Читать интересную книгу Когда закроется священный наш кабак - Лоуренс Блок

— Смешно, — ответил Билли, — они не были похожи на протестантов.

— Или кто-то из другой фракции ИРА. Ведь у них есть разные фракции, верно?

— Конечно, редко можно увидеть протестанта с платком поверх лица, — сказал Билли. — Они обычно запихивают их в нагрудный карман. Нагрудные карманы...

— Господи, Киген.

— Чертовы протестанты, — бубнил Билли.

— Чертов Билли Киген, — сказал Скип. — Мэтт, нам лучше проводить эту задницу до дома.

— Чертово оружие, — продолжал Билли, неожиданно пошатнувшись. — Идешь, чтобы пропустить глоточек на ночь, а тут со всех сторон чертовы пушки. Ты носишь с собой пушку, Мэтт?

— Только не я, Билли.

— Правда? — Он оперся на мое плечо. — Но ты ведь коп.

— Был когда-то.

— Теперь — частный коп. Даже коп по найму — охранник в книжном магазине, что заставляет показывать свои сумки, — и тот имеет при себе пушку.

— Обычно это только показуха.

— Ты имеешь в виду, что в меня не выстрелят, если я буду выходить с последним изданием «Алой Буквы»? Ты должен был сказать мне это раньше, до того как я купил ее. Ты действительно не носишь с собой оружие?

— Еще одна иллюзия развеяна, — прокомментировал Скип.

— А как насчет твоего дружка-актера? — наседал Билли. — Маленький Бобби вооружен?

— Кто? Русландер?

— Он выстрелит тебе в спину, — сказал Билли.

— Если Русландер и носит оружие, то это только бутафория. Он стреляет холостыми.

— Выстрелит тебе в спину, — продолжал настаивать Билли. — Словно этот, Бобби Кид.

— Ты имеешь в виду Билли Кида[13].

— Кто ты такой, чтобы говорить мне, что я имею в виду? Так есть у него?

— Что у него есть?

— Пушка, что же еще? Разве мы не об этом говорим?

— Господи, Киген, не спрашивай меня, о чем мы говорим?

— Ты что, даже не врубился? Господи!

* * *

Билли Киген жил в высотке на 56-й улице рядом с 8-й авеню. Он выпрямился, когда мы дошли до его дома, и, здороваясь с привратником, выглядел достаточно трезвым.

— Мэтт, Скип, — попрощался он, — увидимся, ребята.

— Киген в порядке, — сказал мне Скип.

— Он хороший парень.

— Он не так пьян, как пытался казаться. Больше разыгрывал, прикалывался.

— Конечно.

— Знаешь, мы держим оружие за барной стойкой в «Мисс Китти». Меня уже обкрадывали там, где я работал до того, как мы с Джоном открыли этот бар. Я стоял за стойкой в кабаке на 2-й авеню в восьмидесятых, вошел парень, белый парень, ткнул мне в лицо ствол и забрал все деньги из кассы. Он еще и у посетителей забрал все деньги. Их было всего пять-шесть человек в это время, но он обобрал их всех. Кажется, даже забрал у них часы, насколько я помню. Классно все проделал.

— Звучит точно классно.

— Когда я геройствовал во Вьетнаме, в составе спецназа, мне никто и никогда не тыкал пушкой в морду. В тот момент я ничего не почувствовал, но потом разозлился. Понимаешь, о чем я? Я был в ярости. Выскочил на улицу, купил оружие, и с тех пор оно всегда было со мной, когда я работаю. В том кабаке и сейчас, в «Мисс Китти». Я по-прежнему думаю, что нам следовало назвать его «Подковы и Ручные Гранаты».

— А у тебя есть на него разрешение?

— На оружие? — Он помотал головой. — Оно не зарегистрировано. Когда работаешь в баре, не трудно узнать, где достать пушку Два дня я поспрашивал людей, а на третий день стал на сто долларов беднее. После открытия нас один раз обокрали. Тогда Джон работал. К оружию он даже не прикоснулся и отдал все, что было в кассе. Тот грабитель не тронул посетителей. Джон решил, что это был наркоман. А сам он об оружии даже не вспомнил, пока парень не исчез за дверью. Может, так, а может, он подумал и решил не устраивать стрельбу. Я, наверное, поступил бы так же, а может, и нет. Никогда нельзя сказать точно, пока это с тобой не случится, верно?

— Точно.

— Ты правда не носишь с собой пушку, с тех пор как ушел из полиции? Говорят, что к этой тяжести привыкаешь и чувствуешь себя без нее обнаженным.

— Это не обо мне. Я словно избавился от тяжелого бремени.

— О Боже, я слагаю со своей души тяжкий груз! И на душе полегчало?

— Вроде того.

— Да. А он ведь не имел в виду ничего конкретного, когда говорил о рикошете.

— Кто? А, Томми?

— Крутой Томми Тиллари. Придурковатый, но неплохой парень. Крутой Томми. Это все равно что называть большого парня Крохой. Уверен, что он ничего такого не имел в виду.

— Думаю, ты прав.

— Крутой Томми. Как-то его еще называют.

— Томми Телефон.

— Точно, Томми Телефон. Он продает всякое дерьмо по телефону. Не думал, что взрослые мужчины могут этим заниматься. Всегда считал, что это работа для домохозяек, зарабатывающих в среднем по тридцать пять центов в час.

— Думаю, это может быть выгодно.

— Очевидно. Ты видел его машину. Мы все видели его машину. Мы не смогли увидеть, как она открывает для него дверь, но мы видели машину. Мэтт, может, поднимешься и выпьем еще по одной, прежде чем наступит новый день? У меня есть скотч и бурбон, наверное, даже есть еда в холодильнике.

— Думаю, лучше я просто пойду домой, Скип. Но спасибо за приглашение.

— Я тебя понимаю. — Он вытащил сигарету.

Скип жил на Парк-Вандом; на другой стороне улицы двумя домами дальше находился мой отель. Он выбросил сигарету, и мы пожали друг другу руки. В квартале от нас прозвучали пять или шесть выстрелов.

— Господи, — сказал Скип. — Это оружейные выстрелы или полдюжины маленьких фейерверков? Ты можешь мне точно ответить?

— Нет.

— И я не могу. Скорее фейерверки, учитывая, какой скоро день. Или Моррисси поймали Фрэнка и Джесси, или я не знаю что. Сегодня ведь второе число, верно? Второе июля?

— По-моему, да.

— Что за лето, — сказал он.

Глава 2

Все это случилось давным-давно.

То было лето 1975 года, и если оглядываться на прошлое в целом, то в то время ничего особенно важного не случилось. Отставка Никсона произошла годом ранее, а наступающий год готовил предвыборную кампанию и различные политические акции, Олимпийские игры и двухсотлетнюю годовщину.

В Белом Доме тогда сидел Форд, его присутствие странным образом успокаивало и было чрезвычайно убедительным. Парень по имени Эйб Бим поселился в Грейси-Мэншн, хотя у меня никогда не было ощущения, что он действительно считал себя мэром Нью-Йорка, по крайней мере, не более, чем Джерри Форд верил в то, что он — президент Соединенных Штатов Америки.

Приблизительно в то же время Форд сократил финансирование города, мотивируя это финансовым кризисом, и заголовки «Ньюс» кричали: «Форд городу: Чтоб тебе сдохнуть!»

Я помню заголовки, но не могу припомнить, было ли это до, в течение или после лета. Я всегда читал заголовки. Редко пропускал «Ньюс», покупая ранний выпуск на обратном пути в отель ночью либо просматривая более поздний за завтраком. Время от времени я читал «Таймс»; если там был рассказ, то я покупал продолжение. И чаще да, чем нет, я покупал днем «Пост». Меня никогда особо не интересовали вопросы внешней и внутренней политики или что-либо кроме спорта и местного криминала, но хотя бы поверхностно я был в курсе того, что творилось в мире. Смешно, как быстро все забывалось.

Что я помню? Ну, например, что три месяца спустя после ограбления Моррисси Цинциннати обыграли «Рэд Сокс» 7:0. Я помню хоум-ран Фиска в шестой игре и как играл Пит Роуз, словно судьба человечества зависела от каждого его броска. Ни одна из нью-йоркских команд не вышла в отборочные финальные матчи; как они играли, я не помню, хотя ходил на полдесятка игр. Пару раз я брал с собой на стадион «Шей» своих мальчишек, несколько раз ходил туда с друзьями. В том году его только отремонтировали, и поэтому там играли и «Метс», и «Янки». Помню, мы с Билли Кигеном были на игре «Янки» и игру остановили, потому что какие-то идиоты принялись кидать на поле мусор.

Играл ли Реджи Джексон за «Янки» в том году? В 1973-м он все еще играл в Оклаиде за «Чарли Финли»; я помню игры, когда «Метс» постоянно проигрывали. Но когда Штайнбреннер перекупил его для «Янки»?

Что еще? Бокс?

Дрался ли Али тем летом? Я видел второй раунд в Нортоне на закрытой арене, когда Али проиграл и ему сломали челюсть. Помню незаслуженное решение, но это было годом раньше, верно? Позже я видел Али совсем близко, сидя в первых рядах у ринга в Гардене. Тогда еще Эрни Шейверс дрался с Джимми Эллисом и вырубил его уже в первом раунде. Господи, я помню тот удар, что вырубил Эллиса, и помню, какое было лицо у его жены, сидевшей в двух рядах от меня, но когда точно это было?

Уж никак не в 75-м, уверен. Я наверняка ходил на бокс тем летом, но кого я смотрел?

Разве это важно? Не думаю. Если бы было важно, я бы мог пойти в библиотеку и просмотреть «Таймс Индекс» или разыскать «Мировой альманах» за тот год. Но я помню все то, что мне действительно нужно помнить.

Скип Дево и Томми Тиллари. Когда я вспоминаю лето 75-го, то вижу перед собой их лица. Все, что было тем летом, было связано с ними.