Читать интересную книгу Кто не спрятался – тот виноват или Витязь в овечьей шкуре - Галина Куликова

– Послушай, а что, если прихватить кожу вот тут, на скулах, какой-нибудь липучкой? – задумчиво проговорила Наташа. – Скотчиком, а? Скотч я прикрою воротником кофточки – и вперед!

– Только учти: ты будешь выглядеть, как мумия. Потому что не сможешь смеяться и поворачивать голову.

– Ну и ладно! Главное, произвести первое впечатление!

2

Первое впечатление она, безусловно, произвела. Начать с того, что на нее надели Ксюшины вещи – коротенькую юбочку, крохотную кофточку с высоким воротником без рукавов и модные туфли на шпильке с такими узкими носами, что они даже загибались вверх, как у старика Хоттабыча. Ходить в них было практически невозможно, поэтому процесс перемещения в пространстве происходил с трудом.

Как было оговорено, Наташа вошла в вестибюль гостиницы с цветком в руке. И немедленно к ней навстречу двинулось улыбающееся лицо Романа Ерискина. Далее за лицом следовали раскинутые руки и семенящие лаковые штиблеты.

– Неужели это ты? – спросил Ерискин высоким голосом. – Ксюшенька! Лапушка моя! Я был уверен, уверен, что ты красавица! Ну дай я на тебя посмотрю повнимательнее!

Он приблизился вплотную и, схватив ее за плечи мягкими руками, начал легонько вертеть туда-сюда. «Красавица Ксюшенька» соорудила улыбочку мороженой трески и глупо хихикнула. Настоящая Ксюша сказала, что девчонки хихикают, если волнуются. А волнуются они всегда, когда встречаются с мужчиной. «Господи боже мой! – подумала Наташа. – Неужели всего десять лет назад я могла волноваться, встретившись с такой рожей?»

Кавалер из Интернета произвел на нее удручающее впечатление. Нет, фотография не наврала: с виду он действительно оказался симпатичным, и пробор у него был в точности, как у Валентино. Однако ходил он на цыпочках мелкими шажками, приседая, словно подобострастный слуга, постоянно улыбался, делая глаза щелочками, отчего их было практически не разглядеть. Весь он был такой мягкий, пластилиновый, и когда к кому-то обращался, то застенчиво трогал собеседника указательным пальцем.

Как я рад, как я рад! – приговаривал он, приплясывая вокруг Наташи. – Наша дружба по переписке вселила в меня столько надежд!

«Хорошо, что Ксюшка не пошла на свидание! – подумала она. – Не думаю, что ей хотелось „подсечь“ именно такую рыбку».

Сейчас я отведу тебя в бар, ты посидишь, отдохнешь, – ласково увещевал ее Ерискин. – А я пока поработаю.

Кем? – тупо спросила Наташа.

Ну… Не думала же ты, что я – предприниматель?

Наташа, которая, говоря по правде, вообще ничего не думала, издала нечленораздельное восклицание.

Я – распорядитель! – гордо заявил Ерискин. – Все тут устраиваю для деловых людей. Ну и мне кое-что от них перепадает.

Понятненько, – кивнула Наташа. – И долго ты будешь… трудиться?

Вместо ответа Ерискин закатил глаза и шепнул:

– Я счастлив, что ты в нетерпении! Не волнуйся: у нас будет возможность вместе поужинать. А потом мы наконец уединимся…

Улыбка расплылась по его лицу, как кусок сливочного масла по горячей сковороде. Он весело зашкворчал и, достав из кармана ключ с биркой «двадцать четыре», покачал им перед Наташиным носом.

– И что это значит? – немедленно спросила та циничным «тридцатидвухлетним» голосом. – У нас один номер на двоих, что ли?

– Ты рада?

– Безумно, – буркнула Наташа.

Лезть в одну постель с этим шутом гороховым ей вовсе не хотелось. Она непроизвольно обернулась к стеклянной двери, проверяя путь к отступлению… И задохнулась от ужаса! На улице прямо перед входом в гостиницу стоял ее «хвост» все в тех же джинсах и той же футболке, а рядом с ним тот страшный дядька, который приходил к ней на работу! Негодько – если, конечно, он не наврал. Они стояли друг против друга и о чем-то тихо переговаривались.

Выходит, Петя Шемякин был прав – охотятся за всеми без разбору Наташами Смирновыми и ликвидируют их!

– Караул! – одними губами произнесла Наташа.

Что делать? Насколько она разбиралась в людях, обращаться к Ерискину за помощью бессмысленно. Он в восторге от нее до тех пор, пока она не доставляет ему неприятностей. Но стоит выбить его из седла, как он немедленно от нее отбоярится.

Она быстро обернулась к перспективному Ксюшиному кадру, хрипло спросив:

– А я могу прямо сейчас подняться в номер?

– Ну, понимаешь… – заюлил тот. – Прежние постояльцы еще не выехали. Через два часа закончится их время, еще примерно час на уборку… Так что часика через три сможешь туда отправиться.

«Вот черт побери! – вознегодовала про себя Наташа. – Хорош гусь!» Вслух же сказала:

– Тогда пойдем, куда ты там хотел меня отвести?

– В бар, – охотно ответил он.

Я мечтаю попасть в бар. Надеюсь, там темно?

– Ну… Не то чтобы темно… – уклончиво ответил тот.

– Но хотя бы сумрачно? – пристала Наташа.

– Ты будешь там без меня, поэтому – какая разница? Полумрак я устрою потом, если ты захочешь.

– Я захочу! – опрометчиво заявила она. – Я очень даже захочу!

Ерискин завел ее в бар и шутливо предупредил:

– Не пей горячительных напитков – подожди до вечера, хорошо? И, конечно же, я оплачу твой счет, – спохватился он. После чего с большой неохотой ретировался.

Наташа тотчас метнулась к стойке, где сидела поглощенная друг другом парочка и мужчина лет сорока в хорошем костюме и щегольских ботинках.

Наташа давно отвыкла от мини-юбок, поэтому когда влезла на табурет, ее коленки торчали в разные стороны, как у паука-сенокосца. Сосед повернул голову и посмотрел на нее. На его равнодушной физиономии, подобно двум лягушкам в пруду, жили два холодных зеленых глаза.

– Мне, пожалуйста, коньяк. – Наташа улыбнулась бармену трогательно, как бедная сиротка, попросившая денежку у незнакомого дяденьки.

Сказать по правде, она себя именно так и чувствовала – сироткой, за которой гонятся серые волки. Получив свой коньяк, Наташа сделала глоток, обернулась… и увидела Негодько, который как раз входил в дверь. Он отыскал свою жертву и впился в нее глазами.

От ужаса Наташа подскочила, уронила сумочку на пол, сползла с табурета и, сев на корточки, сжалась в комочек. Через некоторое время ее сосед нетерпеливо пошевелил ногой и спросил сверху:

– Эй, дама, с вами все в порядке?

– В полном, – соврала Наташа и встала в полный рост – красная и недовольная.

Надо же, он назвал ее дамой! Мог бы сказать – «девушка». В конце концов, именно сегодня она рассчитывала на то, что выглядит на двадцать два.

В тот же миг позади нее раздался резкий оклик:

– Фекла Валерьяновна!

Наташа решила ни за что не сознаваться, что она – это она. Приосанилась, сделала гордое лицо и, медленно обернувшись, уставилась в глаза своему преследователю. К ее ужасу, он снова полез в карман, и тогда она быстро сказала:

– Вы ошибаетесь, любезный! Я никакая не Фекла и уж тем более – не Валерьяновна! Какая я вам Фекла Валерьяновна? Ха-ха!

Ха-ха! – сердито повторил за ней Негодько. – Очень смешно. Ну вот что, госпожа Серохвостова, хватит ломать комедию!

Зеленоглазый тип вместе с глотком спиртного поспешно проглотил ухмылку. Фамилия Серохвостова пришлась ему по душе.

Да какая я вам Серохвостова?! – ненатуральным тоном заявила Наташа.

На самом деле я в курсе, что вы Смирнова, – тотчас отозвался Негодько. – Вы намеренно ввели меня в заблуждение.

Какие-то проблемы? – полюбопытствовал бармен, появляясь возле них, словно бесплотный дух.

Никаких проблем! – угрожающим тоном ответил Негодько.

Гражданин перепутал меня с какой-то Серохвостовой! – быстро сообщила Наташа. – Пристал как банный лист: подавай ему Феклу Серохвостову! В крайнем случае – Наталью Смирнову. Тогда как я на самом деле – Ксения Кушакова.

Да что ж вы врете-то? – Негодько налился багровой ненавистью.

Я никогда не вру! В моем паспорте черным по белому написана моя фамилия – Кушакова.

Покажите! – ее мучитель выпятил подбородок и широко расставил ноги, словно собирался драться.

– Вот! – сказала Наташа, добыв из сумочки одолженный документ и сунув его под нос Негодько. – Съели?

– Вы что, рецидивистка? – угрюмо поинтересовался тот и немедленно воскликнул: – И что это за фотография?!

– Чем она вам не нравится? – проворчала Наташа, ловко спрятав паспорт обратно в сумочку.

– Там сфотографирована хорошенькая девушка!

– Ну вы и хам! – искренне возмутилась Наташа. – Так меня оскорбить!

– Я вас не оскорбляю! Но на фотографии в вашем паспорте – вовсе не вы. Кто это там сфотографирован?

– Могу вас заверить, что не Серохвостова, – желчно ответила она.

– Да что вы мне мозги канифолите?!

– Это не я вам, а вы мне канифолите! Разве я спрашиваю у вас, кто фотографировался на ваш паспорт – Рябчиков или Чернопрюкин?

– Какой Чернопрюкин? – оторопел Негодько. – Кто это еще такой?

– Это никто, это просто пример!

– Зачем вы меня путаете?