Именно в этот момент Тьерри заревел, холодя мне кровь; я вскочила с сердцем, бьющимся подобно бубну шамана. До того как вбежать в детскую, я мысленно поблагодарила Тьерри, что он не закричал раньше… и тут Амели присоединилась к его жалобам. Я посмотрела на часы: два ночи, Луи все еще нет дома.
* * *
Было около трех, когда я всерьез забеспокоилась. Где Луи? Меня снедала тревога. Всегда, когда он опаздывает, я начинаю представлять всякие ужасы: например, что его машина врезалась в столб, а он лежит раненый, погибающий и беспомощный. Меня охватило чувство вины. В принципе, мне не было в чем себя упрекнуть, я вела себя с Габриелем безупречно, а свои сны я контролировать не могу! Исключая тот поцелуй в бистро, все было вполне невинно. Я знаю, что эти мечты неразумны, но не могу их подавлять. То, что я пережила во сне, было так сильно, страстно, восхитительно… так же восхитительно, как и ночи, проведенные когда-то с Луи. Я чувствовала себя отвратительно. Я должна была сделать что-нибудь, иначе мы с Луи окончательно отдалимся друг от друга.
Наконец отворяется входная дверь, и Луи торопливо входит в спальню. Видя, что я не сплю, он бросается в мои объятья. Он плачет, от него пахнет алкоголем и сигаретным дымом. Голова горячая, он целует мою шею, прижимается ко мне, шепчет, что любит меня. Умоляя меня не ненавидеть его, он объясняет, что из-за нашего отчуждения чувствовал себя так же плохо и ему просто необходимо было побыть одному. Он пошел в бар и там напился, думая о нас. Одна женщина попыталась его утешить – насколько я поняла, очень красивая женщина, – и как только он понял, что хочет ее, он пришел в себя. Как он может желать ее?!
Если бы он знал, что со мною произошло то же самое! Я прижала его к себе, говоря, что люблю его, что нам просто нужно время, чтобы уединиться. Он посмотрел на меня своими красивыми, несмотря на его состояние, глазами и страстно поцеловал меня. Я почувствовала, как от жара этого поцелуя мое тело воспламенилось, раскрываясь. Нас перестало разделять что бы то ни было, и я готова была держать пари, что на этот раз дети не помешают нам.
Луи тоже почувствовал это, его мощь, казалось, вот-вот готова прорваться сквозь ткань брюк. Мы разделись в мгновение ока, оказавшись, наконец, обнаженными и наедине, дрожа от пронзительного желания. Луи так разошелся, что я не узнавала его. Он прижал меня к себе, поцеловал почти с яростью, его борода оцарапала мое лицо. Он буквально ворвался в меня, не давая мне двигаться, подчиняя мое тело. Почти безжалостность его желания захватила меня, приведя в состояние блаженства, и вскоре мы слились в одно целое. Луи находился в моей глубине, и ощущение этого было бесподобным.
Внезапно он успокоился. Как будто достигнув цели после долгого поиска, он замедлил свои движения, с любовью поцеловал меня, и снова с нежностью погрузился в мое тело. Я не знаю, как описать удовольствие и счастье, распространяющиеся по моему телу от его плоти, как мне ее не хватало! Теперь его жесты были ласковыми, внимательными, полными нежности. Он целовал мою шею, веки, губы, лоб, касался языком плеч, грудей, его пальцы щекотали мои подмышки, бока, спутывали мои волосы…. Но это длилось недолго. Он снова напрягся, немного отстранился, чтобы я закинула ноги на его плечи. Зная, что ему особенно нравится такая поза, я приподнялась. Он опрокинул меня на подушки, вошел в меня, его бедра все быстрее бились о мои ягодицы…
Вопреки моим надеждам, именно этот миг был выбран Амели, чтобы проснуться. Ее крик разбудил Тьерри, спавшего до этого глубоким сном. Луи с трудом замедлил движения. Он притворился глухим и вопросительно посмотрел на меня. Я оставалась невозмутимой. Неужели мы не сможем оставить их плачущими, хотя бы на несколько минут? Прошла секунда, другая, высота криков возросла. Луи ускорил ритм, все сильнее прижимая меня к себе. Наконец он взорвался во мне и через мгновение, с трудом поднявшись, пошел к детям.
Разочарованная таким поворотом событий, я все равно была счастлива, убедившись, что мы все также страстно любим друг друга. Ночь, единственная ночь любви уладила все неприятности. Она дала мне надежду, что мы переживем это трудное время и еще больше сроднимся.
Эта мысль заставила меня почувствовать еще большее облегчение, и я заснула, даже забыв помочь Луи.
* * *
Мы начали составлять планы со следующего дня: наша первая романтическое путешествие за шесть месяцев. Вероятно, мы потратим два дня на то, чтобы пристроить детей, надеясь, что соседка с удовольствием согласится помочь. Луи занялся заказом номера. Он решил, что мы уедем в день моего рождения – в место, которое Луи сохранит в секрете, вплоть до нашего прибытия. У меня останется достаточно времени, чтобы заняться приготовлениями. Он только сказал, что я буду без ума от этого места: где-то в деревне, где нет ни туристов, ни чего-либо подобного. Чем мы будем заниматься? Любовью до полного изнеможения, а потом спать, перед тем как снова заняться любовью. Мне это понравилось!
Я была возбуждена предстоящей поездкой. Ничего в течение нескольких дней не будет нарушать наше уединение: ни плач, ни пеленки, ни питание, ни телефонные звонки, вынуждающие Луи работать по вечерам. Каждый день, отделявший нас от поездки был настоящим мучением. Я постоянно думала о Луи, о том, какое удовольствие я ему доставлю, и о том, какое он доставит мне. Я представляла смятые простыни на кровати, наши тела, содрогающиеся в едином ритме. Каждый раз, когда я вижу, как он бреется, одевается, или укладывает детей, мной овладевает одно желание: стащить с него брюки и погрузить его в себя. Я хочу довести его до безумия, заставить его кричать от желания. Я еле сдерживаюсь, чтобы не прижать его к стене или не посадить на стол в столовой, чтобы дать выход всей страсти, накопившейся во мне.
Я пребывала в таком нетерпении, что с трудом засыпала. Оставалось три дня до нашего отъезда, я лежала одна, ожидая Луи с работы, надеясь, что его страсть за это время не угаснет.
За сутки до отъезда я нервничала, постоянно проверяя, все ли сделала правильно, ничего ли не забыла. Я ходила, как львица по клетке, у меня побаливала голова и ощущался легкий жар.
Последняя ночь была самой отвратительной. Я вертелась с боку на бок, не находя удобного положения, чтобы заснуть. У меня чуть было не началась крапивница, так я ждала следующего дня!
На утро этого великого дня, когда я открыла глаза и осознала, что именно сегодня мы отправляемся наверстывать упущенное, я почувствовала себя счастливой. Я ощущала себя потрясающе соблазнительной, в бодром, игривом настроении. Я решила, что время дороги не будет слишком легким для моего возлюбленного: я надену крошечное платье, туфли на высоком каблуке… Я была готова ко всему… но не к подозрительным красным пятнам, покрывшим мое тело с ног до головы…