!

- Да. У тебя трава в волосах, - я машинально потянулась к своим кудряшкам, показывая где именно.

- Ага, - мальчишка растопыренной пятерней поворошил каштановую шевелюру. Она моментально встала дыбом и стала похожа на спутанный моток медной проволоки. – Я Крис. Живу в двенадцатом доме. Я тебя видел, только… - он слегка смутился, – думал, что ты девочка.

Я дернула плечом, не обидевшись. Сложение у меня было астеническое, плевком перешибить можно. Лицо очень походило на моё собственное из реальной жизни, а шапочка золотистых кудряшек и вовсе сделала из меня бесполое существо.

- Я тоже тебя видел. Вадим Волхов. Из России.

- Круто, - Крис присвистнул. – Ты поэтому так смотришь, да?

- Как смотрю? – растерялась я.

- Как будто тебя в плен взяли, - бесхитростно сообщил Крис. – Серьезный, не улыбаешься.

Я хмыкнула. Постоянные улыбки окружающих людей меня раздражали. Ну видно же, что вся вот эта доброжелательность напускная. Зачем притворяться и лицемерить? Показать воспитание? Для этого скалить зубы не обязательно.

- У русских улыбка всегда настоящая. Мы никогда не улыбаемся просто из вежливости.

- Почему? – удивился Крис. - Это же приятно, когда вокруг приветливые лица.

- Потому что зубы на морозе замерзают, - честно сказала я.

Мальчишка изумленно моргнул и звонко расхохотался.  

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Ты прикольный, - он отряхнул ладонь о футболку и протянул её мне. Я придирчиво осмотрела пятна пыли, со вздохом стерла их влажной салфеткой и пожала руку.

- Крис – от Кристофера?

- Ой, точно! – спохватился он. – Кристиан Стенли. Будем дружить?

Честно говоря, я слегка оторопела. Парень по виду был примерно лет тринадцати-четырнадцати. И такое детсадовское предложение.