философа Античности представляет собой когерентную, лишенную внутренних противоречий и «нестыковок» систему, наделенную цельностью своих теоретических представлений. Универсально охватывающий полноту мироздания интеллектуальный мир Стагирита представал как единая система универсальных понятий и их специализированных применений. Такое представление об Аристотеле было выработано и закреплено в эпоху средневековой схоластики и, несмотря на существенный сдвиг в понимании наследия Стагирита, который произошел в XX веке, сохраняется в известной степени и до настоящего времени. В таком – догматизированном – представлении об Аристотеле исчезли как принципиальный проблематизм его мышления с его поисковым апорийным характером, так и просто внутренние «натяжения» и «напряжения», прождаемые расхождениями между отдельными компонентами его учения. Если у самого Аристотеля развертывание содержания его основных понятий неотделимо от конкретно-предметной проблемной ситуации и от их генезиса в ее контексте, то в его традиционном комментаторском прочтении внутренняя неоднородность, гибкий динамизм его мышления оказывались во многом – если не совершенно – утраченными.
На базе тщательных критико-филологических исследований аристотелевского наследия, приведших, в частности, к нахождению новых текстов и значительному порой уточнению ранее известных, ряд исследователей пришли к пересмотру традиционного взгляда на Аристотеля и к новому пониманию его как мыслителя. Характерно, что сами эти критико-филологические исследования, начатые в XIX веке, воодушевлялись стремлением проникнуть в подлинного Аристотеля, открыть его заново для современной науки. Пробным камнем этого нового понимания явилось отношение к известным и ранее «трудным местам» и противоречиям, содержащимся в Corpus Aristotelicum. Обычно эти «трудности» объяснялись как что-то случайное, вызванное негативными обстоятельствами, такими, как, например, утрата некоторых сочинений Стагирита или разночтения в ходе их комментирования и издания. «Трудности» и «напряжения», возникающие при фиксации расхождений внутри его «системы», считались обусловленными внешней судьбой аристотелевского наследия.
В ХХ веке эти исследования привели, в конце концов, к существенному обновлению и углублению понимания великого мыслителя Античности. Видимо, впервые проблемный характер мышления Аристотеля как его существенная внутренняя характеристика был четко и выразительно зафиксирован в работе Бремона [37, с. 3]. «Не будет ли истинно по-аристотелевски мудрым, – вопрошает Бремон, – изучать Аристотеля в неопределенностях его мысли, в его движении, удачном или безуспешном… вполне откровенно признать трудности, противоречия, по крайней мере, очевидные, его системы (иногда очень яркие), и попытаться их свести, ничем не насилуя, к одной фундаментальной апории?» [там же]. Эту фундаментальную апорию или, как он говорит, дилемму французский ученый видит в споре платонизма и эмпиризма внутри аристотелевского мышления. Если Йегер [76; 75] истолковал аристотелевское мышление как эволюцию от платонизма к эмпиризму и ее приветствовал, а Тейлор [131] «оплакивал», то Бремон в отличие от этих видных исследователей Аристотеля и Платона считает, что Аристотель так и не сделал своего выбора в плане этой дилеммы: «Чаще всего, – говорит он, – Аристотель нам ничего не говорит и оставляет наш ум в сомнении, хотя, следуя ему, мы по дороге и приобретаем знание» [37, с. 3]. Впоследствии целый ряд исследователей (Ле Блон [85], Сольмсен [124], Обанк [30] и др.) подробно и в разных планах исследовали проблемный характер мышления Аристотеля. С этих позиций были проанализированы учение о бытии, основные философские понятия и структура аристотелевского научного метода. Однако проблема качества не была рассмотрена в плане такой – проблемной – стратегии интерпретации аристотелевского мышления.
В настоящем исследовании анализируются учения Аристотеля о качестве и качествах, представленные в его сочинениях. Само исследование строится следующим образом: сначала мы выявляем сам феномен качественного подхода Аристотеля, показывая его формирование в ходе критического преодоления геометрической теории Платона и атомизма (гл. I). Образцом такого подхода, в котором понятию качества придан повышенный онтологический и теоретико-познавательный статус, выступает теория тяжелого и легкого, разработанная Стагиритом в IV книге «О небе». Затем исследуются учения о качествах в мире становления в целом (гл. II). В ходе этого исследования раскрывается гетерогенный характер представлений Аристотеля о качествах, состоящий прежде всего в том, что обнаруживается существенное различие между учением о качествах как самостоятельно действующих силах и учением о качествах как формах, которое подробно рассматривается в IV главе. Проделанный анализ представлений о качествах, проявляющихся в учениях об элементах и генезисе, а также в космологии, выдвигает задачу поиска их обоснования в теории знания (гл. III), а затем и в онтологии (гл. IV). Анализу учения Аристотеля о качественном изменении посвящена V глава. Это учение занимает особое место в структуре аристотелевских представлений о качествах, представляя собой в целом своеобразное ответвление от его общей теории изменения.
В главах III, IV и V разбирается вопрос о систематической интерпретации аристотелевского квалитативизма в плане его обоснования («укоренения») в эпистемологии и онтологии Стагирита. Анализ, проделанный в этих главах, показывает, что обнаруженный разрыв между физическим учением о качествах-силах и метафизическим учением о качестве остается необъясненным в плане чисто внутрисистемной «имманентной» интерпретации. Поэтому встает вопрос о поисках исторических источников учения Аристотеля о качествах-силах (гл. VI). Однако и историческая интерпретация не решает окончательно проблемы объяснения генезиса учения о качествах-силах. Проблемное построение исследования, дифференцированный анализ типов квалитативизма Аристотеля, отдельных учений, входящих в его состав, обусловили то обстоятельство, что исторические предпосылки аристотелевских представлений о качествах рассматриваются также дифференцированно (гл. I, § 1; гл. V, § 2; гл. VI).
Последняя (VII) глава посвящена проблеме интерпретации аристотелевского квалитативизма в целом и, в частности, вопросу о генезисе учения о качествах-силах. Наконец, в заключительном разделе мы рассматриваем внутреннее строение или структуру квалитативизма Аристотеля, резюмируя все исследование.
К работе над проблемами истории античной науки автор приступил в секторе истории химии Института истории естествознания и техники АН СССР под руководством проф. В.И. Кузнецова. Работа была продолжена в секторе общей истории естествознания и методологии историко-научных исследований под руководством и при поддержке заведующего сектором Б.С. Грязнова. После ее завершения и написания рукописи ценные критические замечания были высказаны проф. В.В. Соколовым, И.Д. Рожанским, П.П. Гайденко, А.В. Ахутиным, Т.В. Васильевой, Т.Б. Длугач. Автор пользуется случаем выразить им всем свою искреннюю благодарность и признательность.
Глава первая
Формирование качественного подхода Аристотеля
Анализ формирования качественного подхода Аристотеля требует рассмотрения очень сложного и многогранного вопроса об отношении Аристотеля к Платону. Значение платоновского наследия для аристотелевской философии природы в целом и его «качественной физики» в частности неоспоримо. Исследованию этого вопроса посвящена огромная литература. Учитывая, что конкретный анализ некоторых аспектов этой темы будет дан нами в дальнейшем, мы бы хотели сейчас кратко рассмотреть основные линии, которые определяли позиции многих исследователей, отвечавших на этот вопрос. Говоря предельно обобщенно, полемика Платона и Аристотеля, их принципиальных позиций продолжается и сегодня. Одни исследователи, отдавая предпочтение Платону, считают его