когда я пришел к тебе в аббатстве. Там в конце коридора было высокое окно; я посмотрел в него и увидел звезды. Решил — это знак. Словно звезды указывали мне путь.
Я не любила вспоминать ту ночь в аббатстве Святой Анны, где Джейми едва добровольно не сошел в могилу. Тогда было страшное время. Дни, проведенные в смятении и тревоге, сменялись мрачными, полными отчаяния ночами. В памяти осталось лишь несколько ярких эпизодов, которые выделялись, словно расцвеченные первые буквы в древних церковных книгах.
Бледное лицо отца Ансельма в свете свечей; доброта и сострадание в его глазах сменяются изумлением, когда он выслушивает мою исповедь. Аббат совершает обряд соборования у постели умирающего племянника; его руки легонько, подобно крылышкам колибри, касаются лба, век, губ и ладоней Джейми. Безмолвие полутемной часовни, где я так страстно молилась за его жизнь и где мои молитвы услышали.
Однажды я проснулась среди ночи и увидела, что Джейми стоит у моей кровати — мертвенно-бледный, обнаженный и дрожащий от холода. Он едва держался на ногах, но к нему вернулась жажда жизни и упрямая решимость, которые с тех пор ни разу его не покидали.
— Ты вспоминаешь Фейт? — Я непроизвольно потрогала живот. Джейми так и не увидел дочь, только чувствовал, как она пинается изнутри.
Он поцеловал меня в лоб и посмотрел в глаза.
— Конечно. Почему ты спрашиваешь?
— Просто хотела, чтобы ты рассказал мне еще немного.
— С удовольствием. — Он приподнялся на локте и притянул меня поближе, укутывая своим пледом[4].
— А это помнишь? — Я отогнула краешек плотной ткани. — Как поделился со мной пледом в ночь нашей первой встречи?
— Чтобы ты не окоченела от холода? Конечно. — Он поцеловал меня в шею. — Тогда, в аббатстве, я и сам промерз до костей. Пытался ходить, но выбился из сил. А ты не давала мне есть, морила голодом, и я…
— Ты же знаешь, что говоришь неправду! Ты…
— Я не стал бы врать тебе, саксоночка!
— Еще как стал бы, черт тебя подери! — возмутилась я. — Постоянно так делаешь. Хотя сейчас это неважно. Значит, умирал от холода и голода? Но вместо того, чтобы попросить у брата Пола одеяло и горячую похлебку, почему-то потащился в чем мать родила по темному коридору и забрался ко мне в кровать.
— В жизни есть вещи поважнее еды, саксоночка. — Его рука по-хозяйски расположилась на моих ягодицах. — В тот момент самым главным для меня было выяснить, смогу ли я делить с тобой ложе. Подумал: если не смогу, то просто уйду в метель и ты меня больше не увидишь.
— Конечно, тебе не пришло в голову подождать пару недель, пока не окрепнешь.
— Ну, я не сомневался, что смогу преодолеть небольшое расстояние, держась за стены. А все остальное полагалось делать лежа. Так зачем ждать? — Рука начала поглаживать меня пониже спины. — Значит, ты тоже помнишь ту ночь?
— Я словно занималась любовью с глыбой льда. — Так оно и было. При этом сердце мое разрывалось от нежности, а в душе вновь расцветала надежда, которую я уже и не чаяла обрести. — Хотя вскоре ты немного оттаял.
Поначалу совсем немного. Я прижалась к нему, пытаясь согреть своим теплом. Стянула ночную сорочку, чтобы наши тела максимально соприкасались. Помню резко очерченный изгиб его бедра и выступающие позвонки, усеянные свежими шрамами.
— На тебя было страшно смотреть: просто ходячий скелет…
Я повернулась к мужу лицом и притянула к себе, чтобы почувствовать тепло его тела и прогнать леденящие воспоминания. Он в самом деле был теплый. И живой. Даже очень живой.
— Помню, ты обхватила меня ногой, чтобы я не свалился с кровати. — Джейми медленно поглаживал мое бедро. Его волосы поблескивали в свете догорающего костра, хотя лицо оставалось в тени. Однако по голосу чувствовалось, что он улыбается.
— Кровать была ужасно узкой. — Я спала на монашеской койке, едва вмещавшей одного человека средних размеров. А Джейми, даже изрядно исхудавшему, требовалось куда больше места.
— Саксоночка, я хотел перевернуть тебя на спину, но побоялся, что мы оба завалимся на пол, и потом… не думаю, что смог бы удержаться сверху.
Тогда он дрожал от холода и слабости. Вероятно, его и сейчас пробирала дрожь — на этот раз вызванная страхом. Я взяла руку, лежавшую у меня на бедре, и поцеловала. Замерзшие пальцы крепко обхватили мою теплую ладонь.
— У тебя получилось, — прошептала я, перекатываясь на спину и увлекая его за собой.
— С грехом пополам, — пробормотал Джейми, высвобождаясь из килта, пледа, рубашки и нижней сорочки. Затем мы оба испустили долгий вздох наслаждения. — О боже, саксоночка…
Он сделал пару нерешительных движений и прошептал:
— Ты не представляешь, каково мне было. Я боялся, что больше никогда не смогу тобой обладать.
Но у него действительно получилось, хотя и с грехом пополам.
— И тогда я решил: пусть это будет последним, что я сделаю в своей жизни.
— Черт возьми, почти так и вышло, — прошептала я, схватив его за упругие ягодицы. — Я и правда на мгновение подумала, что ты умер, пока не почувствовала твои слабые движения.
— Думал, мне конец, — усмехнулся Джейми. — О, Клэр!..
Ненадолго прервавшись, он опустился и прижался лбом к моему лбу. Как в ту ночь, когда он касался меня, замерзший и полный отчаяния. Помню, как вдыхала в него жизнь, целуя мягкие, податливые губы, пахнущие элем и вареными яйцами — другую пищу его желудок принимать отказывался.
— Я хотел… — шептал он. — Хотел тебя. Мне нужно было тобой обладать. Правда, как только оказался внутри…
Джейми вздохнул полной грудью и продвинулся глубже.
— Думал, это меня прикончит на месте. Захотелось умереть. Пока я внутри тебя.
Его голос, хотя по-прежнему ласковый, стал вдруг далеким и отстраненным. Я поняла, что он сейчас не здесь, а в той холодной каменной келье. Вновь переживает минуты паники, страха и всепоглощающего желания.
— Я хотел излиться в тебя — пусть и в последний раз. Но когда это произошло, понял, что буду жить и останусь внутри тебя навеки. Потому что дал тебе ребенка.
С этими словами Джейми вновь вернулся в реальность — и в меня. Я крепко сжимала в объятиях большое сильное тело, которое беспомощно задрожало в момент разрядки. Теплые слезы навернулись мне на глаза и холодными ручейками стекли по вискам, затерявшись в волосах.
Через некоторое время он перекатился на бок, продолжая держать руку на моем животе.
— Ну как, у меня получилось? — спросил он с легкой улыбкой.
— Получилось, — ответила я, накрывая нас обоих пледом. А потом, довольная, лежала рядом с мужем