Читать интересную книгу Птицы - Саша Кругосветов

Стоит коснуться интересного предположения известного популяризатора физики и астрономии Фламмариона. Если просверлить в земле совершенно прямой тоннель из Санкт-Петербурга в Сантьяго, например (как на рисунке), и пустить по этому тоннелю поезд, предварительно выкачав воздух, то поезд под действием силы тяжести будет сам разгоняться, а, пройдя середину тоннеля, начнет тормозиться и остановится как раз в Сантьяго, потратив на этот путь 72 минуты без использования паровоза. Ровно столько, сколько потребуется падающему телу для полёта через центр земли.

Этот прием – падение сквозь землю – использовали многие авторы детских книг, например, Т. Баум («Дороти и мудрец из страны Оз») и Р. Томпсон («Королевская книга Оз»).

Пузырек «Выпей меня!»

«Напиток был очень приятен на вкус – он чем-то напоминал вишневый пирог с кремом, ананас, жареную индейку, сливочную помадку и горячие грелки с маслом».

Яркий пример несоединимого, одного из приемов нонсенса.

Горчица – минерал

«– Фламинго кусаются не хуже горчицы, – согласилась Герцогиня. – А мораль отсюда такова: это птицы одного полета!

– Только горчица совсем не птица, – заметила Алиса.

– Ты, как всегда, права. Какая ясность мысли!

– Кажется, горчица – минерал, – продолжала Алиса задумчиво.

– Конечно, минерал, – подтвердила Герцогиня. – Минерал огромной взрывчатой силы. Из нее делают мины и закладывают при подкопах… А мораль отсюда такова: хорошая мина при плохой игре – самое главное!

– Вспомнила. Горчица это овощ. Правда, на овощ она совсем не похожа – и все-таки это овощ.

– А мораль отсюда такова: всякому овощу свое время. Или попроще: никогда не думай, что ты иная, чем могла бы быть иначе, чем, будучи иной в тех случаях, когда иначе нельзя быть».

Как тут комментировать? – фонтан нон-сенсов и каламбуров, и никакой логики, воинствующая алогичность.

Школа Черепахи Квази (Как бы), черепахи с телячьей головой

«– Четыре действия арифметики: Скольжение, Причитание, Умиление и Изнеможение.

– Я о «Причитании никогда не слыхала, – рискнула заметить Алиса.

– Что такое читать, надеюсь, ты знаешь?

– Да, – отвечала Алиса неуверенно, – смотреть, что написано в книжке и… читать.

– Ну да, и если ты при этом не знаешь, что такое причитать», значит, ты совсем дурочка.

– А что еще вы учили?

– Были у нас Рифы – Древней Греции и Древнего Рима, Грязнописание и Мать-и-мачеха. И еще Мимические опыты; мимиком у нас был старый угорь. Он же учил Триконометрии, Физиономии.

Мы с моим учителем, крабом-старичком, уходили на улицу и целый день играли в классики. Какой был учитель, настоящий классик! Он учил Латуни, Драматике и Мексике.

– А долго у вас шли занятия?

– Это зависело от нас. Как все займем, так и кончим. Занятия почему так называются? Потому что на занятиях мы у нашего учителя ум занимаем… А как все займем и ничего ему не оставим, так и кончим. В таких случаях говорят: “Ему ума не занимать”…»

Каскад каламбуров – без комментариев.

Учителя – черепаху с прутиком – звали спрутиком – без комментариев.

Обязательные предметы Чихали и Пищали – чушь несусветная, а весело и даже смешно.

Бармаглот

Воркалось. Хливкие шорькиПырялись на нове.И хрюкотали зелюкиКак мюмзики в нове.

Сама Алиса сказала об этих стихах: «Они наводят на разные мысли, хотя и неясно – какие».

Ну и наконец, Черный Король, здесь есть, о чем поговорить (я немного сократил этот диалог, но смысл его остался неизменным).

«В лесу неподалеку кто-то громко пыхтел, словно огромный паровоз.

– Это всего-навсего Черный Король, – сказал Траляля. – Расхрапелся немножко!

Милый, правда?

– Так можно и голову отхрапеть! – заметил Труляля.

– Ему снится сон! – сказал Траляля. – И как, по-твоему, кто ему снится?

– Не знаю, – ответила Алиса. – Этого никто сказать не может.

– Ему снишься ты! Если бы он не видел тебя во сне, где бы, интересно, ты была?

– Там, где я и есть, конечно.

– А вот и ошибаешься! – возразил с презрением Траляля. – Тебя бы тогда вообще нигде не было! Ты просто снишься ему во сне. Если этот вот Король вдруг проснется, ты сразу же – фьють! – потухнешь, как свеча!

– Ну, нет. И вовсе я не потухну! К тому же если я только сон, то кто же тогда вы, хотела бы я знать?

– То же самое, – сказал Труляля.

– Самое, самое, – подтвердил Траляля. Он так громко прокричал эти слова, что Алиса испугалась.

– Ш-ш-ш, – прошептала она. – Не кричите, а то вы его разбудите!

– Тебе-то что об этом думать? Все равно ты ему только снишься. Ты ведь не настоящая!

– Нет, настоящая! – крикнула Алиса и залилась слезами.

– Слезами делу не поможешь. О чем тут плакать?

– Если бы я была не настоящая, я бы не плакала – сказала Алиса, улыбаясь сквозь слезы: все это было так глупо.

– Надеюсь, ты не думаешь, что это настоящие слезы? – спросил Труляля с презрением».

Высмеивается известный метафизический спор о сне Господа. Траляля и Труляля выражают точку зрения епископа Джорджа Беркли, считавшего, что все материальные предметы, включая нас самих, просто снятся Господу. Алиса возражает в духе Сэмюэля Джонсона, любимого ученика Беркли, здраво полагавшего, что, пнув ногой большой камень, он может опровергнуть тезис Беркли.

Здесь есть еще одна скрытая тема. Алиса видит во сне Короля, который видит во сне Алису, которая… – своеобразный пример бесконечной последовательности, словно два зеркала, поставленный друг перед другом. Это напоминает известный рисунок: толстая дама рисует худощавую, которая в свою очередь рисует толстую…

Назову третью проблему, затронутую этим забавным, шуточным текстом. В «Сильви и Бруно» рассказчик объясняет это напрямую: «Либо я увидел Сильви во сне, а то, что происходит сейчас со мной, – реальность. Либо я действительно видел Сильви, а то, что происходит сейчас, – только сон! Неужто и Жизнь – всего лишь сон?»

Льюис Кэрролл, он же – Чарльз Доджсон, навевает нам чудесные сны. Сны, равно интересные и взрослым и детям уже в течение полутора веков. Я хотел бы закончить эту часть эссе последними строками «Алисы в Зазеркалье»:

Если мир подлунный самЛишь во сне явился нам,Люди, как не верить снам?

Давайте сделаем скачок вперед на 150 лет и окажемся в начале XXI века. Другой ученый – философ, историк-медиевист, специалист по семиотике, литературный критик, филолог, лингвист и… – в свободное время! – один из крупнейших писателей современности, Умберто Эко! Любитель нонсенсов, парадоксов – в логике и истории, создатель первых эпопей о поисках чаши Грааля тамплиерами, спроецировавший эти поиски на экран нашей современности задолго до Дэна Брауна. Мы не будем сейчас этого обсуждать – это отдельная большая тема. Будем говорить об Эко, как о создателе Академии ненужных наук, он же – Университет сравнительных ненужностей. Его задача – подготовка кадров для исследования новых ненужных научных проблем (НННП).

С факультетами у Эко, пожалуй, не все в порядке – структура учебного заведения изложена в «Маятнике Фуко» временами сумбурно. Я попробовал привести в систему идеи Эко, вот, что получилось. В этой Академии четыре отделения беспредметных изысканий, умствований:

ненужных (неприкладных)

неважных (несущественных)

невозможных (несусветных)

несовместимых (парадоксизмов)

В Отделении ненужных умствований (ка-копрагмософии) вырабатываются новые неприменимые научные проблемы, знания и умения, разрабатываются глубинные основы ненужности, воспитывается тяга к ненуж-ностям. Классическими предметами этого отделения являются:

пилокотовасия – «искусство быть на волосок от»,

супосекция – технология нарезания супа,

механическая предкоавгурация (автоматы для поздравления с днем рождения двоюродных, троюродных, десятиюродных и т. д. дядюшек и тетушек, для поздравления тетушки человека, покушавшегося на вождя готтентотов, например).

Сущность наук состоит в выявлении глубинных оснований их ненужности.

Это подготовительный факультет, он воспитывает в учащихся наклонность и тягу к ненужностям.

Достижения очень важного отделения неважных изысканий у Эко, к сожалению, не рассмотрены. Чтобы изложение было полным и системным я дам свои предложения, перекликающиеся с некоторыми идеями Лемюэля Гулливера, посетившего Лагадо:

– влияние стрижки ногтей на деторождение;

– влияние направлений ветра, господствующих в стране, на количество гласных в языке;

– влияние почерка на отношения с соседями.

Кстати, вот разница. Эко описывает несусветность и нонсенсы науки с восторгом.

Лэмюэль Гулливер (а значит и Джонатан Свифт) в своих записках о путешествиях в Бальнибарби и Лапуту высказывался об Академии в Лагадо весьма иронично и даже неприязненно. Он пишет о том, что в Лага-до сеют соль, пытаются доить кур, носят свет в мешках, загоняют лошадь в хомут, вместо того, чтобы надеть на нее, впрыгивают в штаны, пилят сук, на котором сидят…