Читать интересную книгу Опыт воображения. Разумная жизнь - Мэри Уэсли

— О Боже!

— Она никогда не дарила мне ничего такого, что было бы не нужно ей самой. — Сильвестр вытянул ноги и оглядел комнату. Он наслаждался тишиной и покоем в доме.

— Я сама феминистка, — сказала Ребекка, — и тем не менее считаю, что Цилия вела себя просто ужасно. Оставила она тебе хотя бы простыни? Я помню, что именно она купила постельное белье, когда вы поженились. Если она и их утащила, то я могу одолжить тебе парочку. А еще банные полотенца. Возможно, она их тоже увезла. Пойду посмотрю. — Ребекка встала, вонзив при этом в паркет острый каблук. Сильвестр удивился тому проворству, с которым она подняла с дивана свое массивное тело.

— Нет, нет, Ребекка! Не надо! — остановил ее Сильвестр. — Не беспокойся, пожалуйста, все нормально. Я провожу тебя.

Он поспешил воспользоваться тем, что Ребекка встала, полагая, что если она останется еще и начнет шарить в комнатах, то наверняка увидит те новые вещи, которые он купил в магазине „Все для дома“, и тогда разговору не будет конца.

— Я только вымою наши чашки, — сказала Ребекка, хватая поднос. — Эти чашки я подарила вам на свадьбу. Я рада, что Цилия оставила их тебе.

— Да, это твой подарок. Оставь, Ребекка, не надо! Я в состоянии сам вымыть чашки. — И Сильвестр сделал шаг по направлению к двери.

— Пообещай, что дашь мне знать, как только тебе понадобится моя помощь, — потребовала Ребекка. Она выпустила из рук поднос, но не двинулась с места. — Я рада, что она оставила тебе диван, — сказала она, оглядывая комнату. — А кровать она тебе оставила?

Сильвестр сказал „да“.

— Хм… Это хорошо. Нужно, чтобы кто-нибудь приходил к тебе прибраться. Я позвоню в агентство, в которое я всегда обращаюсь в этих случаях, и договорюсь об уборщице.

— Не беспокойся, пожалуйста, — сказал Сильвестр. — Я обойдусь.

— Ты можешь с этим не справиться. Я…

— Я не хочу никакой уборщицы. Я не выношу шума электрополотеров и пылесосов. А с ней еще придется разговаривать!

— Да, это как бы часть того, что они получают за свой труд. Без разговоров никак не обойдешься. Но при этом ты много узнаешь. Это даже интересно.

— Нет, спасибо! Я обойдусь.

— Не пройдет и недели, как у тебя в доме будет жуткий кавардак. Повсюду немытые тарелки, на полу — мокрые полотенца, и к тому же наверняка кончится туалетная бумага. Женитьба совершенно не изменила тебя.

— Ребекка, кончай распоряжаться мной. Ты уже не моя…

— Секретарша. Я это знаю. Но я найду тебе уборщицу, которая будет приходить в твое отсутствие, и я, конечно же, прослежу, чтобы поменяли замки. Ты еще поблагодаришь меня за это!

Сильвестр засмеялся.

— В своем стремлении распоряжаться ты совершенно неисправима.

— Не отрицаю. Мне не стоило, наверное, тебе это говорить, — проворчала она, двинувшись наконец к двери, — но Цилия однажды сказала мне, что ты — зануда и здорово ей надоел.

— Я надоел ей потому, что она надоела мне, — невозмутимо сказал Сильвестр и чмокнул Ребекку в щеку. — До свидания!

Захлопывая дверь, Сильвестр Уайкс чуть было не ударил ею Ребекку по заду. Он потянул носом воздух своего пустого дома, убедился, что из него исчезли какие-либо следы „Возбуждения“ и издал радостный вопль.

ГЛАВА 4

Чудака звали Морисом Бенсоном. Он не сомневался, что без особого труда разыщет Джулию Пайпер. У него было то, что он с удовольствием называл нюхом. Этот талант он развил в себе во время недолгой службы в полиции и более продолжительной работы в частном детективном агентстве. Его работодатели в обоих случаях не были им довольны. В результате он и сам не получил большого удовлетворения, и, когда его овдовевшая матушка умерла, оставив ему по завещанию небольшой, но вполне достаточный для жизни доход, он снова обратился, и на этот раз всерьез, к занятию, которое было когда-то его хобби, — наблюдению за птицами. Он не был женат и чувствовал себя свободным, как и те птицы, которых он наблюдал, и так же, как птицы, мог свободно, по своему желанию отправиться, когда и куда ему было угодно.

Он любил также поговорить с незнакомыми людьми. Тем, кто его слушал, он обычно говорил, что пишет книгу, хотя на самом деле его писательская деятельность ограничивалась парой статеек в местной газетке да небольшой заметкой, которую обещали поместить в одном из номеров журнала Королевского общества охраны птиц.

Он возвращался домой из осенней поездки на острова Силли. Со своего места рядом с буфетом он смотрел на мельтешащих в устье реки Икси лебедей и цапель. Когда он разглядывал в бинокль парившую над мышью-полевкой пустельгу, в поле его зрения попала Джулия. Он видел, как она соскочила с поезда, как переругивалась потом с проводником.

Если бы Сильвестр не был таким необщительным и высокомерным, то Морис, может быть, и не стал бы уж слишком приставать. Чванливость Сильвестра и его покровительственное отношение вызвали у Мориса раздражение и подогрели любопытство, и он решил упомянуть о Джулии и овце в статье под заголовком „Птицы осенью: по наблюдениям из окна вагона“ или что-то в этом роде, которую он, возможно, захочет написать.

Правда, проводник не дал ему поговорить с Джулией, но ему, однако, удалось прочитать ее имя и фамилию на бирке, прикрепленной к ее дорожной сумке. То, что это была ее сумка, ему подтвердил ее сосед по купе, к которому Морис обратился, когда увидел, как девушка выскочила из вагона. Сосед, хотя его и не спрашивали об этом, сообщил также, что девушка села в поезд на станции Тивертон Паркуэй.

Раздосадованный поведением Сильвестра, Морис решил все разузнать о девушке и выяснить, что могло вызвать интерес к ней у такого парня, как Сильвестр, от которого пахло дорогим мылом и который демонстративно, словно боясь запачкаться, отодвинулся подальше от его изрядно поношенного костюма. Так ему и надо будет, подумал Морис, если он разыщет Джулию. Он уже не мыслил их отдельно друг от друга. Наблюдая за петухом, он всегда легко находил рядом курочку. Возможно, он занесет Джулию в свой блокнот, озаглавленный: „Полезные контакты“. Было бы также неплохо подложить и Сильвестру в отместку какую-нибудь свинью.

На вокзале Морис окончательно уверился в том, что Сильвестр неравнодушен к Джулии. О чем же, если не об этом, говорило то, что, заметив пробиравшегося сквозь толпу Мориса, Сильвестр преградил ему дорогу, а увидев, что тот споткнулся и упал, не предпринял ничего, чтобы помочь. Потеряв девушку из виду и, очевидно, решив, что ее уже не найти, Сильвестр прошествовал к остановке такси, не заметив, что Морис оказался рядом, когда он говорил шоферу свой адрес.

После этого Морис вернулся на вонзал, где подкрепился кружкой пива, перед тем как пойти потрепаться со старыми приятелями-полицейскими и кое с нем из вокзальных служащих. Пока он пил пиво, он, поразмыслив, решил не связываться с полицией, а расспросить своих бывших знакомых — работников вокзала. Однако его ждало разочарование: те, кто мог быть ему полезным, перешли на другую работу, а двое оставшихся на своих местах отнюдь не горели желанием помочь. Правда, они согласились назвать ему имя девушки, тем более что он уже его знал, и подтвердили, что за остановку поезда ее могут привлечь к ответственности и если нарушительницу будут судить, то суд может приговорить ее к штрафу.

— Конечно, может обойтись и без суда, — сказал тот, которого звали Бейтс. — В наши дни многие дела решаются по почте.

Бейтс занимал теперь значительно более высокий пост, чем раньше, и поглядывал на Мориса без особой теплоты в глазах.

— А зачем тебе понадобились эти сведения? — спросил он, но прежде чем Морис придумал, как ответить, коллега Бейтса — по имени Смит — высказал предположение, что поскольку поезд почти не задержался и если никто из пассажиров не обратится с жалобой, то на весь этот инцидент посмотрят сквозь пальцы. К тому же следует учесть, что сам по себе факт остановки поезда ради спасения какой-то овцы настолько смехотворен…

— Ты случайно не из тех, кто пописывает в газетках? — спросил тот, которого звали Бейтс. — Потому что, если…

Вспомнив, в каких отношениях они были раньше с Бейтсом, который, кстати, ничем не был ему обязан, Морис поспешил откреститься от газетчиков и скромно заметил, что он „всего лишь хотел узнать адрес этой леди“.

— Так ты не туда обратился, — свредничал Бейтс. — Мы совсем не обязаны сообщать адреса леди каждому, кто их попросит. — Наслаждаясь ситуацией, Бейтс добавил: — Ну а теперь, если у тебя нет больше ничего такого, в чем мы могли бы тебе помочь, то у нас самих есть другие, и более срочные, дела.

— Как, например? — сдерзил Морис, понимая, что ему теперь все равно уже нечего терять.

— Как, например, бомбы, подбрасываемые Ирландской республиканской армией. Кстати, у тебя вроде были в свое время какие-то связи с ирландцами? Ты все еще поддерживаешь контакты со своими замшелыми дядями? Это могло бы представить для нас интерес.