Казалось бы, Россия, присоединившись ко многим международным соглашениям и приняв в 1993 г. Конституцию демократического правового государства, свой цивилизационный выбор сделала. Однако далеко не все с ним согласны. Так, 31 октября – 1 ноября 2001 г. в Москве прошла очередная конференция «Евразийство – будущее России. Диалог культур и цивилизаций», организованная Институтом прав человека, межрегиональным депутатским объединением «Евразия» Государственной думы РФ, Евразийской партией России и Евразийским экономическим сообществом (в которой участвовал и я). Целью конференции была заявлена выработка концепции развития Российского государства на основе евразийских ценностей. Выступавшие говорили, что евразийство – это важно и нужно, но никто не мог объяснить, что же такое это самое евразийство.
И только С. Бабурин прямо сказал о том, что диалог может быть только между посторонними. Когда «диалог в одной голове – это шизофрения».
Все это лишний раз говорит о том, что до либерального общества (а реформировать государство, в нашем случае – создать правовое государство, не реформировав общество, невозможно), нам, к сожалению, далеко. «Либерализм» в последние годы в России – немодный термин. А все потому, что слишком прочно укоренены в нашем сознании рудименты прошлого, и потому, что термин этот скомпрометирован политиками, которые отнюдь не были ни либералами, ни демократами, а лишь использовали риторику этой идеологии.
Между тем только при либеральном подходе обеспечивается главенство закона, перед которым все равны, а сама верховная власть разделяется и ограничивается (о необходимости такого ограничения говорит вся интеллектуальная традиция правового государства); при патерналистском подходе неограниченные властные функции отдаются одному лицу, которое фактически наделяется свойством непогрешимости. Да, по Конституции 1993 г. Россия называет себя правовым государством, но давайте посмотрим: ограничена ли власть президента? Нет, он даже не входит в систему разделения властей, он над властью, он человек-«гарант», он «старейшина».
В основе либеральной, естественной концепции права (естественный закон сформулирован в ст. 1 Всеобщей декларации прав человека: «Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах»26) лежит принцип свободы как необходимое условие всего доброго. Правовое государство запрещает (и довольно жестко) делать только явное зло, но не добро во всех его формах. В 1999 г. «Российская газета» проводила дискуссию о том, какое же государство считать правовым. Обидно, что правительственный орган печати и официальный публикатор российского законодательства, каковым является «Российская газета», не знает, что сегодня идеал правового государства не только носит теоретический или публицистический характер, но и является международной политической нормой. Элементы правового государства зафиксировали 35 стран в документе Копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ в июне 1990 г. Документ вобрал в себя исключительно демократические ценности (законодательствующая воля большинства при уважении прав меньшинств) и ценности либеральные, выраженные как раз в концепции прав человека. Правовое государство должно основываться на либеральном обществе, суть которого – уважение прав человека, и демократия – метод строительства этого общества.
Законы нужны для охранения свободы индивидов. Это совершенно непривычная для российского менталитета модель.
Права и свободы человека – не только сумма национальных и международных юридических установлений, а прежде всего система морально-этических принципов и норм, гуманистических ценностей, философских, мировоззренческих категорий. Отсюда очевидная разница между правовыми просвещением и образованием.
Отсутствие правового образования объясняет национальную истерию, охватившую российское общество во время военной операции НАТО в Югославии весной 1999 г. Я говорю не о формальной легитимности этой акции. Я говорю о ценностях, лежащих в основе концепции прав человека.
В декларациях ХVIII в. естественный закон и естественные права служат аксиомами действия, то есть они подтверждают содержащийся в декларациях вывод. Суть этого вывода – действие. Само же действие является результатом восприятия законов природы и естественных прав как самоочевидных. Английская корона нарушила эти права, и поэтому Объединенные колонии провозгласили себя независимым государством – Соединенными Штатами. Именно естественный закон придает этому действию законный характер. Такова логика Декларации независимости США27.
Французская Декларация прав человека и гражданина 1789 г. утверждала, что все «беды страны» проистекали из пренебрежения неотъемлемыми естественными правами граждан. Поэтому новая конституция не может не учитывать эти права. Перечень прав служил фундаментом позитивных, то есть исходящих от государства, законов. Именно поэтому Декларация провозглашала права не только человека, но и гражданина.
В обеих декларациях естественный закон и естественные права служили универсальными политическими принципами. Предполагалось, что поскольку предпринятые на их основе действия согласуются с этими принципами, то и все дальнейшие действия не должны им противоречить.
Всеобщая декларация прав человека, принятая Генеральной Ассамблеей ООН в 1948 г., явилась результатом компромисса противоборствовавших на международной арене социальных систем, однако и в ней просматривается логика естественного закона, согласно которому, напомню, все люди рождаются свободными. Данный закон выступает как источник всех прав – прав, которые являются не чем иным, как интерпретацией идеи свободы, а потому не должны ей противоречить. Теория естественного права может и ныне выступать основой политических действий. Как справедливо отмечал Генеральный секретарь ООН Кофи А. Аннан в лекции по случаю 35-го ежегодного собрания «Дитчли Фаундейшн», прочитанной в Соединенном королевстве 26 июня 1998 г., «Устав ООН ограждает суверенитет народов. Но он никогда не предназначался для того, чтобы служить правительствам лицензией на попрание прав человека и человеческого достоинства. Суверенитет предполагает ответственность, а не просто власть»28. Эта же мысль звучала в выступлении Генерального секретаря ООН на заседании Комиссии ООН по правам человека 7 апреля 1999 г.: «Медленно, но, я уверен, неуклонно формируется международная норма, осуждающая насильственное подавление меньшинств, которая будет и должна брать верх над соображениями государственного суверенитета. … Ни одно правительство не имеет права нарушать права человека или основные свободы своих народов, прикрываясь национальным суверенитетом»29.
Признание всеобщности и универсальности прав и свобод человека нашло свое выражение в документе Московского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ (1991). Государства-участники подчеркнули, что вопросы, касающиеся прав человека, основных свобод, демократии и верховенства закона, носят международный характер, поскольку соблюдение этих прав и свобод составляет одну из основ международного порядка. Они заявили, что обязательства, принятые ими в области человеческого измерения СБСЕ, являются вопросами, представляющими непосредственный и законный интерес для всех государств-участников и не относятся к числу внутренних дел соответствующего государства. Государства могут, объединившись для реализации естественного закона в соответствии с принципом его всеобщности и универсальности, предпринять совместные действия с целью предотвращения нарушения в том или ином государстве прав человека. В связи с этим странным выглядит осуждение «Российской газетой»30 новой стратегической концепции НАТО, принятой в апреле 1999 г. на юбилейном саммите по случаю 50-летия этой организации. Документ провозглашает право альянса на проведение военных операций за пределами территории стран – членов НАТО с целью защиты прав человека и норм демократии. Однако нужно признать, что проблема «гуманитарных интервенций» в международном праве пока не нашла своего разрешения. Речь идет, с одной стороны, о легитимности акций, предпринятых региональной организацией без мандата ООН, и, с другой стороны, об общепризнанном императиве эффективного пресечения грубых и систематических нарушений прав человека с серьезными гуманитарными последствиями. Эта два одинаково императивных интереса.
Увы, наше общественное сознание еще не достигло уровня зрелости, отвечающего западным критериям. Сегодня, при отсутствии государственной идеологии, образование взяло на себя идеологическую функцию в культуре. Синтетический, междисциплинарный и межотраслевой образовательный курс о правах человека – это фактор, способный изменить ментальность и, в конечном итоге, определить судьбу России.