Наступила еще одна ночь, прошедшая в страхе (Эл с детства не очень уютно была в темноте). Может, последняя…
Но утром по-прежнему родился утренний свет. Родился, как всегда, обычно, будто у него еще был смысл рождаться после всего происшедшего… У него-то, в том то и дело, еще был смысл светить, но у Эл не было смысла жить, да и сил уже тоже не было. Ив – погиб. И вот враг везет их – пленниц – в неволю…
Скоро корабль уже шел по фарватеру вражеской гавани – Главной Гавани Города Сломанных Крыльев. Воины предвкушали добычу – раздачу Центурионом пленниц в рабство, город криками приветствий встречал победителей. Все было относительно – кому как суждено…
По жарким сходням невольниц к полудню согнали на пристань. Дележ проводился по старшинству чинов. Когорты воинов стояли в животном ожидании, глазами уже раздевая невольниц. На побережной площади собирался народ, духовенство – чтобы оправдать нехристианскую жизнь своего воинства – и высшее сановное сословие. Когда светило вошло в зенит, прибыл Центурион. Его трон возвышался в отдалении, на горе из книг, магнитолент, газет и прочей информационно-духовной рухляди. Старое дряблое тело центуриона, облаченное в черную блестящую, усыпанную мириадами заклепок облегающую материю венчала голова юноши лет 20-ти. Что-то было знакомое в этом уродце, но что именно – Эл не понимала или не могла разглядеть из-за расстояния до трона.
Конец ознакомительного фрагмента.