все чаще. Раньше ее калачом было не затащить в родное Отечество, а теперь она регулярно шастает туда-сюда. Словно нашла какое-то скрытое от посторонних глаз окно в Европу. И если она в очередной раз явилась на Родину…
– Представляешь, позвонила папе № 2, чтобы встретил в аэропорту, а его Марья-искусственница трубку взяла и сказала, что он в душе. И в ближайшие три часа его лучше не тревожить. Тоже мне, плешивый Казанова. И что он в ней нашел?
– Может, она Марья-искусница? – льстиво потупил глазки Славик, ходко труся к выходу с кошельком под мышкой, но мамуля покачала головой:
– Ты ее губы видел? А грудь? Искусственница, уж поверь моему опыту.
Славик пукнул ртом, изобразив смешок. Мы с мамулей расцеловались и принялись за кофе. Я осторожно поинтересовалась, как дела у мамулиного Антуана из Ниццы, на что получила витиеватый ответ в стиле папы № 3. Держу пари, он как раз накануне провел мамуле сеанс психотерапии по старой дружбе.
– Любая зависимость от других очень хрупка, потому что то, что другие могут дать, они же и отберут. Только то, что было твоим с самого начала, останется твоим до конца…
Додумывать детали виньетки пришлось самой. По всему выходило: мамуля разочаровалась во французских мужчинах. Тем более с Антуаном (правда, в периоды немилости его переименовывали в Хуана и называли не иначе как мерзким лягушатником) у них давно наметились идеологические и социальные контры.
Тот оказался не лихим Джеймсом Бондом, как грезилось мамуле, а обычным французским буржуа, экономившим воду и газ. Видимо, мамуля была очень затратна в обиходе. Не умела по-европейски быстро закрывать холодильник, читать при свече, да еще шиковала: мылась по два раза на день. Что-что, а деньги считать французы умеют.
– Статистика гласит, что только каждый десятый брак становится счастливым. Так что мне еще выходить и выходить!
– Даже не думай. Трех пап мне вполне достаточно! – заявила я. – Еще семь не потяну.
Мамуля отмахнулась, и в отместку с удвоенной энергией принялась расспрашивать меня о моей личной жизни. Теперь отмахиваться пришлось мне.
И вот что я поняла. Удивительное дело, если долго делать то, что не хочется, потом не хочется делать даже то, что хочется. Раньше я мечтала устроить личную жизнь, но приходилось терпеть навязанных мамулей или отцами отпрысков богатых родителей. Пытаясь бунтовать, я выбирала себе парней сама, но каждый раз это оканчивалось полным фиаско.
И вот теперь, когда меня наконец оставили в покое, я уже второй месяц чувствую полную тоску и апатию. Ходить на свидания не хочется, поэтому всю энергию я сублимирую в спорт.
Решила наконец заняться любимым человеком, который никогда не бросит и не подведет, – собой. Кстати, именно в нашем новом фитнес-клубе «Бунтарка» я и познакомилась с Аленой. Подобное тянется к подобному. Наверное, оттого нас часто путали инструкторы. Алена тоже длинноволосая блондинка, только чуть выше и худее. Вот уж у кого прямо-таки модельный рост. При этом она не просто красавица, а еще очень отзывчивая и милая. Кажется, мы по-настоящему подружились, и это очень радовало. Потому как раньше основной моей «подружкой» был секретарь (а теперь мой бизнес-партнер) Славик.
Кстати, про Славика. Он работает со мной со дня основания агентства, а достался мне в наследство от папы № 2: когда-то работал у него медбратом (да-да, Славик перебрал почти все женские специальности). Папа решил, что мне он нужнее. Но, я думаю, Славик просто был у меня папиными «ушами».
Мой секретарь – выдающаяся личность, достойная отдельного описания: существо чахлое, зловредное и ехидное. Он патологически ушаст, психически нестабилен, язвителен и упрям. Кажется, Славик состоит только из эмоций и амбиций. Зато от него всегда можно узнать что-то новенькое, посплетничать и позлословить он мастак.
Толстых клиентов он всегда записывал в свой ежедневник жирдяями, хоть я и объясняла ему, что в нашем мире праздника и радости не говорят «жир», а лишь прозрачно намекают на «лишние сантиметры в области талии». Человека нестандартной внешности он называл страхолюдом, пикантные волоски над верхней губой обзывал пышными усами, а эффект апельсиновой корки на бедрах дам глумливо именовал жутким целлюлитом.
Несмотря на абсурдность, Славик всегда чрезвычайно нравился дамам. Особенно тучным и возрастным: видимо, он вызывал у них острый материнский инстинкт. Чем проказник нагло пользовался, меняя дам как перчатки. По его словам. Я же была склонна считать, что свою популярность он сильно преувеличивает.
А еще Славик упорно тяготеет к ремеслу частного детектива и сбивает меня с пути истинного. Даже то, что отцы грозились оторвать ему за это уши, юного Шерлока ничуть не смущает. Пару раз мы с ним оказывались замешаны в неприятные истории. Все начиналось с невинного желания установить истину и заканчивалось словами: «Так получилось». Мы чудом избежали неминуемых последствий.
Так что теперь я окончательно решила не вестись на провокации и больше не участвовать в его сомнительных авантюрах. Но говорю я обычно одно, а делаю совсем другое: гены пальцем не задавишь. Правильно папы говорят: авантюристка от кончиков пальцев до кончиков волос! Хотя… Сами виноваты. Нельзя не учитывать их особое влияние на мое воспитание.
От папы № 1 я унаследовала любовь к справедливости, уважение к закону и умение докапываться до сути. В детстве, когда другие дети копались в песочнице, папа учил меня уходить от слежки, замечать мелочи и соблюдать правила конспирации. Уже в три года я так хорошо законспирировалась в туалете, что искали меня до глубокой ночи. А еще мне передалось папино трудолюбие.
Второй папа в свое время был с законом не в ладах, зато знал, как его аккуратно обойти. Он научил меня «держать удар» и не давать себя в обиду. Папа № 2 убеждал, что добро должно быть с кулаками, а человек – с характером, оттого я часто упрямлюсь и делаю что-то наперекор здравому смыслу. А еще папа научил меня стрелять по банкам, открывать замок шпилькой и лихо делать полицейский разворот на трассе.
От папы № 3 я переняла фатализм, умение во всем видеть знаки, склонность к рефлексии и эмпатию. Когда в юности у меня что-то не ладилось, он советовал помедитировать или раскинуть карты Таро: авось что-то и прояснится. Правда, папа умел сидеть в шпагате между двух табуреток и при этом общаться с внеземным разумом, а я в таком положении чувствовала себя Ван Даммом, начинала хохотать и грохалась об пол. Зато я всегда глубоко и громко дышала перед тем, как начать скандалить.
А от мамули у меня только неземная красота. Хотя нет, еще и умение иногда строптиво «топнуть ножкой», сухо