Пестрота избирательного блока СПС обусловила отсутствие сколько-нибудь цельной идеологии и как следствие – внятной предвыборной платформы. По мнению члена Общественной палаты РФ Вячеслава Глазычева, баллотировавшегося на выборах мэра Москвы в паре с Кириенко на должность вице-мэра, единой позиции у таких людей, как Немцов, Ковалев, Чубайс, Гайдар, Кириенко, просто не могло быть. «Никогда между ними не было настоящего согласия ни по одному вопросу, – вспоминает Глазычев. – Да и партии не было как таковой... Партийные структуры не успели сложиться».
Глазычев считает также, что у правых в тот момент не было и разработанной экономической программы. «Экономической программы правых не было. Был только весьма определенный вектор – рыночный, капиталистический, в принципе с надеждой опоры на новые двигатели рыночного хозяйства. В некотором смысле это совпадало с настроениями власти».
Это верно лишь отчасти. Таинственная «толстая папка в кожаном переплете», в которой якобы находилась «программа СПС», была вручена тогдашнему премьеру РФ Путину экс-премьером Кириенко за несколько дней до выборов. Сцена торжественного вручения Путину документов СПС была включена в рекламный ролик избирательного блока.
«В 1999 году Путин поддержал „Единство“, но при этом встретился с Кириенко, получил от него толстую папку, на которой было написано „программа“. Естественно, эту папку никто не читал, в том числе и Путин, но тем не менее он поблагодарил за нее, сказал, молодцы, что думаете о стране, тем самым дав им немного своего рейтинга», – считает директор Международного института политической экспертизы Евгений Минченко, в те времена – эксперт Комитета Государственной Думы по безопасности. Однако, по информации людей, все-таки заглядывавших в папку, там находились ксерокопии разрозненных документов, имеющих отношение к экономике. Сама же экономическая программа СПС существовала в лучшем случае в виде деклараций о намерениях.
«Российская газета» уже после назначения Сергея Кириенко полпредом в Приволжском федеральном округе (что произошло 18 мая 2000 года) сообщала, что «в одном из спортивных зданий города Кстово, где занимаются самбисты, проходят совершенно не афишируемые заседания специалистов из Москвы, в том числе из команды Грефа. Ни журналисты, ни политики, ни кто-либо посторонний, кроме окружения Кириенко, туда не допускаются. Никаких интервью, никакой утечки информации оттуда не происходит... Сергей Кириенко разработчикам своей программы дал всего один-два месяца». Впоследствии стало известно, что в здании Всемирной академии самбо проходил семинар Приволжского филиала Центра стратегических разработок Германа Грефа.
Это, однако, не имело большого значения для режиссеров политического спектакля 1999 года. Символический шаг передачи «программы СПС» Путину не только прибавил популярности СПС, но и существенно усилил позиции Кириенко внутри избирательного блока. Однако главный месседж этого акта расшифровывался так: Кремль и либералы играют в одну игру, это близкие союзники, идеологически родственные силы.
Сейчас политологи склонны говорить о системе договоренностей, существовавших между СПС и Кремлем, в рамках которой и была осуществлена «передача программы». «Либералы становились полупроходными, – говорит политолог Алексей Макаркин, в тот период – сотрудник газеты «Сегодня», описывая ситуацию лета – осени 1999 года. – Но чтобы стать проходными, нужно было попасть на телевидение, на первый и второй каналы, которые оставались в руках Кремля. Кроме этого, СПС нужна была поддержка премьер-министра Путина, который осенью 1999-го был самым рейтинговым политиком. И Путин поддержал экономическую программу СПС».
Такая трактовка подразумевает, что осенью 1999 года правые были самостоятельным центром силы, который вел свою собственную игру и мог «договариваться» или «не договариваться» с Кремлем по каким-то ключевым вопросам. С точки зрения людей, принимавших непосредственное участие в создании СПС, это было отнюдь не так. Правые входили в тот же политический мейнстрим, что и созданное Кремлем «Единство» – некоторые даже рассматривали их как часть одного кремлевского проекта. Правда, преобладала точка зрения, согласно которой СПС был своего рода «страховочным» проектом на тот случай, если «Медведь» не выполнит возложенных на него задач.
«В обгцестве всегда есть запрос. Запросом 1999 года оказался Путин, арядом с ним оказался Кириенко, – говорит Борис Надеждин, который в 1999 году был членом политсовета движения «Новая сила». – Если вы доверяли Путину, то, значит, вы должны были голосовать или за СПС, или за «Единство». И «Отечество», и КПРФ, и ЛДПР абсолютно точно воевали на этих выборах с «Единством». Поэтому «Единство» и получило 30 процентов. А те, кто надеялся на Путина, но у кого бюрократия вызывала изжогу, проголосовали за СПС. И в дальнейшем мы всегда обнаруживали, что избиратель СПС голосует за Путина. В отличие от избирателя «Яблока», при всем ощущении, что это близкие люди».
Одним из основных отличий правых от главного кремлевского проекта – «Единства» – было широкое подключение к политической игре неаппаратных сил. К услугам правых была вся влиятельная российская либеральная среда, формировавшаяся по меньшей мере с конца 80-х годов. Именно поэтому правые могли позволить себе не иметь разработанной экономической программы – ее с успехом заменяла сама либеральная среда, поведение которой определялось ожиданием «перемен к лучшему». Повестка дня, в сущности, заменяла собой программу (впоследствии правые приняли непосредственное участие в подготовке программы Германа Грефа). В этом смысле вручение Путину «толстой кожаной папки» было «сакральным» актом, который расшифровывался так: либералы признали Путина своим, а он, в свою очередь, дал понять, что не встанет в оппозицию к либеральной среде.
«Новые либералы» ставили перед собой задачу создать партию, которая была бы одновременно либеральной идеологически и комплиментарной действующей власти. Этим они довольно существенно отличались от догматичных «старых демократов». Они представляли собой иной социальный тип, отличный от традиционных либералов. Это были бизнесмены и менеджеры, которые, как правило, ранее не принимали активного участия в демократическом движении и в политике в целом (по возрасту или в силу занятий бизнесом). Иногда в выступлениях их лидеров проскальзывало недвусмысленное желание отмежеваться от дискредитировавших либеральную идею представителей «старой демократии», которую в народе все чаще уничижительно именовали «демшизой». Однако в этом случае они рисковали потерять либеральную идентичность, а это автоматически превращало их из самостоятельных игроков в субъектов кремлевской политики.
Заветной мечтой новых либералов – во всяком случае в этот период времени – было возглавить властный проект. Понимая, что кандидатуру нового президента в любом случае назовет Ельцин (и влияющая на него Семья), либералы не без оснований рассчитывали, что новый президент по меньшей мере не будет находиться в оппозиции к либеральной среде. Поэтому предполагалось, что СПС станет не резервным, а «интеллектуальным» вариантом партии власти, а его лидеры получат реальную возможность влиять на внутреннюю политику России. Эта нацеленность формировала новый имидж либеральной партии – вместо рыхлого объединения демократов и правозащитников (образцом которого отчасти может служить ДВР) создавалась партия нового типа, которая в отличие от предыдущих либеральных проектов рассматривалась как либерально-государственническая, либерально-патриотическая и, возможно, даже силовая. Во всяком случае, именно так видел свою «Новую силу» Кириенко и его союзники в Кремле (говорят, что одному из таких союзников, спичрайтеру президента Джохан Поллыевой, принадлежит высказывание «Либерал – это сильный человек»).
Путин как секретное оружие СПС
Ххлючевым в предвыборной кампании СПС стал лозунг «Путина – в президенты, Кириенко – в Думу!». Можно смело утверждать, что этот слоган сыграл роль победного штандарта, под которым правые торжествующе вступили в парламент.
Анатолий Чубайс после выборов признавался: «Правые решили задачу с результатом, на который сами не рассчитывали». Мало у кого тогда возникали сомнения, что этот результат мог бы быть достигнут без связки СПС – Путин. Однако либералы отнюдь не были едины в вопросе о том, как следует относиться к молодому премьеру – более того, вопрос о поддержке власти стал своего рода лакмусовой бумажкой для электората, настроения которого существенно изменились по сравнению с 1995 годом. Наблюдатели отмечали, что основные потери «Яблока» и приобретения СПС пришлись не на период полемики по чеченской проблеме, а на последние две недели перед голосованием, когда СПС начал активно поддерживать Путина, а «Яблоко» продолжало обходить этот сюжет стороной. Когда Явлинский наконец затронул эту тему, подтвердив свое безусловное участие в президентских выборах (это означало прежде всего, что «Яблоко» разрабатывает альтернативный политический проект, в котором Путину-президенту места нет), социологические опросы впервые зафиксировали преимущество СПС над «Яблоком», которое продолжало расти вплоть до самих выборов.