Читать интересную книгу Мой старец Иосиф Исихаст и Пещерник - старец Ефрем Филофейский

Для того чтобы показать, какое значение придавал старец Иосиф хранению своего аскетического устава, стоит здесь привести один примечательный случай:

Однажды послушники пришли издалека, принеся с собой провизию и некоторое количество рыбы. Но как раз был час безмолвия. Они говорят Старцу:

– «Геронда, мы принесли рыбу, и если не приготовим ее сейчас, то испортится». (Где можно было в те времена найти холодильник на Святой Анне, а тем более – у старца Иосифа!!! Важно обратить внимание на то, что такая пища была редкой для братства как по причине их аскетизма, так и из-за большой цены и труда, необходимого, чтобы ее достать.) Тем не менее Старец, не вступая в беседу, отрезал:

– «Предпочитаю, чтобы испортилась рыба, тому, чтобы испортился наш устав! Оставьте все как есть и идите отдыхать».

А на следующий день он заметил монахам:

– «Я намеренно оставил рыбу портиться, чтобы вы запомнили на всю вашу жизнь значение устава!»

Старец часто указывал ученикам:

– «Внимайте уставу! Я и о. Арсений пролили кровь, чтобы передать вам его в готовом виде».

Старец был весьма упокоен в новом аскетическом убежище и, исполненный энтузиазма, писал о своей жизни одной духовной дочери: «Мы здесь, сестра моя, всю ночь не спим. Каждый вечер начинаем бдение. Целую ночь молимся за весь мир. Немного отдыхаем только утром и в обед, после еды. Таков наш устав: половину дня работаем, остальное время – безмолвствуем. Этого достаточно. Аскетическая жизнь! Пустыня! Ангельская жизнь, полная благодати! Если бы ты могла хоть в какой-то мере это увидеть! Ах, если бы тебе было возможно нас видеть! Здесь, сестра моя, действительно, земной Рай. Если кому-либо удастся выдержать от начала такую жестокую, высокую жизнь, то он станет святым».

В этих пещерах уже жили когда-то два-три русских аскета, и от них остались два небольших резервуара для воды.

Первое время их пребывания на том месте они оставались неизвестными. Но как говорит Господь: «Не может укрыться город, стоящий наверху горы (Мф 5:14)», так и благоухание добродетельной жизни Старца не могло оставаться сокрытым. Мало-помалу отцы, живущие по близости, узнали о его святости. И некоторые стали приходить, чтобы повидаться и получить душевную пользу.

К несчастью, нашлись и такие, которые не имели духовного интереса, а в сущности желали провести время в бесполезных разговорах, гонимые своим унынием. Старец видел, что не получает пользу от таковых проявлений «любви», но, наоборот, душа терпит вред. Вследствие этого он принял решение установить дверь в том единственном узком месте, где располагался вход во двор. Это позволяло защититься от всех желающих поглядеть и тем самым давало Старцу возможность исполнять свой безмолвный устав. Эта дверь для всех закрывалась в полдень, таким образом чтобы Старцу, по меньшей мере, не препятствовали получать пользу от молитвы и безмолвия, соответственно тому уставу, которому он научился вначале. Так, ему удавалось начинать бдение более отдохнувшим. Он говорил себе: «Какую пользу я принесу ближнему, если бесполезные разговоры меня убивают? Наоборот, если я буду в мире пребывать озаряемый Божественным Светом, то я и от Него передам освящение, и заповедь любви Христовой исполню».

Старец заботился, как бы не расточить попусту многоценные вечерние часы, потому что видел: если их проводить мирно, в страхе Божием, то получает столь великие духовные плоды, что оставалось только удивляться пользе, приносимой беспопечением и благочинием. Наконец, он написал на дощечке: «Не стучите в дверь! Я не хочу разговоров, празднословия и осуждения». Впрочем, он открывал дверь на два-три часа, но только утром.

Следуя такому уставу, он имел полное безмолвие и, исполненный радости, писал одному человеку: «Я самый счастливый из всех людей! Потому что живу беспопечительно, наслаждаясь медом безмолвия, совершенно не прерываясь. И в том случае, когда отходит благодать, тогда безмолвие, как иная благодать, меня пригревает в своем чреве».

Кроме того, он сложил и стихотворение[3]:

«Пристанище безмолвия обрет,Душой и телом также я окрепВ сладчайшей тишине плывет мой умУже не слышен здесь и грозный моря шум –Житейского, бурлящего волнами моря…»

Старец стремился к безмолвию и уединению, всегда помня это как цель, чтобы удалось стяжать благодать Святого Духа через молитву, как это делал и прп. Серафим Саровский. Кроме всего прочего, сам Старец был исихаст и затворник, что объединяет в себе все виды монашеского делания. Естественно, и прп. Серафим отдавал предпочтение именно отшельнической жизни.

Это было достаточно тесное место, более похожее на гнездо орла. Оно было ограничено с одной стороны скалой, а с другой – отвесным утесом.

Духовные состязания

Старец пишет в одном письме о двух путях монашеской жизни: «Как только благодать Божия просветит человека и выведет его из мира, он приходит в монастырь или скит, к другим братьям. Оказывает всем послушание и обретает покой через хранение Божественных заповедей. И, исполняя свои установленные духовные обязанности, ожидает в благой надежде милости человеколюбивого Бога. Это общий путь, по которому шествуют многие отцы»[4].

Вслед за этим Старец объясняет, что существует и другой путь, по которому идут отшельники. Старец Иосиф следовал по этому второму пути и описал это таким образом: «Как только человеколюбивый и благой Бог ниспосылает луч Божественной благодати в сердце грешника, он тотчас восстает, ища духовнков для исповеди соделанных им за долгое время зол. Он ищет и пустыню, и пещеры, чтобы ему удалось обрести хоть малое безмолвие и укрепиться для борьбы против страстей, и тем самым загладить соделанные им грехи, обрекая себя на всяческое злострадание: голод, жажду, холод, зной и другие подвиги, – все, о чем свидетельствуют примеры святых».

А Сладчайший Господь прибавляет ему еще больше теплоты. Подобно раскаленной печи горит его сердце в горячей любви к Богу, дает и безмерную ревность к исполнению Божественных заповедей, в безграничной ненависти против страстей и грехов…

Они очистили резервуары, как могли, и прилепили желоб к скале, чтобы собирать дождевую воду, потому что нигде поблизости не было источника.

В одной пещере построили одну каливочку, а в другой – маленькую церквушку.

Прежде всего, он начинает с великой готовностью расточать все свое имение, каким бы оно ни было – большим или малым. И когда он станет совершенно нищим и тщательно будет исполнять Божественные заповеди, тогда он уже не в силах будет сдержать любовь и пламенное желание пустыни. Оставляет родителей, братьев, друзей и прочих родных. Он один и жаждет только одно. Именно Его он ищет и со всей силой последует Иисусу. И подобно охотнику, ходящему по пустыне и выслеживающему зверей, он выслеживает, если повезет, воспитателя и руководителя для души, чтобы под водительством наставника ему удалось продвинутся к цели, через это он научается образу восхождения к небесному гражданству и по силе восходит!

(Папа-Анания старец о. Иоанникия) Папа-Анания отвечает ему:

– Иоанникий, как ты понял, что это Пресвятая Богородица?

– Я сказал Ей прочитать молитву «Богородице Дево…», и Она прочитала все.

– Хорошо, Иоанникий, а где Она сидит?

– Да вон там, в стороне.

– А какая на Ней одежда?

– Красная.

– Спроси Ее: «Когда я умру?»

– Богородице моя, когда я умру?

– Что Она тебе сказала?

– Когда Господь захочет.

Но к несчастью, идущих таким путем очень мало по той причине, что в настоящее время истощились опытные руководители. Он плачет и рыдает, не находя того, что было в старые времена, как ему хотелось бы. Но что ему сделать с таковой великой ревностью к безмолвию? Он исследует и ищет наиболее опытного руководителя и вручает себя ему в послушание, и с молитвой и благословением начинает духовный подвиг.

Здесь в настоящее время многие имели эту горячность, принимали святую схиму и, по молитве и благословению старца, уходили в уединение на безмолвие, и время от времени приходили и советовались. И наоборот, иные оставались вместе и имели разрешение безмолвствовать только в определенное время, пробовали исполнять всяческие добродетели: проливать слезы, бдеть, поститься, молиться, поучаться в Писаниях, и делать поклоны по силе, и вообще заботиться о чистоте, и воевать против страстей. И когда кто-либо, как мы уже сказали, достигает преуспеяния в безмолвии, то еще более предается подвигу.