Но меня ждало другое, более ужасное. Плавно спускаясь вниз с больших высот, прямо на меня неслось словно красноватое облако пара, постепенно разраставшееся по мере приближения. Сотканное из чего-то прозрачного и студенистого, оно, тем не менее, имело более определенные очертание и более солидный составь, чем все, виденное мною раньше. И являло больше следов физической организации — в особенности две больших, затененных, круглых плоскости по обе стороны, который могли быть глазами, и совсем уж непрозрачный белый придаток между ними, изогнутый и грозный, как клюв коршуна.
Тело чудовища занимало, пожалуй, несколько сот квадратных фут; вид его был страшный, угрожающей; оно поминутно меняло цвет, от светлого до темно-пурпурного, сердитого, такого темного, что он заслонял мне солнце. На верхнем изгибе этого огромного тела было три выступа, которые я могу описать только, как три огромных пузыря, как будто наполненные необычайно легким газом, поддерживавшим в разреженном воздухе это бесформенное, полутвердое тело. Чудовище двигалось быстро, не отставая от аэроплана; миль двадцать оно так сопровождало меня, летя надо мною, как хищная птица, выжидающая момента, чтобы броситься. Уследить, как именно оно двигается, было трудно, но, по-видимому, оно выбрасывало вперед длинный и клейкий усик, который притягивал к себе все остальное извивавшееся тело. Ежеминутно это эластическое студенистое тело меняло форму, но каждая новая казалась еще страшнее и противней предыдущей.
Я видел, что чудовище настроено враждебно. Не даром оно так вдруг багровело. Расплывающиеся выпуклые глаза, все время обращенные на меня, были холодно-безжалостны. Я направил моноплан свой книзу, чтоб ускользнуть от него. Быстрее молнии из бесформенной массы выдвинулось длинное щупальце и обвилось вокруг моей машины. Зашипело, обжегшись, и отдернулось, и все огромное тело съежилось, словно от боли. Я нырнул, прибегнув к vol plané, но щупальце вновь обвилось вокруг аэроплана и было срезано пропеллером с такой же легкостью, как завиток дыма. Длинное, липкое, скользяще змеиное кольцо захлестнуло меня сзади и обвило поперек туловища, силясь стащить с места. Я схватился за него руками, пытаясь отослать его; руки мои ушли, во что-то слизистое, липкое; на миг я высвободился, но другое кольцо обвилось вокруг моего сапога, и я ощутил толчок, от которого едва не опрокинулся на спину.
Падая, я выстрелил из обоих стволов, хотя это было все равно, что стрелять в слона из игрушечного пистолета, заряженного горохом. Однакож, выстрел попал метко — с громким треском один из пузырей на спине гнусной твари лопнул, и мгновенно громадное, как облако, тело повернулось на бок, отчаянно барахтаясь, чтобы придти в равновесие, между тем, как белый клюв яростно щелкал и ловил воздух… Но я уже несся вниз, словно аэролит, увлекаемый пропеллером и силой тяжести. Багровое пятно позади все уменьшалось. Я благополучно выбрался из воздушных джунглей.
Мгновенно я застопорил мотор, — ибо ничто не утомляет так машины, как быстрый спуск при полном ходе — и спиральным vol plané спустился сперва к серебристой гряде облаков, затем, в грозовую тучу под нею и, наконец, сквозь проливной дождь, на поверхность земли. Когда я был в облаках, подо мною блестел Бристольский Канал, но у меня еще хватило бензина пролететь миль двадцать и спуститься на суше, близ деревни Ашкомб. Здесь я раздобыл три жестянки бензина у проезжего шоффера, и в 10 минут седьмого был у себя дома. Никогда еще смертный не совершал такого воздушного путешествия. Я видел красоту и ужасы высот.
Но, прежде чем оповестить об этом мир, я хочу увидать их снова. Ведь мне же не поверят, если я не представлю доказательств. Эти радужные воздушные пузыри, наверное, не трудно поймать. Правда, они наверно растворяются в более плотных слоях атмосферы, и я принесу с собой на землю лишь несколько капель бесформенного студня. Но и это все же будет кое-что. Да, я полечу еще раз, хотя бы даже рискуя жизнью. Едва ли там так уж много этих пурпуровых чудовищ. Может быть, я и ни одного не встречу. А, если встречу, нырну вниз. Наконец, у меня ведь есть оружие и опыт…»
Здесь, к сожалению, одного листка недоставало. На следующем было нацарапано неровными, косыми буквами:
«43,000 футов. Мне больше не видать земли. Они гонятся за мною, целых три. Помоги мне Боже! Какая ужасная смерть!..»
Больше Армстронга не видали. Обломки его разбитого моноплана подобрали на границе Кента и Суссекса, в нескольких милях от того места, где нашли, записную книжку… Когда начинаешь представлять себе этот моноплан, за которым гонятся в поднебесье бесформенные чудовища… бррр! об этом лучше не думать, если дорожишь своим рассудком. Правда, многие и до сих пор не верят изложенным мною фактам, но и они должны признать, что Джойс Армстронг, действительно, исчез бесследно. Я только напомню им его слова: «Эта записная книжка объяснит, чего я добивался и за что заплатил жизнью…»
С английского
З. Журавская.(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});