Читать интересную книгу Смерть пилигрима - Керен Певзнер

Иннокентий не отрываясь всматривался в толпу, стараясь не пропустить выход сестры. Уже прошли и румяные туристы с цветастыми дорожными сумками, и еще кучка хасидов из Умани, похожих на тощих пингвинов, а Анжелики все не было. Последними вышли две стюардессы, одетые в строгую форму.

Мое внимание привлекла женщина в темном платке, которая медлила выйти за ограждение. Она, по всей вероятности, высматривала кого-то.

- Иннокентий, это, случайно, не ваша сестра?

- Где? - встрепенулся он.

- Вон там, за фонтанчиком.

Доктор Райс посмотрел в ту сторону, куда я показывала и ахнул:

- Господи, ну конечно! Анжелика, сюда, я здесь!

Женщина в платке услышала крик и пошатнулась. Ее колени подогнулись и она чуть не свалилась прямо в бассейн с фонтанами. Райс бросился ей навстречу.

- Осторожно, Лика, вставай, пошли! Это я, Кеша. Ты себя плохо чувствуешь? Сейчас попьешь водички, такое бывает после полета, - он частил, не обращая внимание на то, что говорит. Женщина безучастно молчала.

Мы отошли в сторону и усадили безвольную Анжелику на скамью.

- Валерия, посидите с ней, я сбегаю за водой.

Он поспешил к киоску, а я осталась наедине с будущей клиенткой. На ее бледном лице не было даже тени косметики. Длинная темная юбка ниспадала до щиколоток, а бесформенная кофта скрывала фигуру надежнее, чем маскхалат. Невозможно было определить, блондинка она или брюнетка: из-под платка не пробивался ни один волос.

Вернулся Иннокентий с бутылкой минеральной воды.

- Пей, тебе сразу полегчает.

- Надо бы забрать багаж, - заметила я.

Анжелика молча качнула головой.

- Как?! - опешил Иннокентий. - У тебя ничего нет? Ты прилетела вот так? Без всего?

- Мне ничего не надо... - бесцветным голосом сказала она. -Где он?

- Кто? - я не сразу поняла, о ком идет речь.

- Илюша.

- Мы поедем к нему, поедем, - поспешил ответить ее брат, - только отдохнешь с дороги и сразу поедем.

- Я не устала. Отвези меня на кладбище... - ее лишенный интонаций голос был под стать ее внешнему виду.

В машине, когда мы уже выезжали из аэропорта, доктор Райс обратился ко мне на иврите:

- Валерия, меня пугает состояние сестры. Она в глубоком шоке и неизвестно, сколько может продлиться это состояние. Здесь нужен психиатр.

- Может быть, все не так уж страшно, - ответила я ему на том же языке, чтобы Анжелика, сидящая сзади, не поняла, о чем мы говорим.

- И потом, вы обратили внимание, как она одета? - спросил он, не отрывая взгляда от дороги.

- Она в трауре, может быть, этим все объясняется?

- О чем вы говорите! - возмутился Иннокентий. - Вы просто не видели ее раньше! С детства моя сестра носила все самое лучшее. Я понимаю - траур, но не это безобразное тряпье, которое на ней надето. И потом, как вы объясните отсутствие багажа? Ладно, не надо платьев, но запасные трусы она должна была взять с собой?!

Мне нечего было возразить...

Мы въехали на территорию кладбища. Оставив машину на специальной стоянке, прошли по центральной аллее в самый конец. Со вчерашнего дня рядом с могилой Ильи появилось еще шесть.

- Пришли. Илюша здесь, - сказал Иннокентий.

Услышав эти слова, Анжелика, нетвердо ступая, подошла к свежему холмику и, упав на него, стала рыдать в голос. Мы с Иннокентием стояли, понимая, что ей нужно дать выплакаться.

Спустя некоторое время плач прекратился и Анжелика зашептала молитву. Поначалу слов невозможно было разобрать, но потом ее голос окреп, и я, к своему удивлению, поняла, что молитва на латыни. Переведя дыхание, Анжелика перешла на церковнославянский и без всякого затруднения выговаривала слова архаичного языка, половину которых я не понимала.

- Господи, святой вседержитель, владыка света и владыка тьмы, прими и успокой раба твоего, не дай душе пасть в пропасть бездонную, а введи ее в чертоги златые, трубами херувимов осененные...

Хотя я не очень знакома с христианскими молитвами, мне стало ясно: Анжелика произносила слова, далеко выходящие за рамки церковного канона. Может в Америке так молятся методисты или баптисты? Не знаю. "Владыка света и владыка тьмы" - это уж прямо говардовщина какая-то. В смысле, толкиеновщина. Ну и христианочка...

- Валерия, - наклонился ко мне Райс, - что она говорит?

- Она читает молитву на латыни, - прошептала я ему. - Но, по-моему, очень странную. Если только я правильно поняла.

- Она что - так хорошо знает язык?

- Вы же сами говорили, что она училась в Америке... Может быть, и латынь выучила.

Анжелика тем временем прекратила молиться, наклонилась, порылась у себя за пазухой и достала мешочек из хлопчатобумажной ткани, висевший у нее на шнурке. Она высыпала содержимое кулька на могилу. Там оказались несколько желтых перышек, какие-то соломинки, щепотка песку. Мы смотрели на все эти манипуляции, не зная, как реагировать.

Прошептав еще пару слов, российская гостья поднялась с колен и, повернувшись к нам, произнесла обычным голосом:

- Здравствуй, Иннокентий.

- Здравствуй, - недоверчиво прошептал он, - Лика, дорогая, ты пришла в себя...

- Да, со мной все в порядке...

- Ну, слава Богу... - Иннокентий обернулся в поисках, куда бы присесть и не найдя ничего лучше, примостился на новенькое надгробие соседней могилы и закурил.

Его сестра исподлобья посмотрела на меня:

- Ты не говорил мне, что развелся с Еленой... Живешь во грехе?

- Познакомься, это Валерия. Я попросил ее побыть с тобой во время твоего визита в Израиль.

- Мне никто не нужен...

- Послушайте, Иннокентий, - я тронула его за рукав, - если ваша сестра во мне не нуждается, зачем нужно навязывать ей мое общество?

- Мне лучше знать, - резко ответил он. - Лика, ты не знакома со здешними реалиями, можешь заблудиться, вокруг надписи на иврите. Нет, тебе нужен сопровождающий. И Валерия, человек опытный в этом вопросе, всегда подскажет, поможет. Соглашайся.

- Не называй меня Ликой! - резко ответила она.

- Почему?

- Я приняла другое имя. Святыми продиктованное.

- Что?! - Иннокентий бросил окурок и растоптал его. - Святы... Ты в своем уме?! Где ты нахваталась этих глупостей? В Мичиганском университете?

Не-Лика молчала и не двигалась. Я проследила за ее взглядом. Она неотрывно смотрела на перышки, высыпанные на могилу. Легкий ветерок успел снести их с холмиками, и они плавно отлетали все дальше и дальше.

- Простите, - обратилась я к ней, избегая называть ее каким-либо именем, - как я поняла, вы - верующая христианка?

- Никакая она не христианка, она, слава Богу, еврейка! - выпалил Райс.

- Подождите, Иннокентий, дайте ответить вашей сестре.

- Я еврейка и христианка... - наклонила она голову.

- Но это невозможно. Одно исключает другое!...

- Ну почему же, доктор? - возразила я, словно бы для того, чтобы поддержать странную гостью. - Разве вы не знаете, что в Израиле существуют христианские миссионеры? Они еще называют себя мессианскими евреями? - я вела себя так, будто мне ежедневно приходится вступать в теологические споры и ничего странно здесь не происходит. - В русскоязычных газетах постоянно печатаются их объявления, за которые редакция не несет никакой ответственности - это указывается особо рядом с подобными текстами.

- И что же там пишут? - в голосе Иннокентия послышалось раздражение. Накормить страждущих, вылечить больных и подобные штучки, на которые ловятся простаки?!

- Иннокентий, не богохульствуй! - остановила его сестра.

- Пойми же ты, - повернулся он к ней, - ты моя младшая сестра, самая любимая, и сейчас я вижу, что с тобой происходит. Ну ладно, Илюша - он всегда был немножечко не от мира сего... Но ты, такая разумная, что же с тобой произошло? Когда эти миссионеры смогли затянуть тебя в свои сети?

- Иннокентий, не надо, - я пыталась утихомирить его. - Давайте поедем домой, уже темнеет.

- Они не имеют ко мне никакого отношения, эти твои миссионеры, - ровным голосом ответила Анжелика. - Я - харамитка.

- Нет, Валерия, я так не могу... - Иннокентий демонстративно схватился за сердце. - Что еще за харамитки такие? Ты что, Анжелика, при храме каком нибудь служишь? Вроде вавилонской блудницы?

- Тьфу! - сплюнула она и отвернулась.

- Насколько мне известно, - осторожно начала я, - слово "херем" в иврите обозначает отлучение верховным духовным судом, или, одним словом, анафема. Следовательно, харамиты, - по логике языка, - должны представлять собой отлученных. Либо считающих себя таковыми.

Сестра Иннокентия впервые с момента нашего разговора посмотрела на меня с подобием интереса.

- Христос был харамитом! - убежденно сказала она. - И мы по всему миру собираем последователей его учения. К нам идут те, кто хочет познать блаженство соединения с Христом, таким же отлученным, как и они.

- Марш в машину! - приказал Иннокений. - Я сыт по горло!

- Позвольте вопрос, - обратилась я к ней. - Скажите, ваш муж тоже был харамитом?

- Да, разумеется, - ответила Анжелика. - Илья первый понял, что за ними истина. А потом и я сподобилась.