Читать интересную книгу 200 км танков. О российско-грузинской войне - Юлия Латынина

— Ты пойми, — объяснил мне как-то Алан Чочиев, зампредседателя Верховного Совета республики в 1992 году, — у вас просто неправильное представление, что если есть Парпат, то он всем своим батальоном командует. У него в батальоне 400 человек, а командует он, может, 60-ю.

Из-за хронических неурядиц регион пустел; население уезжало в Россию, из 70 тыс. осетин, зарегистрированных переписью 1989 года, в республике вряд ли осталась хотя бы половина. Режим жил контрабандой, и когда президент Саакашвили решил восстановить территориальную целостность Грузии, он первым делом перекрыл границу, надеясь поставить сепаратистов на колени экономически. В результате вместо контрабанды единственным источником денег стала российская помощь; Южная Осетия превратилась в совместное предприятие по освоению денег на борьбу с Грузией.

Незадолго до этой блокады в республике произошла смена власти: на выборах к власти вместо прежнего президента Людвига Чебирова пришел Эдуард Кокойты. Кокойты поддерживала южноосетинская оппозиция в лице братьев Тедеевых. Злые языки утверждают, что в Южной Осетии оппозиция отличалась от власти тем, что власть сама занималась контрабандой, а оппозиция приходила с автоматами на таможню и забирала свое.

В Южной Осетии популярна история о том, как вскоре после выборов Эдуард Кокойты вернулся с Лубянки и сказал братьям Тедеевым, что он отныне будет работать прямо с Москвой, а им, если что, возместят расходы на выборы. Джамбулат Тедеев, единственный из братьев, оставшийся в живых (он главный тренер сборной России по вольной борьбе), подтверждает, что такой разговор имел место. Уже тогда будто бы Эдуард Кокойты заявил, что республике нужно две тысячи трупов, чтобы получить независимость.

Так или иначе, новый президент Эдуард Кокойты быстро укрепил личную власть. Братья Тедеевы были вскоре сняты со всех постов, а младшего, Ибрагима, и вовсе потом расстреляли во Владикавказе. Все потенциальные противники президента Кокойты так или иначе исчезали со сцены. Дмитрий Санакоев, участник войны 1991 и 2004 годов, бежал в Грузию, где стал альтернативным главой администрации Южной Осетии по грузинской версии. Бывший глава МВД Алан Парастаев оказался в тюрьме и после пыток признался по телевизору в подготовке покушения на дорогого и любимого вождя.

Популярным в Южной Осетии фигурам тоже приходилось плохо: в 2006-м, незадолго до перевыборов Кокойты, был взорван секретарь Совбеза республики Марк Алборов, тогда же произошло покушение на одного из самых достойных полевых командиров ЮО — Бала Бестауты. Очень возможно, что эти покушения действительно устраивались грузинским МВД или в ходе криминальных разборок, однако по крайней мере один раз списать убийство на грузин не получилось: в декабре 2007 года депутат парламента Южной Осетии Батыр Пухаев, критиковавший Кокойты, был похищен прямо со свадьбы, избит и брошен умирать на грузинской территории. Однако Пухаев выжил и заявил, что похитила его личная охрана Кокойты.

Москва перечисляла республике миллиарды рублей, однако в Цхинвали не могли даже отремонтировать водопровод, а народу рассказывали, что всю воду выпили грузины. Основой идеологии нового режима стала борьба с «грузинским фашизмом». Ополчение стало единственной работой для взрослого безработного населения.

Наиболее энергичные люди уезжали из региона. Те, кто оставался, были совершенно убеждены ежедневной пропагандой в том, что их бедность и нищета — плод козней Саакашвили и Запада, точно так же, как сторонники ХАМАСа и «Хезболлы» не сомневаются в том, что их бедность и нищета — результат агрессии Израиля; как и в случае Израиля, на обстрелы со стороны Осетии грузинское МВД отвечало огнем.

«Надо понимать, что такое Южная Осетия, — пишет Ахра Смыр, абхазский журналист. — Очень маленькая (даже по сравнению с Абхазией) страна, которая к тому же похожа на лоскутное одеяло. Осетинские деревни перемежаются грузинскими… Сравнили с тем, что происходит у нас, спустя 15 лет после войны. Тут — лето, отдых, туристы и море. Вооружённых людей на улицах нет. Страна отстраивается, кладут дороги и реставрируют здания. Там — мужики после работы надевают на себя камуфляж, разгрузку, обвешиваются оружием и идут на «смену».

Некоторое представление о целях и методах южноосетинской пропаганды может дать небольшой материал, опубликованный на сайте osradio.ru в марте 2008 года и посвященный выдворению из города грузинских торговок.

«Один из ветеранов войны, стоявший с автором этих строк, удивленно и не веря собственным глазам, произнес: «Никак военнопленных ведут!» Поняв, в чем дело, он с ухмылкой махнул рукой, не скрывая положительных эмоций…

Сопроводив колонну до поста в селе Тамарашен, сотрудники правоохранительных органов выпроводили торговок за пределы города… Эти меры также актуальны в условиях террористической угрозы со стороны Грузии. И уже несколько дней тишина утреннего Цхинвала не нарушается пронзительными криками. Горожане говорят: «Проживем без их молока и яблок. Зачем нам поддерживать экономику государства, которое нас терроризирует?»

Насилия хватало с обеих сторон. Два года назад, в Цхинвали, я была свидетелем дикой картины: на посту в Кехви грузинские полицейские избили осетина так, что его увезли в больницу. На следующий день, беседуя с замглавы МВД Грузии Мамука Кудава, я упомянула этот случай. «Это возмутительно, я разберусь», — сказал г-н Кудава, хотя было ясно, что разбираться никто не будет. Грузинские полицейские имели приказ применять насилие в ответ на насилие.

Вернувшись в Осетию, я спросила главу комитета по печати и информации Южной Осетии Ирину Гаглоеву о случае, предшествовавшем избиению на посту. А именно — за день до этого грузинский крестьянин, собирая в лесу хворост, подорвался на мине. Г-жа Гаглоева в ответ без тени сомнения заявила, что мину подложили сами грузины.

Перестрелки на границе стали постоянными; и каждый, кто смотрел южноосетинское ТВ, мог убедиться, что от тотального геноцида осетин спасает только мудрый и любимый вождь Кокойты. Интересно, однако, что фашистский режим почему-то не порывался резать осетин нигде, кроме тех мест, где их защищал Кокойты. (Только в Тбилиси, к примеру, живет 33 тыс. осетин.) Более того, что совсем уже невероятно — почему-то не было хронических перестрелок между Абхазией и Грузией, отношения которых далеки от идеальных.

Закрыв границу, вместо контрабандистского анклава, неразрывно сплетенного с экономикой Грузии, Саакашвили получил «Хезболлу» прямо в центре страны, в 80 км от столицы и в 20-ти — от связывающей всю Грузию стратегической магистрали. Пытаясь выдернуть гвоздь, он засадил его по самую шляпку.

При этом самой парадоксальной вещью было следующее. Поставив своей целью вернуть контроль над сепаратистскими анклавами, создавая самую мощную в регионе армию, и толкая этой армией обе сепаратистские территории в объятия Москвы, которая стратегически и неторопливо готовилась к войне, Тбилиси совершенно не готовился к войне собственно против России. «Мы не собирались воевать с Россией, — сказал мне тогдашний министр обороны Грузии Тимур Кезерашвили, — это невозможно. Ваша авиация, если что, может нас не то что бомбами, а мисками закидать».

Это совершенно верное наблюдение (и, признаться, точность падения наших бомб мало отличалась от точности падения мисок), но стратегически подобное решение необъяснимо. Возможно, мощная система ПВО могла решить исход этой войны в пользу Грузии. Возможно, в такой ситуации лучше было вовсе не иметь армии, само наличие которой толкало сепаратистские регионы в объятия Москвы и создавала Москве повод для ответного удара, чем иметь армию, которая была рассчитана на локальный конфликт и заведомо не была приспособлена к той войне, которую пришлось вести: войне, в которой российские артиллерия и авиация били по площадям, не особо разбирая, кто и что на них находится.

О МИННЫХ ПОЛЯХ И СЕЛЬСКИХ КИНОТЕАТРАХ

Перед войной грузинское правительство выстроило в грузинском анклаве между Джавой и Цхинвали около 20 объектов: рестораны, гостиницу, кинотеатр. «Я дивлюсь на грузинские села, — пишет Дмитрий Стешин из проправительственной «Комсомолки» накануне конфликта, — Здание из стали и тонированного стекла — кинотеатр с танцзалом. Нарядная красно-белая заправка известной российской фирмы. («Лукойла» — прим. Ю.Л.). Аптека-дворец, гостиница. Спортплощадка с пластиковым покрытием. Бассейн…»

В отличие от остальной Грузии, переживавшей бурный экономический рост, объекты в селе Курта были, конечно, потемкинскими деревнями. Если ополченец, который сидел в окопах у Кокойты, получал пять тысяч рублей, а расписывался при этом за девять, перебегал к Санакоеву, он получал двухкомнатную квартиру в новом доме и 500 дол. оклада за работу в администрации. Но суть в том, что эта потемкинская деревня оказывала самые настоящие услуги. Когда в селе Курта выстроили больницу, жители Цхинвали впервые за 15 лет получили возможность пройти медицинское обследование. После этого Кокойты перекрыл границу.