— Что-то она одета не для прогулки под таким дождем, — насмешливо произнес ненавистный жених. Он не верил ни единому слову.
— А я ей говорил! — заорал хозяин, погрозив мне пальцем. — Мисс, одевайтесь теплее! Побольше одежды! В подворотнях много насильников. Пока вас будут раздевать, вы успеете позвать на помощь! И дождаться ее А если на вас будет мало одежды, то помощь не подоспеет! Но она меня разве слушала? Поверьте, я знаю, о чем говорю, сэр!
— Это ложь, — задыхаясь от гнева выдохнула я, видя протянутую ко мне руку в черной перчатке.
«Ты либо подойдешь ко мне, либо останешься здесь навсегда!», — шептала перчатка, на которую я смотрела с ужасом.
Посмотрев на жандармов, на хозяина, я стиснула зубы и шагнула навстречу. Меня схватили и затащили под зонт. Няня прокашлялась и поковыляла следом. Я стояла, молча, чувствуя, как рука в перчатке осторожно гладит мои сложенные пальцы.
— Я заботился о ней, — воскликнул хозяин. — Даже предложил ей работу!
— Да! Мыть коридоры ночлежки! — со слезами выкрикнула я, дрожа от холода. Мне на плечи накинули теплый плащ. По мокрым волосам ручейками стекала вода.
— У вас с этим мерзавцем ничего не выйдет! — покачала головой няня. — Даже не думайте соглашаться!
— А другой нет! — развел руками хозяин ночлежки. — Уборщица получала один краудинг в неделю! А комната стоит десять! Вот и считайте, был ли я к вам добр, мисс? А держать постояльцев бесплатно я не могу! Вот!
Он полез в карман старенького камзола, доставая какие-то бумаги. На них проливал слезы бесконечный Альвионский дождь.
— Счета за лечение внучки! Вон она, в окне! — выкрикнул хозяин, тыча пальцем на второй этаж покосившейся ночлежки. Все подняли головы и увидели бледную девочку, как привидение стоящую возле окна.
— Анна! Вернись в постель! — погрозил кулачком хозяин. Какая-то хмурая женщина увела девочку и опустила темную штору.
— Вот! Ей дают месяц, если я не соберу нужную сумму! Я и так во всем себе отказываю! Даже зонт купить не могу! — ткнули в нас счета с печатями целителей. Я, открыв рот, смотрела на старика. Старикан шмыгнул носом, на котором повисла капля дождя. На диагнозы и цифры падали капли. Хозяин вздохнул и бережно свернул бумаги, уронив сломанный зонт в лужу.
— Бумаги подлинные, — кивнул поверенный, держащий над нами зонт. — Узнаю магические печати.
Я стояла, открыв рот от изумления. Не знала, что у него больная внучка. Я так и не поняла, что с ней, но мне было не жалко брошку и гребень…
Вырвав руку из руки в черной перчатки, я бросилась вслед за сутулым стариканом, ковыляющим к грязной двери. Над ней висела табличка «Ночлежка Роджерса. Почти чисто. Почти удобно».
— Мистер Роджерс… Оставьте себе брошку и гребень, — внезапно произнесла я, сгорая от стыда. — Вот… Вот еще возьмите…
Мои дрожащие пальцы стянули тонкий ободок кольца и вложили в узловатые пальцы старика.
Он впервые посмотрел на меня и сжал мои пальцы в своей мокрой и холодной руке.
— Это первый алмаз, который смогли добыть в копях, — прошептала я, снова глядя на шторы, за которыми таилось чужое горе.
Первый добытый алмаз был маленьким, поэтому ему сделали изящный и ажурный ободок, чтобы золото не затмевало камушек. Это все, что у меня осталось от папы. Но больной девочке это нужнее…
— Не стоит, — ласково произнес старик, возвращая мою руку с кольцом. — Берегите его, как память… Прощайте, Принцесса Алмазных Копей. Я не верил вашим рассказам. Но, как оказалось, что у вас есть бриллиант. И это ваше сердце. А этому господину не доверяйте. Не нравится он мне… А я насквозь людей вижу!
Гнев и ненависть куда-то исчезли. Старик обнял меня, а потом, встряхнув зонт, направился по старым ступенькам в сторону двери.
— Я запутался, — стыдливо сознался молодой сержант. Тот самый, который вытаскивал меня из ночлежки. — Кто тут кого ненавидит? Вы мне потом расскажете?
Его похлопали по плечу товарищи, удаляясь на патрулирование грязных улиц самого бедного района Альвиона.
— Смотри! Вот эта пожилая дама… — слышались удаляющиеся голоса.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Та, которая чуть не откусила руку?! — спросил звонкий голос сержанта, — Это когда я схватил молодую леди?
— Да, та самая! Та, что мне сломала кисть… Это — няня молодой леди…
Пока я смотрела на маленькую и хрупкую няню, пожимающую плечами, жандармы исчезли за поворотом.
— Он мне, между прочим, манжету помял! — поежилась няня, как бы слегка оправдываясь.
Альвионское небо, похожее на серую рваную тряпку, которую частенько выжимают дождем на головы прохожих, немного прояснилось. Тучи расползлись, пропуская тусклые солнечные лучи.
— Не желаете ли вы пройти со мной в карету? — послышался голос позади меня.
— Нет, не желаю, — ответила я, сжимая кулаки.
— Я, конечно, не настаиваю. Кто я такой, чтобы настаивать? — в голосе читалась улыбка. Но тут же голос изменился. В нем слышался приказ. — Но считаю до трех! Раз, два…
И что он мне сделает? Я краем глаза увидела поверенного, который вышел из ночлежки, пряча бумаги в свой портфель с золотой застежкой. Следом вышел хозяин ночлежки, прижимая что-то к груди. Он кричал: «Я так вам благодарен! Мы с Анной так вам благодарны!».
— Три! — послышалось короткое. — Зря вы меня недооцениваете!
Я почувствовала, как меня больно дернули за руку. Да так, что я неловко упала животом на его колени. Мои руки схватили и сжали, словно наручниками. От неожиданности и силы, с которой меня прижали к своим коленям, я растерялась.
— Домой, — послышался голос надо мной, пока я упиралась и пыталась вырваться. Но сильные руки не давали мне ни единого шанса. Мне было даже больно.
— Мерзавец! Негодяй! — цедила я, чувствуя, как мы въезжаем в карету.
— Чем больше вы сопротивляетесь, тем больнее будет. Мне кажется, этот скандал будет отлично смотреться у меня дома! Поэтому поберегите силы! — послышался насмешливый голос. — Я слишком долго искал тебя, чтобы снова потерять.
— А ну быстро отпустил мою девочку! — послышался свирепый голос няни. — Ты не смеешь с ней так обращаться!
— Принцесса Алмазных Копей, лежите тихо, — потрепали меня по голове, чтобы снова больно сжать руки. — Мы скоро приедем, моя королева полутьмы!
О, как же я его ненавижу! Да как он смеет меня так называть!
Я унизительно лежала на животе. Стоило приподнять голову, как в взгляд упирался в низенький столик. На нем лежала какая-то бумага. Это был полицейский рапорт о выловленной в Вельде неизвестной утопленнице. Ее случайно выловили рыбаки. Думали, что это — огромный сом. Но еще не один пойманный сом не носил пестрые шляпки с цветами. Судя по одежде, это была благородная девушка. Примерный возраст — от восемнадцати до двадцати пяти. При ней была обнаружена размытая водой записка. Рядом с рапортом стоял полупустой пузырек с сердечными каплями и валялся смятый платок с инициалами «В.А».
Внутри меня ядовитая, обжигающая ненависть смешивалась с удивлением.
Я представила, как ему принесли этот отчет, как он схватил платок, сжал его, вдыхая мятный запах капель, с ужасом представляя, что это мое тело выловили рыбаки. Как к нему сбежались слуги, видя, что хозяину плохо. Наверняка даже кучер остановил карету, чтобы броситься к господину.
— Вам удобно? — послышался голос надо мной.
— Нет! — простонала я, слыша, как рвется няня мне на помощь.
— А мне красиво, — послышался смех. — Так что придется потерпеть! Мы почти приехали!
Глава первая
Послышался грохот ворот. Значит, карета въехала во двор. Мне казалось, что мы остановимся в любой момент. Но мы все ехали и ехали.
— У меня обширные владения, — заметил голос надо мной. Я стиснула зубы, чувствуя, как меня пропитывает запах его духов. Я буду ненавидеть его до конца жизни! И духи тоже!
Наконец-то карета остановилась. Кто-то из лошадей фыркнул, словно выругался. Дверца щелкнула, открываясь, а меня так и повезли в дом.
— Я только что купил это поместье, так что не обращайте внимания, — послышался голос надо мной. Я видела заросший и мрачный сад. В высохшем фонтане не было воды. Только ворох прошлогодних листьев шуршал, перекатываясь по мраморной чаше. Огромный особняк выглядел так, словно нависал над нами, требуя почтения к его владельцу. «Ты хоть знаешь, к кому ты пришел?», — грозно сверкал он здоровенными окнами.