Читать интересную книгу Рассказы - Алексей Бакулин

— Иисус! Прошу Тебя, чтобы я проснула совсем утром, чтобы я не опоздала! Помоги плохой, глупой, сонной старухе, я Тебя сильно прошу, да!

Она поворачивается ко мне, лицо ее взволнованно, в глазах блестят слезы.

— И Он меня проснул! — говорит она шепотом. — Ровно без половины шестого. И я успела на вокзал, приехать к своей бедной сестре в Сортавала… Это — великолепное!

Некоторое время мы молчим.

— Так-так! — говорю я через минуту, — Значит у вас, у лютеран, Бог вместо будильника? Здорово! Во всем свой практический смысл! Приспособили веру для хозяйства!

— Что-что? — рассеянно переспрашивает Марта Карловна, все еще полная воспоминаний о своей чудесной встрече с Богом, — Да, да, вместо будильника, да… Он меня проснул Своей великолепной рукой! Такую глупую сонную старуху… Да.

— Знаете, что это было на самом деле? — спрашиваю я, грозно прищурясь, — Это была прелесть! Вас, лютеран, Бог слушать не может!

Марта Карловна очень удивлена и обижена.

— Но меня, Алексей, Он услышал, да. Вам не надо злиться: я говорю правду.

Возмущенно фыркая, я удаляюсь.

А вскоре случилось мне купить билет на поезд, который отходил «совсем утром». И надо же такому случиться, что будильник мой сломался, а другой взять было негде. Я понял, что мне ничего другого не остается, как последовать примеру бедной, обиженной мной Марты Карловны. И вот, стою у иконы, и краснея, бормочу:

— Господи… Прости мя, грешного… Посли, Господи, ангела твоего, чтоб разбудил (чуть не сказал «проснул») меня…

И, помолчав:

— Прости мя, Господи, что обидел рабу Твою, Марфу…

Утром, в нужное время, проснулся, как от толчка. Великолепной Своей рукой Бог разбудил меня.

С тех пор так всегда и делаю, когда будильника рядом нет. И никогда не просыпал. А с Мартой Карловной больше не сводил случай, и не было у меня возможности попросить прощения у нее лично…

КОЛДУН

Когда моей бабушке было лет тринадцать, на нее обратил внимание деревенский колдун.

Был он очень сильным колдуном, известным на многие деревни вокруг. Про него, например, рассказывали такой случай. Дальние его родственники из соседней деревни женили своего сына. Колдун, даром, что далеко жил, но прослышал про это и начал напрашиваться, чтобы и его тоже пригласили на свадьбу. Родственники, конечно, побоялись прямо отказать, однако же и видеть этого человека за свадебным столом им вовсе не хотелось. Вот они и говорят: «Непременно пригласим тебя, да только мы еще не знаем, когда праздновать. Как договоримся о сроках, так сразу и пригласим!» — «Ну, смотрите… По-родственному чтобы все было… А то я ведь и обидеться могу». Бедные родственники от таких слов совсем запечалились. Но все же свадьбу твердо решили играть без колдуна. Так и сделали: обвенчали молодых, завели гостей в избу, сидят чин-чином — празднуют. В самый разгар праздника открывается дверь, влезает в избу колдун. Все притихли. Колдун, ни на кого не смотря, проходит к столу и прямо к жениху: «Что, Петя, жениться решил никак?.. Ну-ну… Женись-женись… Только нехорошо, что без меня свадьбу играете. Мы так не договаривались… Это, конечно, родители твои виноваты, но я тебя вместо них накажу… Расхочется жениться…» Развернулся и пошел обратно. После этого свадьба, конечно, пошла насмарку — еле-еле досидели до вечера; а ночью жениха схватило. Распухло все у него, и боль такая, что не дотронуться. Как с ночи начал кричать, так целую неделю и кричал без передышки. Потом замолчал — сил уже на крик не осталось. Отец жениха долго не хотел к колдуну на поклон идти — все пытался своими средствами помочь, — не знаю, уж, какими… Факт тот, что средства эти не помогли. Пошел к колдуну. «Ага!.. Прише-о-ол!.. Ну, коли пришел, так получай своего жениха назад. Мне-то он даром не нужен, только возни лишней прибавилось… Да уж очень вас, дураков, наказать захотелось…» И поправился жених, только проку от той свадьбы все равно не было.

Так вот, этот-то самый колдун, которого все окрестные деревни знали и боялись, положил глаз на мою тринадцатилетнюю бабушку. Он ведь стар уже был, или не то что стар, но уж очень весь скрючен, очень неладен — долго такие не живут… А колдунам перед смертью — делай, что хочешь, хоть вывернись наизнанку, — а колдовское свое мастерство непременно кому-то передай. И не первому встречному желательно, а особому, подходящему человеку. Не знаю, как там они подходящих узнают, только он на мою бабушку глянул — и узнал. И стал ее к себе приваживать — все словами-то ласковыми, да подарочками, да обещаниями. Бабушка про то, что он колдун, — знала. Но то ей и лестно было: вот, все боятся, все от него шарахаются, а она у него, как любимая внучка, и он пылинки с нее сдувает. Потом, он поначалу многого-то не говорил, самых страшных-то секретов не выдавал, а так: «Я тебе, девонька, про целебные травки расскажу, от болезней лечиться будешь, родных своих всех вылечишь, людям будешь помогать… Я ж человек-то добрый… Я ж тут добрее всех; только — и умнее всех тоже. А люди ведь не любят, когда кто-то умнее их выходит… Не любят… А если меня не любят, то и мне их любить не обязательно…»

Ну, травка за травкой, а дошло дело и до более серьезных вещей. Но прежде чем к ним приступать, нужно было ученицу показать начальству, чтобы получить визу на дальнейшее обучение. У колдуна известно, какое начальство. «Мы, — говорит, — девонька, пойдем с тобой в лес. Да ты-то пойдешь впереди, а я сзади. Что я буду говорить — ты не слушай, не надо, это я не тебе… А вот как крикну — ложись! — так ты сразу падай! И головой в мох! И потом, что ни услышишь — головы не поднимай, пока не скажу. Там всякое разное будет слышаться, но ты лежи, лежи… Главное — головы не поднимай!» Бабушка была не из пугливых — пошла. Идут по лесу. Колдун кого-то зовет, с кем-то разговаривает, кого-то ругает… Непонятно и неинтересно слушать — нить все время теряется. Как зашли подальше, к болоту к какому-то… Тут колдун приказывает: падай! Она пробежала шага четыре вперед и упала. Лежит, но головы не опускает — смотрит.

И вот, что она там увидела, — я не знаю. Она сама не рассказывала никогда, а на вопросы отвечала, что, мол, — не нужно… Ни к чему такое знать, никому от этого лучше не станет… «Страшно было?» — «Ох!.. — машет рукой, — тьфу… Не видеть бы никогда!..»

Короче, увидела она то, что увидела, вскочила на ноги и побежала из леса. Думала — гнаться за ней будут. Но нет, никто не гнался. Лес вокруг тихий, спокойный, знакомый… Колдун часа через два вернулся в деревню — тоже тихий, молчаливый, ни на кого не глядит, бабушку к себе не зовет… Она на следующий день как ни в чем ни бывало вышла на улицу, — а сама думает: что, мол, будет-то теперь? А ничего. Колдун словно забыл про нее, словно не видит ее совсем. Она и успокоилась.

А колдун еще недели две походил, землю потоптал, а потом нашли его за деревней. Лежит посреди дороги — весь скрюченный, вывернутый так, как живому и не вывернуться, и, считай, ни одной кости целой — все переломаны. Люди это поняли так, что повстречал он кого-то из своих, но только посильнее; не поделили что-то между собой — вот и вышла ссора… И больше в тех краях таких сильных колдунов не видали. Бывало, приколдовывал кто-нибудь, травами занимался, еще чем, но чтобы несколько деревень в страхе держать — такого больше не случалось.

ДЕЛО СПАСЕНИЯ УТОПАЮЩИХ

В детстве случалось мне несколько раз быть на волосок от смерти. В первый раз — тонул. Было мне тогда лет десять. Пришли с приятелем купаться на маленькое озеро, — мы его так и называли Озерко, другого названия и не значилось. Ну, Озерко, как Озерко, — за городом, на краю леса; но было оно с секретом: на самой середине маленькая отмель, глазом ее не видно, а к отмели ведет узкая подводная тропинка-брод, никому, кроме завсегдатаев местного пляжа неизвестная и с берега невидимая. По краям подводной тропинки — обрывы, чуть оступишься — провалишься в глубокую яму.

Приятель мой с грехом пополам на воде держаться мог, а я же и вовсе плавать не умел. Но — тем интереснее было найти эту невидимую тропинку, нащупать ее ногами и, как по канату над пропастью, перейти на отмель посреди озера. Часто я так делал, и всегда это мне удавалось, — и в тот раз получилось. Дошли вдвоем, посидели там, как Робинзоны на острове, и пошли обратно: приятель впереди, я следом. Иду, вода до подмышек, — шаг за шагом — под ногами плотный песок, и вдруг — раз! — пустота. Взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, да нет, не получилось — соскользнул с тропинки и ушел под воду. И все: в один миг вместо солнца и неба — перед глазами бурая озерная вода, и большие перламутровые пузыри воздуха из моего рта поднимаются к поверхности; выныриваю, кричу приятелю: «Помоги!» — и снова под воду. Приятель тут же подбежал, схватил меня за руку, но я дернул его сильнее, чем он меня, — теперь оба барахтались в подводной яме. Он, конечно, мог удержаться на поверхности, но здорово испугался, да и я ему сильно мешал: цеплялся за него, царапал ему плечи, тянул ко дну. На берегу — никого, ни взрослых, ни детей, помощи ждать неоткуда. В какой-то миг приятелю удалось перебороть воду: он выскочил на поверхность и поплыл саженьками. Но далеко не уплыл: я ухватился за него и опять в яму сдернул. (Пишу это и снова ощущаю воду, залившую ноздри и горло, приступ смертной паники и непробиваемую безнадежность). Было отчетливое сознание: вот теперь-то конец! Орали оба, не переставая, но кто же услышит!..