Первые удары, обрушившиеся на «группу Штерна», послужили хорошим уроком на будущее. Члены организации стали уделять больше внимания правилам конспирации, и вскоре Лехи ушла в такое глубокое подполье, какого не знала не только история еврейского народа, но, может быть, и вся мировая история вообще. Но Лехи была не только организацией, ушедшей в подполье, «все видящей и невидимой для других», она была организацией, не знающей компромиссов в своей кровопролитной борьбе, организацией, ведущей самую упорную и жестокую борьбу в истории всех подполий мира.
Однако, в начале своего пути Лехи понесла значительный урон, намного больший урона, понесенного ее врагами…
Новой организации требовались огромные суммы денег для возведения бункеров, содержания складов, а также на приобретение оружия и взрывчатки. Больших денег требовало ведение разъяснительной работы и пропаганды — издание газет, листовок, проведение подпольных радиопередач. Сбор денег на эти нужды сопряжен был с большими трудностями. Во-первых, нужно было стараться не выдать себя неосторожными действиями английской охранке. Во-вторых, немногим был известен, понятен и близок тот опасный путь, который избрало себе новое подполье, и немногие готовы были оказывать ему материальную поддержку.
А потому Лехи избирает обычный для любого подполья путь экспроприации. В основном она экспроприирует деньги банков и учреждений, застрахованных английскими страховыми компаниями. В большинстве своем эти акции оканчивались провалом и влекли за собой аресты, а многие из их участников бывали ранены в перестрелке с полицией.
20-го января 1942 года в квартире, расположенной в доме № 8 по улице Яэль в Тель-Авиве, была взорвана мина. Когда прибывшие на место происшествия офицеры полиции пытались открыть дверь квартиры, взорвалась вторая мина, прикрепленная изнутри к двери, и три офицера были убиты. Люди Яира, проведшие эту операцию, намеревались уничтожить вполне определенных английских офицеров. И, действительно, среди убитых был Тортон, английский полицейский, офицер, палач Шломо Бен-Йосефа. Но два других офицера были евреи, и это снова вызвало в ишуве волну ненависти к Лехи.
30-го января, через десять дней после событий на улице Яэль, полиции удалось обнаружить на другой тель-авивской улице, Сдерот-Хен, радиопередатчик и склад оружия. В тот же день во всех газетах страны был напечатан портрет Яира, и была объявлена премия в 1000 фунтов стерлингов за его голову. За три дня до этого Лехи был нанесен удар такой тяжести, какой организация не испытывала еще никогда.
27-го января 1942 года полицейские и агенты британской охранки ворвались в одну из квартир дома № 30 по улице Дизенгоф в Тель-Авиве и открыли огонь по нескольким находившимся в ней в этот момент безоружным членам Лехи. Двое из них, Зелиг Зак и Аврагам Ампер, были смертельно ранены, и англичане издевались над ними, пока те не скончались. Третий «штернист», Моше Савураи, также был тяжело ранен, но англичане, решив, что он мертв, оставили его лежать на полу. Четвертый, Яаков Левштейн, пытался бежать, спустившись по водосточной трубе. Но дом был оцеплен агентами английской охранки, которые открыли по нему огонь, ранили и схватили.
Все эти события неумолимо вели к роковой дате — 25 швата 5702 года (12.2.1942 г.). В этот день агенты английской охранки зверски убили Яира в Тель-Авиве, на квартире, где он скрывался.
Так писала об этом газета «Гаарец» на следующий день, 13 февраля 1942 года: «В 11.30 утра к дому № 8 по улице Мизрахи-Бейт (сегодня улица Штерн — прим. пер.) в квартале Флорентин, прибыло подразделение полиции. Дом был окружен со всех сторон, и несколько полицейских с пистолетами наготове поднялись по узкой лестнице на крышу трехэтажного дома. В небольшой квартире, расположенной на крыше, проживал человек тридцати пяти лет, называвший себя Моше Блох (а в действительности — Аврагам Штерн). Полицейские ворвались в квартиру, высадив дверь. Спустя некоторое время оттуда была выведена молодая женщина, и полицейские усадили ее в машину, поджидавшую внизу у дома. После этого эхом отозвалось несколько выстрелов, сделанных по Штерну, который пытался прорвать цепь окружавших его полицейских и бежать».
Яир не мог «прорвать цепь окружавших его полицейских» по той простой причине, что полицейские эти привязали его к стулу. Офицер английской охранки Мортон выстрелил в Яира сзади. Това Савураи, молодая женщина, которую англичане заблаговременно вывели из комнаты, закричала, услышав выстрелы: «Евреи, они убивают Штерна!» Немного погодя англичане завернули тело Яира в одеяло и стащили его вниз, к поджидавшему там амбулансу. Яир умер в карете скорой помощи по дороге в больницу в Яфо.
К вечеру того же дня тель-авивская «хевра кадиша» получила от властей указание забрать тело Аврагама Штерна из яфской больницы и предать его земле на кладбище в Нахалат-Ицхак.
НАС ЛИШЬ СМЕРТЬ МОЖЕТ ВЫРВАТЬ ИЗ СТРОЯ
Д-р Й-Г. Евин в таких простых и глубоко волнующих словах описывает образ Яира: «Было в его облике что-то оставляющее неизгладимое впечатление на каждого, кто встречался с ним. В его голосе всегда отражалась его глубина и сосредоточенность — казалось, будто он выступает перед большой аудиторией. Но главное, была в нем необычайная, совершенно исключительная серьезность. Каждый, кому довелось слушать его, убеждался в том, что человек этот относится к тому, что он говорит, с большой серьезностью. И если он произносил: „Мы готовы пожертвовать собой,“ — ясно было, что это не пустая фраза. По крайней мере, по отношению к самому себе… Он сидел напротив меня, но лица его я не видел, только голос его доносился до меня. Он говорил: „…Я заложу основы новой Нили. Так же, как Нили воевала с турками, так и я буду воевать с англичанами.“ Я спросил его, отдает ли он себе отчет о размерах опасности, которой себя подвергает. Мы преклоняемся перед мужеством людей Нили, — продолжал я, — но они боролись против турок, ненавидимых евреями во всем мире, на стороне англичан, когда те были врагами Турции. Ты же хочешь воевать против англичан, которых народ считает своими союзниками в борьбе с Гитлером. Тебя обвинят в сотрудничестве с Гитлером… Тебя оплюют и опозорят, тебя возненавидит и станет презирать весь народ, за свободу которого ты хочешь бороться.
Он ответил просто: „Я знаю. И все же сделаю это“. Я не ответил ничего. Я был потрясен этой беспредельной готовностью к самопожертвованию.»
В стихах Яира мы находим яркое выражение черт его характера, — в особенности той необычайной серьезности, о которой говорилось выше, — и готовности, не колеблясь, пожертвовать жизнью ради свободы. В стихотворении, ставшем гимном Лехи, «Безымянные солдаты» он пишет с предельной простотой и ясностью:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});