Они дружно закивали, и ему стало приятно, словно перетянул на свою сторону всю группу.
— Давайте поговорим о книге, — продолжил он, смахивая волосы с глаз, прекрасно зная, что Кэтриона пристально смотрит на него из-под завесы своих белокурых волос. «У нее только смазливое личико, — подумал он, продолжая оба дать роман, — но еще и пытливый ум. Что-то серьезное происходит за этими глазами».
После семинара Гэри быстро собрал вещи в надежде гнать Кэтриону в коридоре. Он слышал голоса Тома и Джима, постепенно стихающие по мере того, как они удалялись все дальше. Молодые люди продолжали горячо обсуждать какой-то вопрос, поднятый во время занятия. Гэри стоял дверью с собранной сумкой в руках, выжидая еще одно мгновение, чтобы двинуться вперед. Но не успел он повернут коридор, как тут же наткнулся на Кэтриону, которая стояла метрах в десяти от него и изучала доску объявлений.
— Никогда не знаешь, что найдешь, — произнесла о когда он подошел поближе. — Иногда я думаю, надо уйти из общежития и снять комнату в городе.
— Думаю, сейчас самое время немного выпить, — сказал Гэри, изучая объявления. — Не хотите присоединиться?
— Вряд ли, — ответила она, доставая пачку «Силк кат» из сумки, сшитой из разноцветных лоскутков, и незаметным движением вставила сигарету между губами. Она прикурила ярко-розовой зажигалки «Бик» и глубоко затянулась, выдувая дым в пол. — Хотя некоторые мои друзья собираются потом в бар студенческого союза. Почему бы вам не присоединиться?
— Возможно. — Гэри судорожно подсчитывал шансы против того, что приглашение — это замаскированный призыв. Что бы там ни было, а заглянуть в студенческий бар непременно стоило.
— В половине седьмого, — добавила Кэтриона. Она оторвалась от стены, бросила на него мимолетный взгляд и пошла, мягко ступая по отполированному полу коридора своими зелеными ботинками «Доктор Мартенс» и завернувшись в шубу из искусственного меха.
Войдя в бар студенческого союза, Гэри потопал ногами, чтобы согреться, и стряхнул первый в этом году снег с рукавов кожаной куртки. Заведение встретило его привычным оживленным гулом: регбисты с румяными щеками над поднятыми воротниками выходили из бара, уже успев накачаться пивом — пинта за пинтой, музыкальный автомат играл старую рождественскую песенку. Медленно продвигаясь вперед, он высматривал Кэтриону: обшарил взглядом зал, а затем застыл как вкопанный. Внезапно ему стало невыносимо жарко, как будто от раскаленной печи. Звериная стая вольготно расположилась в центре бара: ноги в шутку били по лишенным растительности головам, резцы сверкали. Гэри моргнул, почувствовав, как что-то в желудке опустилось. Кэтриона помахала ему рукой. «Сюда», — казалось, говорила она. Видение исчезло, уступив место волнующемуся морю мохеровых джемперов, дредов, клочковатых бород и сигарет. Здесь же Кэтриона откидывала волосы назад и махала Гэри рукой. Она сидела рядом с неряшливым парнем в куртке цвета хаки, который держал ее за руку. Гэри потер глаза, покачал головой и стал пробираться через толпу к их компании.
Он предложил угостить всех пивом, но, как выяснилось, никто не пьет. Кэтриона высвободилась из объятий неряшливого ухажера. Тот огрызнулся и повернулся к ней спиной. Девушка дотронулась до локтя Гэри.
— Мы собираемся в одно место, — сказала она.
Остальные смеялись, но Гэри не понял, над чем именно.
Они посмотрели на него и опять засмеялись. Он повернулся за поддержкой к Кэтрионе — та с трудом сдерживала улыбку. Через мгновение видение исчезло, но не бесследно. Он чувствовал себя потерянно и неуютно. У кого-то проскочило словечко «дедуля», и Гэри понял, что начинает воспринимать происходящее как параноик. Музыкальный автомат заиграл «С Рождеством всех» группы «Слэйд», и Гэри осознал, что хотя он прекрасно помнил, как танцевал под звуки этой песни, до сих остававшейся лучшей рождественской композицией всех времен и народов, когда она была выпущена, ни один из друзей Кэтрионы еще даже на свет не появился. Если им и доводилось слышать о «Слэйд», то исключительно как о музыкантах, играющих скучный тяжелый рок.
— Классная песня, — сказал один из них, и Гэри тут же насторожился: не издеваются ли над ним?
Гэри начал было подумывать о том, чтобы уйти, убраться отсюда подальше, прежде чем он сделает что-то, о чем потом пожалеет, но Кэтриона посмотрела на него, улыбнулась, вынимая из пачки очередную сигарету «Силк кат». И он остался. Современная молодежь очень много курит. Возможно, молодые люди много курили во все времена, но ему казалось, что он в их годы был совсем другим. Больше «Слэйд»,[6] чем «Суэйд».[7]
— Вы точно не хотите выпить? — спросил он Кэтриону. — Я пойду к бару. Если что-нибудь захотите…
Она медленно покачала головой, он взял себе пинту пива и теперь бережно обнимал кружку ладонью левой руки, опершись правой с широко расставленными пальцами на сиденье в миллиметре от левой руки Кэтрионы. На ее руке красовалась пара серебряных колец с замысловатыми узорами.
Она повернулась и посмотрела на него из-под челки.
— Мы идем в клуб, — сказала она. — Поэтому не пьем.
— Будете пить там?
— Пить — не круто. О чем вы, препод? — поддразнила она его, слегка касаясь пальцем его руки.
— Где находится клуб? Это «Гасиенда», да? Я слышал о нем. Знаете, кто такие «Джой дивижн»?
Она погладила его по руке и улыбнулась.
— Нельзя пить и принимать экстази, — объяснила она. — Можно свихнуться и коньки отбросить.
Он посмотрел на свою кружку, голова поплыла, живот свело от желания, разочарования… Она выпустила его руку, пыхнула сигаретой, движением головы отбросила волосы назад. Он успел заметить милые завитки волос, уютно притаившиеся за ее ушком.
— Как насчет завтра? — спросил он. — Мы могли бы придумать что-нибудь на завтра.
— Завтрак? — пошутила она.
Как оказалось, она не шутила.
Гэри ворочался в кровати. Ему снилась хижина в лесной чаще. Там росли гигантские сосны, и поэтому он думал, что находится в Канаде. Он простудился, но каждый вынутый из коробки бумажный платок превращался в кучку крошечных кусочков, и он с отвращением бросал их. Любой звук напоминал о приближающемся к дому диком лосе, но когда он поворачивался к покрытому ледяными узорами окну, то не видел ничего, кроме снега и стволов деревьев. Что-то царапнуло дверь. Он укрылся с головой тонкими одеялами, но царапающие звуки не прекращались. Он понимал: дверь открывать нельзя — ни при каких обстоятельствах. От этого зависела его жизнь. Поэтому когда он поднялся с кровати и ноги сами понесли его к двери, то почувствовал ужас, поглощающий его целиком так же неудержимо, как кровавое пятно растекается по простыне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});