Вернемся, однако, к Сидорову. Он, как Вы помните, вовремя одумался. Почему? Потому, что вспомнил, как однажды буквы на экране его монитора начали с печальным звоном опадать в нижнюю строку, а когда опали все, раздались печальные аккорды похоронного марша: Три дня ушло на то, чтобы очистить файловую систему от вируса.
Вспомнив тот случай, Сидоров сопоставил звуки похоронного марша со звуками ламбады и... И немедленно одумался. Он понял, что дело нечисто. Не будем утомлять читателя гаммой переживаний Сидорова и описанием тех поистине титанических усилий, которые он употребил, пытаясь прояснить ситуацию. Вирус локализовать так и не удалось, равно как и источник его появления. Однако, масштабы последствий его деятельности удручали, хотя и не имели деструктивного характера. Ни один файл не исчез, программы работали нормально. Система в целом функционировала, а ламбаду больше не играли. Но когда во второй половине дня Сидоров решился еще раз вызвать свой мир на выполнение, его ждал сюрприз, вместо cтандартного донесения ангела - черные буквы на белом фоне - на экране монитора возник текст, переливающийся всеми цветами радуги. Текст достоин того, чтобы привести его полностью:
"Вот Адам стал как один из вас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, я не взял также от древа жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно"
"Вот c-скотина! - возмутился Сидоров. - Где он его взял, это древо?!"
После этого он немедленно выключил компьютер, откинулся в кресле и приступил к осмыслению ситуации.
Размышления Сидорова привели его к крайне неутешительным выводам. Вся эта затея (в сущности, глупая и никчемная) была чревата катастрофическими последствиями для его карьеры простого советского программиста. Ясно было, как дважды два, что химерический мир, порожденный воспаленной фантазией Сидорова, вступил во взаимодействие с чем-то непонятным, вероятнее всего с вирусом неизвестной породы, и, быть может, уже перехватывает прерывания, то есть полностью контролирует системную среду. И что у него на уме - неизвестно.
Не будем более утомлять читателя гаммой переживаний Сидорова. Что касается выводов, то они, в общем, ни к чему не обязывали. Если вирус действительно существовал и поразил всю систему, то для его уничтожения необходимо было перетрясти все математическое обеспечение. Браться за такую работу подпольно - проще удавиться! Объяснить же руководству, для чего это необходимо, не представлялось возможным. Ибо делать что-либо иначе, как в плановом порядке, начальство не умело. Можно ли вообразить ситуацию, когда сотрудники вместо того, чтобы выполнять план и давать вал, дружно ищут нечто, что именно - начальство понять не может, а, следовательно, не в силах ни запланировать, ни проконтролировать. К тому же, с первого взгляда вирус казался вполне безвредным. Ну, играет ламбаду но пятницам, а но четвергам поет псалмы. Месторождения оконтуривать можно?.. Вот и оконтуривайте!
Итак, читатель, мы наконец вышли на старт нашей истории, то есть в ее течении наступил некий переломный момент. В ознаменование этого автор резко меняет стиль изложения, ибо если теперь вдаваться во все детали, то история эта никогда не кончится, следовательно, не будет никаких шансов ее дописать и напечатать. Hо в этом случае и факт прочтения не может быть признан достоверным. Таким образом, не следует пенять, если в изложении выпадут целые недели и месяцы по Григорианскому календарю, а также столетия и целые исторические эпохи но Сидорианскому, то есть машинному времени.
----
Мрачные предчувствия не покидали Сидорова.
Он сидел перед экраном монитора и безуспешно пытался уговорить себя, что ничего страдного не произошло, что все равно никто ничего не заметит, а если и заметит, то все равно ни черта не поймет. Надо только:
Что именно надо сделать, чтобы никто не заметил и ни черта не понял, Сидоров не знал. Остаток дня он провел бесплодно, ибо так и не смог преодолеть непреодолимое отвращение к деятельности любого рода. А после работы он, даже не поужинав, позвонил своему приятелю и сообщил о своем намерении напиться в стельку.
Приятель, однако, хмыкнул в трубку и заявил, что на шестом году перестройки такое намерение, буде оно возникает спонтанно, не имеет никаких шансов осуществиться. А вот пива он взял, но кроме минтая никакой рыбы в их, как он выразился, ХАРЧМАРКЕТЕ, обнаружить не удалось. Как, впрочем, и раков.
- Так что бензин наш, а караси ваши, - заключил он.
Читатель может сделать свои выводы относительно характера и личности приятеля Сидорова, взяв за отправную точку его способность рассматривать жизнь с юмористических позиций.
А личность эта была примечательной. Достаточно слазать, что если фамилия приятеля была Иванов, а специальность математик, то по национальности он был не кто иной, как кореец. Так прямо в паспорте и было записано: кореец. Дело в том, что корейцем был дед Иванова, а бабка была ребенком от смешанного брака. Другой дед - по материнской линии являлся потомком древнего казацкого рода (сам Иванов полагал, что без Ермака Тимофеевича тут не обошлось), а соответствующая бабка носила в себе гены практически всех народов, населявших бывшую территорию Российской Империи, то есть, родилась в Одессе-маме. Где, вероятно, и следует искать истоки незаурядного чувства юмора корейца Иванова. Например, однажды, после глубокого раздумья, Иванов ответственно заявил, что если они там в Верховных Советах не договорятся, то он объявит свой персональный суверенитет, а также узаконит неотъемлемые права на любые недра, шельфы и воздушные пространства, вблизи которых проживали его многочисленные предки. А поскольку он все же кореец, то не намерен более терпеть раздел своей прародины между империалистами и коммунистами.
И вот Сидоров (безусловный славянин) заскочил после работы к себе, взял трех последних вяленых окуней и решительно отправился на рандеву со своим приятелем корейцем Ивановым, имея намерение излить душу.
Иванов выслушал всю историю до конца, израсходовав три бутылки пива и двух окуней. После этого вышел на минуту, сделал кое-какие неотложные дела, поставил кофе (кофе у Иванова было всегда), а когда вернулся, сделал следующее заявление:
- Врешь. Зря только пиво на тебя истратил. Страна идет к рынку, так что если ты и дальше намерен врать, то я не намерен твою брехню поливать своим пивом.
- Валера (именно так звали Иванова), неужели ты думаешь, что я пришел выпить твое пиво? Я здесь затем, чтобы излить душу, а пива твоего мне не надо. Пивом душу не лечат.., жалобно произнес Сидоров.
- Нет, серьезно, Коля (а именно так звали Сидорова), это бред, галлюцинация. Так не бывает. Проверься - может уже пора? - ответил Иванов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});