Читать интересную книгу Власть. Монополия на насилие - Олег Кашин

Нормальное правовое поле — это вообще хорошо. В нормальном правовом поле истории с угрозами убийством не заканчиваются извинениями и подаренными часами. За укрывательство банды убийц не штрафуют на 150 тысяч рублей. За изнасилование бутылкой от шампанского полицейского не сажают под домашний арест. И, хоть Сергей Фурсенко и не задал этого вопроса, он все равно напрашивается: Почему же у нас правовое поле — не нормальное?

Чтобы ответить на этот вопрос, в золотой фонд высказываний российских официальных лиц я бы включил еще одну цитату, тем более, что она как раз посвящена Сергею Фурсенко. Вот эта цитата: «Можно там отбуцкать его за углом». Эти слова Владимир Путин, как известно, произнес на встрече с футбольными фанатскими объединениями. Все или почти все, кто сидел с ним тогда за столом, сейчас находятся в Польше. Они не виноваты, что в их стране власть объяснила им, что «отбуцкать» — это нормально, а соблюдать законы — нет.

30 мая 2012. Если вы не следите за происходящим в социальных сетях, то вы пропустили эту историю, поэтому коротко перескажу: Петербург, День города, из окон офиса социальной сети «В контакте» на Невском проспекте ее основатель Павел Дуров и вице-президент Илья Перекопский бросают пятитысячные купюры. Люди под окнами толкаются, дерутся из-за этих денег, топ-менеджеры снимают это на видео, а потом Павел Дуров в своем Twitter пояснит, что акцию пришлось прекратить, поскольку «народ начал звереть».

Я пересказываю сейчас эту историю и чувствую себя каким-то обозревателем отдела морали комсомольской газеты семидесятых годов, пишущим проблемный очерк о воспитании советских подростков. «Почему так случилось? Давайте разберемся». Дальше должны следовать какие-нибудь слова о размытых представлениях о добре и зле, об эрозии воспитания, о духовном Чернобыле, и еще какая-нибудь цитата типа «сынки чикагских миллионеров убивают детей из любопытства». Посмотрите хоть в Twitter, хоть в «Живом журнале», хоть в том же «В контакте» — ровно в таких выражениях о поступке Дурова сейчас и спорят, хоть давно нет ни комсомольских газет, ни проблемных очерков.

А на самом деле ведь все проще. Знаете, почему Дуров бросал деньги из окна и смеялся над людьми, которые суетились на тротуаре? Потому что ни сто, ни тем более семьдесят или сорок лет назад не было у нас такого Дурова, который провел бы этот неприличный эксперимент и закрыл бы тему раз и навсегда.

Собственно, в этом и состоит главная проблема — не в том, что под окнами дуровского офиса «народ звереет», а в том, что есть на свете много стран, люди в которых нашли ответ на все неочевидные для нас вопросы за много лет до Павла Дурова и тех, кто сейчас осуждает его или поддерживает. Марку Цукербергу, с которым принято сравнивать Дурова, не пришло бы в голову играть в такие игры ровно потому, что эти игры давно уже сыграны и проиграны теми самыми сынками чикагских миллионеров сто лет назад, и в исполнении Цукерберга разбрасывание купюр выглядело бы чем-то старомодным и пошлым.

Такие истории, как с Дуровым, огорчают, прежде всего, именно своей безвыходной провинциальностью, и социальные сети, превратившиеся у нас в единственное свободное и доступное пространство для общественной мысли, только делают эту проблему еще более наглядной, как яркая лампа в неубранной комнате.

Вот на днях мы с моим коллегой Константином Эггертом два дня спорили в соцсетях о том, кто был прав в октябре 1993 года — спорили долго, эмоционально и, в общем, увлекательно, но это же грустная на самом деле картина: сидят у компьютеров двое журналистов, обсуждают едва ли не самый важный эпизод новейшей истории своей страны, а кроме друг друга и еще нескольких болельщиков из соцсетей, у этих двух журналистов ничего больше нет. Нет корпуса книг и исторических исследований, посвященных тем событиям, нет университетских кафедр, которые изучали бы 1993 год, нет вообще ничего, даже памятника людям, которые тогда погибли — и его тоже нет.

Мы живем в пустоте. Мы всерьез обсуждаем, можно ли бросать камни в ОМОНовцев, можно ли панкам петь в церкви, можно ли проводить выставки современного искусства в Краснодаре, можно ли говорить о гомосексуализме со сцены или за это заберут в полицию. Бесконечный велосипед, изобретаемый нами в пустоте — когда-нибудь его поставят памятником на наших могилах.

24 июля 2012. Совсем пустяковая новость, но летом, я думаю, можно: в Калининграде городской совет ветеранов выразил возмущение в связи с тем, что местный хлебозавод начал выпуск хлеба под названием «Кайзеровский». Ветераны (напрашивается шутка про ветеранов Первой мировой) заявляют, что хлеб такой марки их оскорбляет, хлебозавод, в свою очередь, выражает готовность поменять название сорта и дизайн упаковки.

Пекари оправдываются, что ничего не имели в виду, просто хотели испечь хлеб по старому немецкому рецепту, а ветеранов обижать не хотели.

На фоне споров и конфликтов с участием «православной общественности» все остальное выглядит достаточно невыразительно, но все же. Я не веду специального учета таких историй, но даже если не залезать в поисковики — снятие с эфира фильма «Три дня в мае», знаменитая история с шашлычной «Антисоветской» и менее знаменитая, но я о ней когда-то писал и поэтому помню — с ночным клубом «Капитализм», который лет пять назад оскорбил московских ветеранов слоганом «Долой кефир и клизму, вперед к капитализму». В том же Калининграде, кстати, года два назад был случай, когда тот же совет ветеранов не позволил открыться гостинице под названием «Рейхштрассе». У гостиницы отобрали лицензию, и открылась она только спустя год под уже каким-то «антифашистским» названием. Кажется, «Арарат».

Я думаю, если специально мониторить новости про ветеранов, то большая часть таких новостей, а может быть, и все эти новости будут именно об этом — ветераны потребовали запретить, закрыть, ликвидировать. И как правило, успешно. Если ветераны требуют, как им отказать?

Вообще-то надо как-то учиться отказывать, хотя я даже не знаю, к кому можно обратиться с таким призывом — чтобы учились отказывать ветеранским организациям. Власти призывать к этому глупо. Ни одна ветеранская инициатива не была бы реализована без поддержки властей.

Не знаю, помните вы или нет, но результатом истории с шашлычной «Антисоветская» в свое время стало не только переименование заведения, но и множественные бонусы для инициатора атаки на шашлычную Владимира Долгих, возглавляющего московскую ветеранскую организацию. После той истории товарищ Долгих получил орден, стал почетным гражданином Москвы и избрался в Госдуму от «Единой России».

Я думаю, стоит обратить внимание на то, что в последние годы в России сложилась собственная, очень интересная культура толерантности.

Хейт-спич, неполиткорректные высказывания — с этими вещами у нас борются практически так же яростно, как на политкорректном Западе. Но есть очень важная деталь. От «хейт-спичей» у нас надежно защищено только большинство, подлинное или мнимое — православные, сторонники Путина, гомофобы или вот люди, разделяющие ценности ветеранских организаций.

2 августа 2012. Председатель Верховного суда заявляет, что Ходорковского и Лебедева вообще-то можно и отпустить, а это почему-то не становится сенсацией, все максимально буднично. Никаких митингов, никаких открытых писем деятелей искусства, ничего вообще, только политологи невозмутимо высказываются в том духе, что отпустить сейчас Ходорковского и Лебедева — это естественно, потому что если вот-вот посадят Навального, то Ходорковский должен быть свободен, ведь одновременно за решеткой не может находиться больше одного знаменитого публичного оппонента власти, якобы есть такое негласное правило. Таких комментариев я видел много, причем появляться они начали еще до новости о постановлении Лебедева, именно в связи с Навальным.

Например, еще две недели назад политолог Глеб Павловский, ссылаясь на некий «мандат неба», который потеряет власть, если начнет сажать всех своих оппонентов, сказал: «Для того, чтобы посадить Навального, пришлось бы выпустить Ходорковского». И вот пожалуйста — параллельно с раскруткой уголовного дела по Навальному начинается какое-то движение вокруг Ходорковского. Председатель Верховного суда понял вдруг, что с приговором Ходорковскому что-то не то, и предлагает его перепроверить.

Мне кажется, что если бы постановление Лебедева появилось еще год назад, это действительно была бы огромная сенсация. А сегодня сенсации нет, хотя ничего ведь не изменилось — Ходорковский остался Ходорковским, приговор остался приговором, тюрьма осталась тюрьмой. Видимо, все-таки что-то произошло с общественным мнением.

А ведь это главный итог этого года — от рокировки Путина и Медведева до дела Pussy Riot: за этот год столько всего произошло, что уже невозможно ничему удивиться, вообще ничему. Это похоже на какую-то психологическую игру; каждая новость последнего года заслуживает по меньшей мере главы в учебнике истории, а все вместе эти новости сливаются в один вполне монотонный фон. Что происходит в России? Да ничего нового, в общем-то.