Глава 3
Глава 3
Джеймс понял, что пропал, как только Мюриэль бросилась бежать, едва завидев его на пороге. Разве так поступают с желанными гостями? Или хотя бы с теми, кого ожидали?
Очевидно, что Мюриэль не знала о его приезде. А что насчет Элоди? Она тоже не в курсе? От этой мысли ему стало дурно. Сомнения метались у него в голове, как листья на ветру, пока он стоял в холле наедине с еще одной сестрой Буршье… Фионой, кажется?
Они обменялись парой дежурных фраз, но на этом всё. В жизни Джеймса не было молчания более неловкого, чем это. Секунды тянулись, как вечность, пока Фиона бросала на него любопытные взгляды.
Спустя несколько минут Джеймс уже был согласен на что угодно, лишь бы это прекратилось. Он открыл было рот, чтобы начать пустую болтовню о… Да хотя бы и о погоде, черт ее дери! Но топот торопливых женских ножек избавил виконта от необходимости источать любезности.
Кажется, Мюриэль возвращалась. Интересно, она захватила оружие, чтобы выгнать Джеймса из дома не живыми, так мертвым? Может, сейчас она накинется на него с рапирой?
Но нет. Когда она спустилась, оружия при ней было. Кроме, пожалуй, злобной ухмылки.
— Милорд Рочфорд, не будете ли вы так любезны пройти за мной? — ехидно спросила она.
О, так его собираются заманить в ловушку? Убить тихо, в каком-нибудь безлюдном коридоре, подальше от людских глаз? Джеймс развлекался этими мыслями, чтобы окончательно не погрузиться в панику.
— Конечно, — кивнул он. — Ведите, леди Мюриэль.
Пока они шли, Джеймс отметил, что дом остался точно таким же, каким он его запомнил с прошлого раза. Не изменилось ничего. Ну, возможно, добавилась парочка новых драпировок, но пол по-прежнему выполнен из итальянского мрамора, а напыщенные предки рода Буршье всё так же щурились на виконта с портретов.
Даже воздух пах точно так же, как в те сладостные дни, когда он только-только познакомился с Элоди. Аромат пчелиного воска и свежесрезанных цветов воскресил в его памяти милый образ… Он вспомнил, как милая синеглазая девушка с густыми каштановыми локонами улыбалась ему за ужином. Улыбалась ему в саду. Робко и так искренне, что его сердце замирало от восторга.
Он влюбился в нее с первого взгляда… Глупо, наверное, но кто бы поступил иначе? Джеймс знал много женщин, но такой красоты не встречал ни разу — ни до, ни после их встречи. Как так вышло, что она до сих пор не замужем? Родись Джеймс на пару веков пораньше, он бы умер за нее на турнире.
А теперь он погибнет, пытаясь доказать этой женщине, что он изменился. Или, как минимум, что он раскаивается. Джеймс подавил горький смешок, когда подумал об этом. Проще доказать парламенту, что Англия — не центр мира, что оправдаться в глазах Элоди.
Мюриэль остановилась у двери и повернулась к нему, одарив озорной и немного кровожадной улыбкой.
— Прошу, подождите здесь, милорд.
«Подождите, пока я принесу топор, чтобы отсечь вашу голову, милорд», — передразнил ее Джеймс у себя в голове. И тут же решил, что пора заканчивать с этими шутками. Ему что, десять лет?
Он вернул ей улыбку, больше похожую на оскал. Если Мэриэль думает, что он испугался ее, то она ошибается. Джеймс сражался с демонами куда более грозными, чем сестры Буршье. С чудищами, созданными им самим.
Мюриэль казалась несколько ошеломленной его улыбкой, и это придало ему сил. Она еле слышно фыркнула и проскользнула за дверь. Так быстро, что Джеймс не смог заглянуть внутрь даже мельком.
Приготовившись к долгому ожиданию, он развернулся и принялся изучать портреты на стенах. Особенно забавным ему показался старый лорд с крючковатым носом и в кривом парике. Старик был настолько некрасив, что казалось странным, как это у его потомков получилось породить красоту, которую воплощала собой Элоди.
Двери распахнулись так неожиданно, что Джеймс вздрогнул. Он тут же повернулся. Мюриэль стояла на пороге и сообщила ему со всей торжественностью:
— Вы можете войти.
Создавалось впечатление, что его согласилась принять сама королева, не меньше.
Сердце Джеймса начало бешено колотиться. Внезапно он обнаружил, что совершенно не готов к той встрече, которая сейчас произойдет. Черт, наверное, нужно было подготовить речь… Или, как минимум, подготовить себя к холодному гневу Элоди.
Но всё, что ему оставалось сделать, это кивнуть и постараться расправить плечи. Попробовать выглядеть чуть менее жалким. Он проследовал за Мюриэль, воображая, что восходит на эшафот. Ну, или в зал, где почтенные лорды будут его судить.
Однако в просторной гостиной не было лордов — там стояли три девушки, которые ненавидели его больше, чем некоторые люди друг друга любят. Джеймсу пришел в голову запоздалый вопрос — а знали ли остальные сестры о том, что произошло между ним и Оливией? Она, очевидно, во всем призналась Элоди, но что насчет остальных?
Все три года Джеймс предполагал, что от них скрыли правду. Иначе просто не объяснить, почему по Лондону не поползло грязных сплетен, бросающих тень на честь Оливии.
Люди немного посудачили о том, что виконт Рочфорд разбил сердце старшей Буршье, но этим и ограничились. Конечно, несколько болтливых старух намекнули, что склонность Джеймса к пьянству сыграла в этом немалую роль, но… Увы, это были не слухи, а чистая правда.
Элоди принимала его в гостиной, где он уже однажды был. Тут всё по-прежнему в голубых и золотых тонах. Ковры под ногами были теми же самыми, что приветствовали его, когда он пришел просить ее руки.
Его глаза нашли ее мгновенно. Элоди стояла в центре комнаты и смотрела на него в упор. Одна сестра уже стояла позади нее, а вторая только что прошла и присоединилась к их молчаливому флангу.
Сестры могли не знать, что именно вытворил Джеймс, но они были в курсе, что он причинил Элоди боль. И они явно не собирались позволить ему сделать это снова. Он уважал это. В конце концов, он тоже готов был разорвать на части любого, кто навредит его братьям.
Но сестры Элоди ничего для него не значили. Он не искал их гнева, равно как и их одобрения. Только она имела значение. Только ее прием.
Она показалась ему еще красивее, чем он запомнил. В кремовом платье, с ярко-синей лентой под прекрасной грудью… Джеймс разучился дышать в тот миг, когда взглянул на нее.
Ее волосы были собраны незамысловатый пучок. Простая, без вычурных украшений, Элоди напоминала произведение искусства — такая же неподвижная и совершенная. Чтобы стать идеальной, ей не хватало только легкой полуулыбки, которую Джеймс так любил когда-то.
Но выражение ее лица оставалось мрачным и отчужденным. Боль сдавила его сердце, потому что в этой холодности виноват не кто иной, как он сам.
Молчание затянулось. Джеймс тяжело сглотнул и прочистил горло.
— Эм… Добрый день, леди Элоди.
Боже, этот жалкий скулёж действительно был его голосом?
На долю секунды ему показалось, что маска хладнокровия треснула, и он увидел Элоди настоящую. Уязвимую, как он сам. Может ли быть, что прощение, которого он приехал просить — это для нее слишком много?
Если ее чувства окажутся глубже, чем он ожидал, она никогда не простит его. Просто не найдет в себе силы. Он бы не нашел на ее месте. Он переспал с ее сестрой после того, как обещал ей верность — слишком жестокое предательство, независимо от обстоятельств.
— Милорд Рочфорд, — ответила Элоди.
Будь ее голос на тон суше, его можно было бы сравнить с пустыней. Надежды Джеймса рушились на глазах. В висках пульсировала мысль: «Она меня не простит. Никогда не простит».
— Приветствуем вас, виконт, — начала сестра позади Элоди мелодичным, но твердым голосом. — Признаться, мы вас не ждали.
Он криво улыбнулся такому вежливому преуменьшению.
— Я… Я извиняюсь за любые неудобства, связанные с моим визитом.
Что произойдет дальше? Его порог выставят за порог, не оставив шанс покаяться перед женщиной, чей образ стал его персональным призраком? Которая живет в его сердце…